Сложный выбор.
Шрифт:
Четыреста шагов, напомнил себе комендант, беззвучно шевеля пересохшими губами. Четыре сотни шагов — и, главное, не сорваться на бег.
Он знал, чувствовал, что за ними сейчас наблюдают тысячи глаз — с удивлением... недоумением... торжествующей яростью. Тысячи орков стояли сейчас вокруг крепости — стояли, ожидая, пока горсть безумцев отойдет подальше от ворот.
Весь его нехитрый план, словно карточный домик, был выстроен именно на этом ожидании.
— И что будет, когда ты выйдешь?
Комендант ответил не сразу. Он подошел к иллюминатору, вгляделся в ночную тьму. Рискованный жест, в густой тени возле
— Единственное, чего у них мало — это пушкарей. Простых орков этот Укивилки мог бы посылать под твои пули тысячами.
— У него есть пленные. — напомнил О’Шиннах. — Вроде того, сегодняшнего.
— Простой солдат знает про пушки немногим больше орка, — уверенно сказал комендант. — Сколько картузов зарядить, чтобы пушку не разнесло при выстреле, как установить прицел — это знают лишь артиллеристы.
— Допустим. И что дальше?
— Простая арифметика. Бронзовая 12-тифунтовка прицельно стреляет на полторы тысячи шагов — с грамотным расчетом и под командой опытных офицеров. Если в расчете пара запуганных до полусмерти пленных и куча злых, но неумелых орков, им захочется придвинуть пушки ближе. И тогда придет время сделать наш ход. Без пушек у оставшихся в форте появится шанс дождаться помощи.
— У женщин и детей?
— С ружьями здесь умеют обращаться все. А пороха и свинца на складе довольно, хватит на всю орду.
— На выстрел «йоркена» они все равно не подойдут.
—Да. Подойти придется нам.
Двести шагов. Пот заливал глаза, ветер горстями швырял пыль в лица марширующих. Шаг-шаг-шаг, отбивал барабан, строй держать! Слитный топот за спиной, хриплое дыхание, ничего, парни, еще немного. Триста шагов. Зеленых фигурок прибавилось, особенно по сторонам, из леса выходили все новые отряды — и присоединялись к уже стоящим. Триста пятьдесят. Кажется, до кого-то из пушкарей дошло — пушка рявкнула, ядро пробороздило землю в сотне шагов перед когортой и отлетело куда-то вбок. Слишком поздно, с отчаянной радостью подумал комендант, слишком поздно. Четыреста!
— Рассыпной строй! За-алпом огонь!
Сотня винтовок — совсем не шутка. Суетившихся вокруг пушек даже не уполовинило — свинцовый шквал проредил их на добрых три четверти.
— Заряжай!
Лишь одна пушка плюнула дымом в ответ, и Ленок вздрогнул — ядро превратило солдата в кровавые брызги, в коротком белом строю появилась зияющая, словно выбитый зуб, дыра. Ничего... мы еще можем кусаться, пока они не опомнились...
— Залпом! Огонь!
Треск выстрелов разодрал воздух. А затем вдруг стало удивительно тихо. Даже торопливый стук шомполов ушел куда-то на второй план. Ленок вдруг расслышал, как стрекочет в траве кузнечик, почувствовал горько-пряный запах трав... разглядел сквозь пожелтевшие стебли разноцветные огоньки крохотных цветков.
Это тянулось долго — почти целую минуту. Затем воздух вновь содрогнулся — от яростного вопля из тысяч глоток, орки бежали без всякого строя, со всех сторон, как океанский прилив.
— В каре! — рявкнул комендант. — Один залп и потом в штыки!
...если успеем. Орков было слишком уж много, такая масса просто захлестнет их, затопчет, они друг друга передавят больше, чем убили бы мы.
А потом все мысли улетучились, остался только прицел «йоркена» и орк, размахивающий на бегу здоровенной шипастой дубиной. Вот он занял уже почти всю прорезь... Ленок плавно выжал спуск...
