Слоны умеют помнить
Шрифт:
– Знаю, – кивнул Пуаро. – Я слышал об этом и видел такое однажды или дважды. Любовь может очень легко превратиться в ненависть. Проще возненавидеть то, что любил ранее, чем стать к этому равнодушным. Сестра леди Рэвенскрофт сильно походила на нее?
– Внешне – да, хотя выражение лица у них было совершенно разное. В отличие от леди Рэвенскрофт ее сестра пребывала в постоянном напряжении. Она не любила детей, не знаю почему. Возможно, у нее раньше был выкидыш, а может быть, она хотела ребенка и не могла забеременеть, но она испытывала сильную неприязнь к детям.
– Это привело к одному или двум весьма серьезным происшествиям,
– Кто вам об этом рассказал?
– Я слышал кое-что от людей, знавших обеих сестер, когда они жили в Малайе. Леди Рэвенскрофт проживала там с мужем, а ее сестра Долли приехала к ним погостить. Там произошел несчастный случай с ребенком, и некоторые считали, что в нем, возможно, отчасти повинна Долли. Точно ничего не было доказано, но я понял, что муж Молли отправил свояченицу в Англию, где ее снова поместили в психиатрическую лечебницу.
– Да, вроде бы все так и было. Конечно, сама я ничего об этом не знаю.
– Зато, я думаю, вы знаете о многом другом.
– Даже если так, я не вижу причин вспоминать об этом теперь. Не лучше ли оставить вещи такими, какими их считали ранее?
– Ранее считали, что в тот день в «Оверклиффе» произошло двойное самоубийство, но это могло быть убийством или еще чем-нибудь. Судя по вашим последним словам, вы знаете, что случилось в тот день и что произошло или, скажем, начинало происходить за некоторое время до того – когда Селия уехала в Швейцарию, а вы еще оставались в «Оверклиффе». Я задам вам один вопрос и хочу получить на него ответ. Речь идет не о фактах, а о вашем мнении. Какие чувства испытывал генерал Рэвенскрофт к сестрам-близнецам?
– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Впервые ее поведение слегка изменилось. Оставив сдержанность, она склонилась вперед и заговорила так, словно находила в этом облегчение: – Я слышала от многих, что девушками они были очень красивы. Генерал Рэвенскрофт влюбился в Долли – она была психически неуравновешенна, но чрезвычайно привлекательна физически. Но, обнаружив в ней то ли какую-то неприятную для него черту, то ли начатки безумия, он перенес внимание на ее сестру и женился на ней.
– Иными словами, он любил их обеих – не одновременно, но глубоко и искренне.
– Да, он был очень предан Молли и во всем полагался на нее, как и она на него. Генерал был необычайно обаятельным человеком.
– Простите, – сказал Пуаро, – но мне кажется, вы тоже были влюблены в него.
– Вы… вы смеете говорить мне это?..
– Да, смею. Я не предполагаю, что у вас была связь с генералом, а только говорю, что вы любили его.
– Да, – промолвила Зели-Моура. – Я любила его и в определенном смысле люблю до сих пор. Тут нечего стыдиться. Генерал доверял мне во всем, но никогда не был в меня влюблен. Можно служить предмету своей любви и быть счастливой. Я не хотела ничего большего, чем доверие и симпатия…
– И вы делали все от вас зависящее, – подхватил Пуаро, – чтобы помочь ему в критической ситуации. Есть вещи, о которых вы не хотите мне говорить, но о которых я знаю благодаря собранной мною информации. Прежде чем прийти к вам, я виделся с людьми, знавшими не только Молли – леди Рэвенскрофт, но и Долли. Мне известно кое-что о Долли – о трагедии в ее жизни, об испытываемой ею боли, ненависти, возможно, жажде разрушения. Если она по-настоящему любила человека, с которым была помолвлена, то, когда он женился на ее сестре, она могла
ее возненавидеть. Возможно, Долли никогда ее не простила. А как насчет Молли Рэвенскрофт? Она тоже ненавидела сестру?– Нет, – ответила Зели-Моура, – Молли любила ее и всегда старалась защитить. Она сама пригласила Долли жить с ней. Ей хотелось уберечь сестру от опасности, так как Долли часто впадала в приступы гнева. Я уже говорила, что она испытывала странную неприязнь к детям.
– Вы имеете в виду, что она не любила Селию?
– Нет, нет, не Селию, а младшего – Эдуарда. Дважды она набрасывалась на него в припадке бешенства. Я знаю, что Молли была рада, когда Эдуард вернулся в школу. Ему ведь было всего восемь или девять лет – в таком возрасте дети легкоранимы. Молли боялась за него.
– Да, – кивнул Пуаро, – я могу это понять. Теперь давайте поговорим о париках. Четыре парика одновременно – многовато для одной женщины. Я знаю, как они выглядели, знаю, что, когда понадобились дополнительные, французская леди пришла в лондонский магазин и заказала их. Далее, в доме была собака, которая в день трагедии отправилась на прогулку с генералом Рэвенскрофтом и его женой. Ранее эта собака укусила свою хозяйку, Молли Рэвенскрофт.
– С собаками всегда так, – промолвила Зели-Моура. – Им никогда нельзя полностью доверять. Да, я знаю об этом.
– Тогда я расскажу вам, что, по-моему, произошло в тот день и за некоторое время до того.
– А если я не стану вас слушать?
– Станете. Конечно, вы можете сказать, что все это плод моего воображения, но я не думаю, что вы это сделаете. Я твердо уверен, что здесь нужна правда, и только правда. Девушка и юноша любят друг друга, но они боятся будущего, боятся того, что девушка могла унаследовать от отца или от матери. Я говорю о Селии. Она энергична, своенравна, возможно, упряма, но умна, отважна и заслуживает счастья. Единственное, что может ей помочь, – это правда. Она сможет смело посмотреть ей в лицо. И юноша, которого она любит, тоже хочет знать правду – хочет ради Селии. Теперь вы будете меня слушать?
– Буду, – ответила Зели-Моура. – Думаю, вы знаете и понимаете больше, чем мне казалось вначале. Говорите – я вас слушаю.
Глава 20
Следственная комиссия
Снова Эркюль Пуаро стоял на краю утеса, глядя на море, бьющееся о скалы. На этом месте были обнаружены тела мужа и жены. Здесь за три недели до этого женщина, ходившая во сне, свалилась с обрыва и разбилась насмерть.
«Почему это произошло?» – спрашивал суперинтендент Гэрроуэй.
Почему? Что к этому привело?
Сперва несчастный случай, а спустя три недели двойное самоубийство. У старых грехов длинные тени. Начало через много лет привело к трагическому концу…
Сегодня здесь должны собраться люди. Юноша и девушка, которые ищут правду, и два человека, которые ее знают.
Повернувшись, Эркюль Пуаро зашагал по узкой тропинке назад к дому, некогда именуемому «Оверклифф».
До него было недалеко. Пуаро видел стоящие у стены автомобили и очертания дома на фоне неба. Дом явно пустовал и нуждался в ремонте. На воротах висела табличка, извещающая, что «недвижимость выставлена на продажу». Слово «Оверклифф» было зачеркнуто, а рядом виднелось новое название: «Даун-Хаус». Пуаро двинулся навстречу направляющимся к нему Дезмонду Бертон-Коксу и Селии Рэвенскрофт.