Слой 1
Шрифт:
Самым нудным делом на похоронах всегда было засыпать могилу. Трех кротовских лопат явно не хватало, серый мужик обманул, не прислал ни подмоги, ни инструмента. Хоть и работали в темпе, посменно, но глубокая яма заполнялась медленно. Светлана с детьми так и стояли на краю, мешали работе, пока Сашкин отец не увел их в сторону, за дерево, где Светлане подали табурет, она села на него и пропала в кругу обступивших ее сочувствующих.
Когда доскребли вчистую все вокруг могилы и сформировали более-менее аккуратный холм со вкопанным крестом, принялись укладывать поверх венки с лентами.
— Поставьте папин, — сказала Светлана, и старичье посмотрело на нее одобрительно.
Народ потихоньку тянулся к выходу. От могилы старались уйти незаметно, словно было в этом какое-то дезертирство, оскорбляющее родственников.
Кротов с друзьями шли последними, как бы отгораживая собой от покинутой всеми могилы зареванных Сашкиных жен и детей. Светлана часто оборачивалась, смотрела на них глазами, полными смертельной вопрошающей обиды. Кротову стало не по себе, и он шел не поднимая голову, пялился на растоптанные цветы под ногами и старался не наступать на них.
— Шапку надень, — сказал шедший чуть позади Лузгин.
— И все-таки жалко, что Сашку похоронили здесь, — вздохнул несший лопаты Комиссаров. — Тут наших никого, редко видеться будем.
— Да, на Червишевском наших — целая общага, — добавил Лузгин. — Славка Терешин, Боб Шпильковский, Валерка Тюрин… Кто там еще?
— О, если всех вспоминать… — снова вздохнул Комиссаров. — Да еще родственники.
Насчет общаги — это точно, — сказал Кротов. — Когда батю хоронили, друг его сказал на кладбище: «Не нравится мне это общежитие…». Теперь и сам там поселился, в общаге этой. Да, кто-нибудь узнавал, сколько вообще могил на Червишевском?
— Считай, второй город, — ответил Валерка Северцев.
— Ну, ты скажешь тоже! — заспорил с ним Вовка Лузгин. — Хотя, впрочем… У кого курево осталось? Я свои все спалил.
Когда Кротов протянул ему пачку, спросил:
— Ты когда-нибудь сознаешься, где «Бенсона» берешь?
— В тумбочке, — сказал Кротов.
— Жопа ты жадная, — резюмировал Вовка и получил тумак от Кротова. — Кстати, ты деньги на выставку дашь?
— Какую выставку?
— Мы тут посовещались в народе и решили выставку Сашкиных работ устроить. Ну, посмертную, так сказать.
— Это что, той бабы идея? — зло спросил Кротов.
— Какой, на хер, бабы! — в свою очередь озлился Лузгин. — При чем тут бабы, твою мать? Мы, друзья, решили, что надо сделать.
— Ну так сделаем, если решили. Во сколько это обойдется — так, навскидку?
— Хрен его знает. Ну, аренда помещения, рамы понадобятся…
— Узнай и скажи, там подумаем.
— Нет, ты все-таки жопа банкирская! — почти с восторгом сказал Лузгин. — Никогда просто так не согласишься сразу. «Па-а-ду-ма-аем!».
— Чего вы ругаетесь, мальчики? — спросила Светлана. Они почти нагнали ее и детей, препираясь на ходу и непроизвольно ускорив шаг. — Не надо ругаться, пожалуйста.
— Да что ты, мать! — Лузгин шагнул пошире, пошел вровень с Сашкиной женой. — Это мы от тоски материмся, прости.
Светлана закивала понимающе, погладила Лузгина по щеке.
— Я вам так благодарна, мальчики.
Как вы все хорошо сделали для Саши. И Анатолий Степанович доволен, что вы его послушались.— Кончай, мать, — сказал Лузгин. — Мы Сашке, быть может, больше родственники, чем… — он не договорил, но было и так понятно. И Кротов, мысленно соглашаясь с Лузгиным, беспокоился лишь о том, чтобы Светлана не приняла лузгинскую фразу на свой счет.
На площадке за воротами кладбища уже рычали моторы машин, люди топтались снаружи — видимо, ждали команды. Начальственная баба подошла к Кротову, спросила насчет поминок, он ответил.
— Внимание, товарищи! — заголосила начальница. — Все рассаживаемся на транспорт и следуем в кафе «Отдых», где состоятся поминки по усопшему! Приглашаем всех! Так, товарищи, рассаживаемся в организованном порядке!..
— Хочешь, я ее пну? — спросил Лузгин.
— Что ты, Володя! — испугалась Светлана. — Как ты можешь такое!..
— А, надоела эта трепотня. При жизни Сашку гнобили, а как умер, бля… О, прости.
— Ты Ирину не видела? — спросил Кротов, уводя разговор от опасного. — Хотя, впрочем, что ты тут видеть могла.
— Здесь она, — сказала Светлана. — Тамара тоже здесь, Володя. Как я рада, что все пришли…
Катафалк, на котором прибыли на кладбище близкие родственники, давно уехал, и встал вопрос, на чем их теперь везти. Кротов подумал и сказал:
— Света, бери детей и деда и давай ко мне в машину.
— Правильно, — добавил подошедший Епифанов. — А твоих родителей я на своей «Волге» увезу.
— Давайте, мы в автобусе поедем, — согласился Лузгин. — Только дай цигарку на дорогу.
— Насчет гаишной машины ты расстарался? — спросил Кротов Епифанова. Тот кивнул. — Молодец, старик, еще раз спасибо тебе.
— Ну, всё, — сказал Лузгин. — Создаем уходяемость.
Старик Дмитриев уже привычно влез на переднее сиденье, шарил рукой застежку ремня безопасности.
— Не надо, — остановил его Кротов. — Никто нас не тронет, колонной пойдем.
Светлана с мальчишками устроилась сзади. Пока стояли, поила их чаем из термоса. Старик отказался, хотя видно было — промерз накрепко, но чашка термоса была одна.
— Это ваш «джип», дядя Сережа? — спросил старший мальчик.
— Служебный, — ответил Кротов, и они поехали.
После той памятной ссоры Кротов с Дмитриевым так и не изжили до конца образовавшийся холодок в отношениях. Виделись отрывочно, иногда напивались ко взаимному удовольствию, а вот в семье Сашкиной Кротов почти перестал бывать, а потому Светлану видел редко, два-три раза в год по праздникам и, казалось, совсем забыл ее как женщину, которую знал когда-то.
Будущую жену свою Ирину он «вычислил» совсем молоденькой студенткой-второкурсницей; «довел» ее до диплома и только потом женился, хотя спал с ней со дня знакомства и трижды за студенческие годы отправлял на аборты. Жену он искренне любил как женщину и мать его детей, особенно Митяя. В постели с ней себя не насиловал, был доволен и горд собой и Ирининой встречной радостью. Вот уже много лет он не мотался по бабам и не искал их, а случайные пьяные случки, когда все равно с кем, по-мужски в расчет не принимались.