...и понял, что лежит на спине и смотрит, как
поднимается в небо черно-серый дымный цветок. Солнце поблекло, заслоненное корпусом воздушного корабля — не крохотной шхуны, а настоящего бронированного гиганта — и повсюду, сколько хватало глаз, орки в ужасе бежали прочь. Словно тараканы, на которых упала тень с поднятым для удара тапком. Вот нижняя носовая башня вновь харкнула огнём — земля содрогнулась, новый дымный гриб вспучился у кромки леса и пошел расти вверх и вширь.И кто-то смутно знакомый уже тряс коменданта за плечи, орал, надсаживаясь, прямо в лицо, а он мотал головой и отмахивался — ему просто хотелось лечь и уснуть.
Больше всего на свете Леноку хотелось уснуть. Нет, он хорошо, просто великолепно выспался ночью — просто монотонный бубнеж чиновника навевал сонливость куда сильнее легендарных болотных лилий. А спать было нельзя.
— Вы меня слушаете, офицер? — чиновник, сдвинув очки на кончик носа, строго глянул на Ленока. — Я, кажется, задал вам вопрос.
— Виноват, сэр, задумался.
— Постарайтесь делать это пореже, — строго произнес чиновник. — Итак, еще раз: трубка медная, изогнутая, с уширением на конце — остаточная стоимость с учетом износа пять шеллов и два гроша.
На миг Леноку вдруг захотелось вернуться назад — туда, под ослепительно-солнечное небо, где рядом с ним были его солдаты, а вокруг неумолимо сжималось кольцо вопящих дикарей. Увы, прошлое осталось позади, за грязным окном канцелярии лениво ползли серые пузатые тучи, а безнадежный бой с новым врагом ему предстояло вести в одиночку.
— Послушайте, я же вам уже сотый раз объяснял: это был единственный выход.
— А я вам в сто первый раз отвечаю, — не отрываясь от бумаг, забормотал чиновник, — что меня совершенно не касаются причины случившегося. Орки, гоблины, тролли... даже эльфы — это все вы можете рассказывать своему командованию, буде оно пожелает вас выслушать. Моя же задача проста и конкретна: оценить ущерб, нанесенный имуществу Пограничного Легиона в результате отданного вами приказа. Вы же не отрицаете, что приказали разобрать парового голема?
— Нет, — медленно произнес Ленок. — Не отрицаю.
Когда он вышел, наконец, из канцелярии, город уже глубоко погрузился в сумерки. Синие — совсем как новый лейтенантский мундир стоявшего чуть в стороне от парадных ступеней О’Шиннаха. Сейчас в нём было почти невозможно узнать лихого мичмана, что выделялся среди матросов лишь нашитым прямо на рубаху эполетом с оборванной бахромой. Прежним остался только загар — и улыбка.
— Долго же они тебя жевали.
— Угу, — Ленок покрутил головой, с наслаждением разминая напрочь затекшую шею. — В этом проклятом големе было столько разных дурацких железяк...
— Ну теперь-то ты запомнишь каждую, — фыркнул О’Шиннах. — Чем дело-то закончилось?
— Будут вычитать из жалования, по семь броудов за месяц, — Ленок не смог сдержаться, нервное напряжение последних часов прорвалось нервным хихиканьем, — лет через полтораста рассчитаюсь. А какую дыру решили тобой заткнуть их Лордства?
— На флоте говорят: «законопатить», — поправил его лейтенант, — это раз. А два — не все ли равно? Есть превеликое множество мест, где можно геройски, глупо и бессмысленно сдохнуть во славу Её Величества — и очень мало таких, где можно в хорошей компании выпить за её здоровье. К счастью, — хитро прищурился О’Шиннах, — одно из них находится буквально в квартале отсюда. Ты что предпочитаешь? Грюйт, эль, стаут?