Слова, которые мы не сказали

На столе уже появился бокал красного вина и корзина с хлебными палочками.

– Мерло, – с гордостью говорит хозяин. – Две тысячи десятый год. Мое любимое.

Я поднимаю бокал и подношу к носу. Запах дурманящий и острый. Вращаю бокал, вспоминая, зачем надо так делать. Мужчина смотрит на меня с улыбкой. Издевается?

Я поворачиваюсь к нему.

– Вы надо мной смеетесь?

– Что вы, – смущается он. – Просто… Извините.

– Конечно, – усмехаюсь я. – Я веду себя так, как все небольшие знатоки вина. Вот, вращаю бокал.

– Нет же. Хотя вращать совсем не обязательно. Но все так делают. Пусть делают. – Он запинается и продолжает: – Я улыбаюсь, потому что… – Он указывает взглядом на мою сумку. Она открыта, и каждый может увидеть лежащую в ней горку шоколадных конфет.

Я чувствую, что краснею.

– О, простите. Я…

Мужчина уже смеется, не скрывая веселья.

– Не беспокойтесь. Берите хоть все. Я и сам их обожаю.

Я смеюсь вместе с ним. Мне нравится, как непринужденно он ведет себя, обращается со мной так, будто я его старая знакомая. Меня восхищает этот абориген, пытающийся наладить дело в глухом северном городке, где оживление длится лишь три месяца в году. Представляю, как это непросто.

Я решаю пропустить ритуал и делаю глоток.

– О, просто отлично. Правда. – Делаю еще глоток. – Видимо, здесь я должна еще употребить такие слова, как «дубовый» и «маслянистый».

– Или «мускусный» и «дымчатый». Предлагаю еще мою любимую фразу: «Эта дрянь вкусом похожа на мокрый асфальт».

– О нет. Неужели такое действительно кто-то сказал? – Я смеюсь и сама не узнаю себя. Когда я последний раз так искренне веселилась?

– К сожалению. В нашем деле надо быть толстокожим.

– Ну, если это мокрый асфальт, то я рада, что выбрала эту дорогу.

Выбрала эту дорогу? Неужели я такое сказала? Господи! Я опускаю глаза в бокал.

– Рад, что вам понравилось. – Он протягивает мне огромную ладонь. – Я Эр-Джей.

Вкладываю свою руку.

– Приятно познакомиться. Анна.

Мужчина удаляется за перегородку и возвращается с большой тарелкой.

– Томатный суп с базиликом, – сообщает он и кладет на стол передо мной пластиковую салфетку. – Осторожно. Горячий.

– Благодарю.

Он отходит за стойку и не сводит с меня глаз. Похоже, он настроен на долгий разговор. Такое внимательное отношение дает мне повод ощущать себя дорогим гостем, но я напоминаю себе, что на данный момент единственная посетительница в заведении.

Пока я потягиваю вино и жду, когда остынет суп, мы разговариваем на общие темы. Он интересуется, откуда я, что привело меня в этот богом забытый край.

– Я журналистка, выросла на юге. Приехала навестить маму. – Я не лгу, просто недоговариваю. Не рассказывать же первому встречному историю своей жизни.

– Она живет здесь?

– В Харбор-Ков.

Мужчина вскидывает брови, и я понимаю, о чем он думает, решил, что я приехала в один из тех особняков на берегу озера. Я не считаю нужным разочаровывать людей, когда они делают выводы о моем происхождении. Как говорит Майкл: «Имидж – это все». Не знаю, как объяснить свою внезапную откровенность, возможно, этот парень кажется мне порядочным человеком, хотя я не уверена в причинах.

– Я давно здесь не бывала. Это место связано с неприятными воспоминаниями.

– А ваш отец?

Я решаюсь попробовать суп.

– Он умер в прошлом году.

– Простите.

– Ему бы понравилось ваше вино. Он всегда говорил: «Зачем есть фрукты, когда их можно пить». И он имел в виду вовсе не сок. – Слова не вызывают у меня желания рассмеяться, я даже не улыбаюсь.

Эр-Джей кивает, понимая.

– Мой бы старик согласился. Только добавил бы, что рожь и солод – тоже неплохая штука.

Значит, у нас есть что-то общее, мы оба дети алкоголиков.

Я отправляю в рот еще одну ложку острого супа-пюре с легким ароматом базилика.

– Великолепно, – заключаю я.

– Не слишком много базилика?

– То, что нужно.

Мы чуть дольше положенного задерживаем взгляд друг на друге. Я поспешно опускаю глаза, чувствуя, что краснею. В чем же причина? В горячем супе или горячем парне? Сама не знаю…

Хозяин наливает мне еще вина, но уже из другой бутылки, и берет со стойки чистый бокал.

– Пошли все к черту, – говорит он. – Не каждый день ко мне заходят такие приятные посетители. Через шесть недель у меня уже не будет времени расслабиться.

Я улыбаюсь, но невольно задаюсь вопросом, не слишком ли он оптимистичен.

– Вы давно открылись?

– Купил четыре года назад. В детстве я проводил здесь лето. Мне казалось, лучшего места нет на всей Земле. Потом поступил в колледж, изучал ботанику, получил работу в винодельческой компании «И-Джей Эрнест и Хулио Галло». Переехал в Модесто, и не успел оглянуться, как пролетело десять лет. – Он разглядывает рубиновую жидкость в бокале. – Калифорния хоть и классное место, но не для меня. Однажды я просматривал сайты по недвижимости и наткнулся на объявление о продаже этого заведения. Купил его за гроши.

– Звучит как сказка. – Интересно, есть ли у него семья. Но спрашивать мне неловко.

– Это точно. – Он берет стакан и начинает протирать его полотенцем. – Я тогда только развелся. Неприятное было время, надо было начинать все сначала.

– И вы нашли место за две тысячи миль.

Он смотрит на меня и улыбается, но я вижу, что вспоминать о прошлом ему нелегко. Вот он и решил отвлечься, стирая несуществующие пятна со стакана. – А вы? Замужем? Есть дети? Или собачка и «субару»?

Я улыбаюсь.

– Нет ничего из того, что вы перечислили. – Теперь я должна рассказать ему о Майкле. Должна. Я знаю. Но не могу. Меня что-то сдерживает, словно внутренний голос кричит внутри: «Осторожно! Остановись!» Не понимаю, в чем дело, кажется, Эр-Джей не собирается со мной заигрывать.

Мне нравится болтать с ним, простым человеком. Как давно я не разговаривала с обычным, нормальным мужчиной, не бизнесменом и не политиком. Мне всегда приятно общаться с человеком, который понятия не имеет, кто такая Анна Фарр – ведущая ток-шоу.