Сложные системы: целостность, иерархия, идентичность

Исследование возможностей моделирования занимает главенствующее место в осмыслении теоретико-познавательной проблематики данных научных дисциплин. Ключевое значение моделирования эволюции материи, развития материальных систем в понимании сложности отмечается, в частности, К. Майнцером [57] . По мнению одного из отечественных исследователей логических и методологических проблем кибернетики Ю. А. Петрова, изучение и развитие отображения движения сложных систем с помощью моделей осуществляется на уровне синтетического знания [58] . Сложность познается на уровне сопоставления и взаимодополнения теоретического моделирования и эмпирических данных. Он отмечает, что отображение движения может осуществляться только посредством диалектического синтеза разнообразных теорий [59] . Значение данного положение состоит в предвосхищении им принципа трансдисциплинарности на уровне логики научного исследования.

57

Майнцер К. Сложносистемное мышление: Материя, разум, человечество. Новый синтез. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. С. 110.

58

Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осуществимости. М.: Наука, 1967. С. 12.

59

Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осуществимости. М.: Наука, 1967. С. 13.

В кибернетике понятие информации часто используется в создании образа познания сложных систем. Возможны утверждения об информации как об организации, упорядоченности, сложности [60] . Однако буквальное отождествление информации и сложности являлось бы методологически непродуктивным, поэтому многими авторами – исследователями философских проблем кибернетики информация понималась в качестве меры сложности. Если исходить из диалектико-материалистических представлений об отражении как основе информации, то вопрос о гносеологических и онтологических аспектах сложности упраздняется, поскольку они сливаются в едином процессуальном контексте. Процесс отражения одновременно зависит от отражаемого и отражающего и не зависит от них [61] . Далее обратимся к рассмотрению возникающих при использовании данного подхода коллизий, предварительно обозначив значительные теоретико-познавательные аспекты понимания сложности.

60

Урсул А. Д. Информация. Методологические аспекты. М.: Наука, 1971. С. 158.

61

Ленинская теория отражения и современная наука. Теория отражения и естествознание. София: Наука и изскуство, 1973. С. 91.

Понятие сложности устремлено к охвату связи количественных и качественных факторов в определении. Так, количественный аспект сложности проявляется и в образе мышления исследователя сложного явления, предпочитающего диалогическое со-развитие теоретических оснований и методологических средств, совершающего отказ от ригоризма обособления в пользу плюрализма взаимосвязи. Особый смысл в данном контексте приобретают слова В. В. Налимова о том, что быть научным сегодня – это значит, быть метафоричным [62] . Усложнение научного мышления может быть охарактеризовано как рост количества продуктивных метафор, способствующих развитию научной коммуникации. Качественный аспект усложнения научного мышления состоит в совершенствовании семантической конвергенции, развитии «взаимопонимания» между научными дисциплинами при сохранении их автономного значения и, что важно отметить, совершенствования в качестве самостоятельных отраслей знания.

62

Налимов В. В. В поисках иных смыслов. М.: Издательская группа «Прогресс», 1993. С. 21.

Концепт сложности, содержание которого обращено ко взаимосвязи единства и множественности, предполагает целостное понимание онтологических и гносеологических аспектов в их взаимной детерминации. Это понимание достаточно существенно отличается от предложенного в рамках теории отражения, имеющего тенденцию к редуктивному преодолению затруднений, возникающих на пути принципов самой теории. Содержательным обобщением предстоящей критики теории отражения станут слова философа-теоретика «сложного мышления» Э. Морена: «Организация познания является, может быть, переводом, но не отражением физической организации» [63] . В предстоящем анализе представлений об информации как мере сложности обратимся к соотношению между количественным и качественным способами понимания информации и сложности.

63

Морен Э. Метод. Природа природы. М.: Изд-во «Канон+ РООИ «Реабилитация», 2013. С. 422.

Информация в качестве меры сложности: неочевидные следствия. Содержательный анализ представлений об информации как мере сложности требует обращения к самой категории меры, к способам ее понимания в философии. Среди исследователей категории меры, работы которых представляют наибольший интерес для данного рассмотрения, следует отметить А. П. Огурцова, А. Ф. Лосева, А. П. Шептулина. В их работах делается акцент на мере как концепте, выражающем представления о взаимосвязи качественных и количественных аспектов сущности. Категория меры, согласно А. П. Огурцову, фиксирует и обобщает результаты и процедуры определения качественно-количественной определенности предметов [64] . Диалектический характер взаимосвязи качества и количества, раскрывающийся в категории меры, отмечается Гегелем, понимавшим в качестве меры диапазон, в котором изменения вещи сопряжены с сохранением ее количественной и качественной определенности, составляющей ее самотождественность [65] . Мера представляется в качестве комплекса параметров, в единстве своей реализации составляющих естество измеряемого.

64

Огурцов А. П. Мера // Новая философская энциклопедия. М.: Мысль, 2001. С. 533.

65

Гегель Г. В. Ф. Наука логики. М., 1999. С. 189.

Онтогносеологический характер меры подчеркивается А. Ф. Лосевым. Мера полагается им в качестве наиболее конкретного выражения бытия, от которого совершается переход к сущности, определяющей все качества и количества, составляющие меру [66] . Мера представляет собой выражение бытия в его постижении, гносеологическую фиксацию сущности постигаемого. По замечанию А. П. Шептулина, процесс познания предмета позволяет установить меру исследуемого предмета, а также возможности перехода от одной меры к другой как перехода между его качественными состояниями [67] . Понятие качества, в свою очередь, определяется им как совокупность свойств, указывающих на то, что собой данная вещь представляет [68] . Философская категоризация меры предполагает признание ее сущностного характера для явления. Мерой детерминируются и возможности его познания.

66

Лосев А. Ф. Мера // Философская энциклопедия; гл. ред. В. Ф. Константинов. М.: Советская энциклопедия, 1964. С. 393.

67

Шептулин А. П. Система категорий диалектики. М.: Наука, 1967. С. 213–214.

68

Шептулин А. П. Система категорий диалектики. М.: Наука, 1967. С. 210.

В то же время представления об информации как мере сложности чаще всего имеют количественный характер. Более того, сложность отождествляется с разнообразием. Снижение количества разнообразия влечет за собой снижение количества информации [69] . Несмотря на то, что в авторском определении информации не акцентируется ее количественный характер, дальнейшее изложение практически полностью направлено на демонстрацию значения количественных теоретико-информационных методов для решения ряда проблем эстетики и становления ее в качестве отрасли научного знания, предполагающего формализацию эстетического знания. Определяя информацию в качестве связи между системами [70] , которая может быть реализована в форме трех отношений (утилитарного, теоретического и эстетического), автор полагает разработку теоретико-информационных и кибернетических методов исследования эстетической проблематики основой теоретизации эстетического знания [71] .

69

Крюковский Н. И. Кибернетика и законы красоты. Философский очерк. Минск: Издательство БГУ им. В. И. Ленина, 1977. С. 73.

70

Крюковский Н. И. Кибернетика и законы красоты. Философский очерк. Минск: Издательство БГУ им. В. И. Ленина, 1977. С. 57.

71

Крюковский Н. И. Кибернетика и законы красоты. Философский очерк. Минск: Издательство БГУ им. В. И. Ленина, 1977. С. 233.

В данном контексте Н. И. Крюковским осуществляется трансляция модели понимания информации, предложенной А. Молем, согласно воззрениям которого количество информации представляет собой меру сложности сообщаемых образов [72] . Возможности философского осмысления информации ограничиваются данными авторами ввиду нерефлексивного использования дефиниций информации, возникших в теории связи. Из исходного определения информации в качестве измеримой величины [73] , позволяющей описать сообщение, следует и нескрываемая редукция человека до «частного случая приемника» [74] . Можно обратить внимание на то, что представителями кибернетической эстетики исследования явлений связи и управления полагаются в качестве источника онтологических принципов эстетического знания. Однако это не мешает им ограничиться анализом количественной стороны важнейшего базового термина – информации, ввиду чего последний не обретает собственно философского значения. Он вводится в понятийно-категориальный аппарат подобных исследований неизменно в качестве технического термина. В этом можно усмотреть и последовательное движение мысли авторов в направлении, заданном материалистической онтологией, необходимо предполагающей рассмотрение информации в качестве объективно существующего основания явлений связи и управления. В частности, на этом основана и критика А. Д. Урсулом положений П. Киршенманна о субъективном, духовном характере информации. Успехи кибернетики как науки, эксплицирующей объективный, фундаментально материалистический характер информации, позиционируются им как доказательство несостоятельности любых претензий на идеалистическое истолкование информации, отрицающее возможность формализации законов осуществления информационных процессов [75] .

72

Моль А. Теория информации и эстетическое восприятие. М.: Мир, 1966. С. 74.

73

Моль А. Теория информации и эстетическое восприятие. М.: Мир, 1966. С. 50.

74

Моль А. Теория информации и эстетическое восприятие. М.: Мир, 1966. С. 129.

75

Урсул А. Д. Проблема информации в современной науке. Философские очерки. М.: Наука, 1975. С. 70–71.

Не отрицая объективного (в диалектико-материалистическом значении понятия объективности) характера существования информации, И. Земан утверждает вредоносность тенденции к объективации информации с помощью выделения количественных, исчисляемых аспектов ее природы в качестве основных. Критика сведения качества к количеству рассматривается им как важная составляющая борьбы с механистическими тенденциями в кибернетике [76] . Тем более не представляется возможным говорить о достаточности определения информации, используемого в описаниях процессов связи и управления, для построения системы онтологических и гносеологических представлений о ней. Насущной задачей становится создание качественной теории информации, которая бы сделала возможным более глубокое осмысление реальности информационных процессов. Создателем оригинальной качественной теории информации, польским кибернетиком М. Мазуром констатируется основной недостаток количественной теории информации, на преодоление которого направлена предлагаемая им теория, стремление отгородить рассмотрение информации от проблемы содержания, смысла [77] . Более того, некоторыми исследователями информации утверждалось отсутствие необходимости в использовании понятия смысла в данном контексте. В частности, К. Черри называет смысл «понятием-блудницей», говоря о его неопределенности и опасности следующих из его использования бесплодных спекуляций [78] . Качественная теория информации абстрагируется от способов измерения количества информации с целью обращения к природе информации, к ее сущностной специфике.

76

Земан И. Познание и информация… М.,1966. С. 131.

77

Мазур, М. Качественная теория информации. М.: Мир, 1974. С. 20.

78

Черри, К. Человек и информация. М.: Связь, 1972. С. 144–145.

В предлагаемой М. Мазуром концепции предлагается способ понимания информации как преобразования, процесса трансформации сообщений [79] . Им намеренно осуществляется отказ от использования категории отношения во всей ее полноте для осмысления информации, поскольку это потребовало бы множества уточнений, касающихся, в частности, связи качественной и количественной составляющих информационного отношения. Однако исследовать информацию вне представления о ней как об отношении невозможно. Понятие отношения обладает фундаментальным значением для всякого рассуждения о соотнесенности и сопринадлежности вещей [80] . Ввиду этого автор сужает подлежащую рассмотрению проблематику до качественного, трансформационного компонента этого отношения. Тем самым М. Мазур эксплицирует одну из семантических составляющих латинского глагола informare – формировать, преобразовать. Для описания процесса информации им используются понятия оригинала и образа [81] . При этом автором не привлекается система категорий теории отражения, и диалектика преобразований оригинала и образа рассматривается в пространстве феномена информации. В данном случае информация может быть понята как мера качественного усложнения или упрощения, преобразования системы. Несмотря на то, что М. Мазуром не рассматривается содержание понятия «сложность», принятое им определение информации как качественного преобразования способно существенно изменить возможный контекст исследования сложности.

79

Мазур, М. Качественная теория информации. М.: Мир, 1974. С. 41.

80

Райбекас А. Я. Категории вещь, свойство, отношение: монография. Красноярск: Красноярский государственный университет, 2000. С. 122.

81

Мазур, М. Качественная теория информации. М.: Мир, 1974. С. 34.

Вышеприведенный анализ представления информации в качестве меры сложности позволяет сделать ряд выводов о возможности такого определения информации и перспективности его использования для философских исследований. Во-первых, следует обратить внимание на то, что понятие меры употребляется по отношению к информации в ограниченном значении. Понятие информации используется для наименования некой величины, измерение которой позволяет сделать вывод об уровне структурной или организационной сложности системы. Развивавшееся в дискурсе осмысления философских проблем кибернетики представление об информации не может быть оценено как полноценный философский концепт, поскольку порождено интериоризацией частнонаучных положений, прагматика которых являет себя в решении теоретических проблем связи и управления, но не в развитии философии информации. Этим «замещением» порождается неясность онтологического и теоретико-познавательного статуса информации, усиливающаяся под воздействием диалектико-материалистического догматизма и апологетики ее объективного существования, для которой всеобщий характер научного определения информации является одним из сильнейших используемых аргументов.