Случай в Дэлли-Нич

– Я беден, – прямо сказал парень без стеснений. – У меня нет богатого сеньора или известной покровительницы, что сильно печалит матушку. Живу я на ежемесячные выплаты солтыса. Но зато делаю то, чем должен заниматься настоящий рыцарь, а не эти избалованный хрыщи и дермоеды! Помогаю людям… И мне это нравится. Как думаешь, почему я один? Остальные – трусы, да ещё когда услышали, что за эту работу платить никто не собирается, кроме родственников пропавших, плюнули им в лицо и ушли. Рыцари!

– Меня всегда восхищали люди, ставящие превыше всего достоинство, честь и альтруизм, – Белладонна промолчала. – К сожалению, с возрастом они чаще всего излечивались от этой болезни.

***

«Я уж зело стара, дорогой мой читатель, да и не без гордости молвить могу, что известна у люда как простого, так и голубых кровей, – мне можно не бояться анафемы, коль острую правду тебе поведаю. Знает Бог: согрешила, толкуя тебе о жестокости тварей, кои порой людей добрей, нагоняя страхи, жажду мести... Те же троллихи – женщина женщиной, не отличишь, коль в селе аль городе углядишь. Колдует бабонька и всё тут! Конечно, нрав у неё строгий, возможно, даже жестокий. Мстительна больно. Но, как говорила тебе, женщина женщиной – за что же на костре стольких пожгли?! Ох, знает Бог: согрешила…»

(Норра Доберчост, отрывок из «Бестиария тварей, человеку подобных». Фолиант был найден в могиле вместе с телом женщины, как выяснилось позже, заживо погребённой).

Отправились до того, как вышло солнце.

Белладонна шла уверено, как собака, учуявшая своего щенка. В том, что вчера троллиха узнала у мёртвой Эды путь к убийце, Маннелиг перестал сомневаться уже в тот момент, когда ведьма стремительно нырнула в рощу Дэлли-Нич, наплевав на колючки, хвою и плотный частокол дерезы. Женщина спокойно ступала через острую малину в своих-то длинной юбке и блузе с рубахой. Рыцарь довольно быстро проникся к Белладонне уважением, особенно следуя позади и любуясь аппетитными формами впередиидущей.

– Белладонна, – Маннелиг нагнал троллиху, ругнулся, тряхнул руками, горящими от порезов колючей дерезы. – Послушай, не пеняй меня за вчерашнее. Извиниться я хочу…

– Ночной разговор тебе мир перевернул? – голос был насмешлив, но уши покраснели. – Спасибо… за то, что извинился. Любой твари приятно, когда с ней обращаются как с человеком. Так, здесь осторожней! Эти муравьи цапают не хуже собаки. Лучше обойдём.

– Это не всё. Я решил рассказать людям правду о вас.

– Не стоит.

– Напротив, – отрезал Маннелиг, раздвигая ветки. – Ты знаешь, сколько таких как ты умирают только из-за того, что люди не кумекают ни черта? В лицо им надо правду кинуть!

Троллиха развернулась, щёки пылали. Женщина скрестила руки на гуди, вздохнула:

– Не стоит, – повторила она. – Ты мне нравишься, Маннелиг, потому не смей ватажиться с селянами, тем более с сеньорами и монахами. Тех, кто не похож на вас, вы будете ненавидеть всегда. Это людская истина. Нарушишь её – перестанешь быть своим, и одним прекрасным днём окажешься в канаве с треснутой макушкой.

– Вряд ли.

Белладонна покачала головой, развернулась:

– Забудем. Лучше гляди внимательнее: пахнет мертвечиной. Кажись, кто-то из любовничков.

Маннелиг замолк. Запаха рыцарь не чувствовал. Вообще. Лишь вязкую резкость хвои. Да и не помнил парень, что троллиха о превосходном нюхе что-либо прошлой ночью говорила. Но спрашивать не стал, доверился.

– Кто этих ведьм знает, – без злобы шепнул парень.

Мабилия сидела на земле, опершись об ствол ели, как живая. Усыпанная иголками, шишками. В окровавленном хитоне, прилипшим к синеющей коже, и с широким порезом на шее. Запах смерти был тонким, приторно-сладковатым, никак не резким, чтобы уловить его за две дюжины сажень от трупа.

– Она вышла из дома почти голой – и вправду зачаровали. Бедняжка, – в голосе ведьмы преобладала странная ирония, нежели чем жалость. – Не зря ваш Вигмар на неё позарился. Хоть тело и набухло желчью, трупной жидкостью, но баса до сих пор играет красками.

Рыцарь наклонился к Эде, осторожно приподнял распухшую руку, не без проблем снял кольцо с пальца. Белладонна вытянула шею, приподнялась на носочках.

– Кольцо с гравировкой, – пояснил Маннелиг.

– Читать умеешь?

– «Бел», – рыцарь положил кольцо на колени трупу, несмотря на то, что троллиха потянула к нему руки. – Не думаю, что нам следует забирать его у Мабилии, хоть на нём и не её имя. Понимаешь, Вигмар воришкой прослыл у нас, ну, кажись, подарил бедняжке краденое. Однако же, чьим бы оно ни было, теперишня эта вещь принадлежит Мабилии. Белладонна, это то место, куда тебя направила Эда?

– Нет! – сквозь зубы выдала ведьма, отвернулась, успокоилась. – Нет. Здесь недалеко. Я чую, что мы буквально в паре шагах от убийцы. Пойдём?

– Только тише, – предупредил Маннелиг. – Не спугни трол… убийцу. За Эду и Мабилию она ответит жизнью! Насчёт Вигмара – коль увидишь, не кричи. У него зрение плохое, он может принять тебя за врага. Меня он знает.

– Веришь, что любовничек ещё жив?

– Нет.

Дэлли-Нич плотнела, сужалась. В просветах между деревьями белели стволы берёз, утопающих в бескрайних болотах. По воздуху плыл аромат багульника и далёкий смех Баньши, лесной дамы, предвещающей смерть.

На этот раз запах почувствовал и рыцарь. Не нужно было работать могильщиком, чтобы понять: лежит падаль не два денька. Если же к комарам Белладонна и Маннелиг привыкли, то от мух пришлось отмахиваться.

– Это оно, – сказала троллиха, зажимая нос ладонью. – Дальше меня не ведёт.

Старинная и по-настоящему огромная, величественная ель выделялась среди остальных. Корни били из-под земли, крутились, завивались. Рядом с одним из таких завитков покоились сломанные столы, лавки, полки, верёвки и покрытый сажей котёл над потухшим костром. За ним лежало нечто, напоминающее уродливого великана. Лысого детину под три сажени ростом. Не исходи из тролля смрад смерти, можно было посчитать, что он всего лишь спит, положив дюжие ладошки под голову.

Белладонна остановилась над сородичем, подбоченившись, спугнула ворон. Невольно шмыгнула. Прочитала заклинание – запах смягчился, стал терпимым.

– Мёртв! – восторженно воскликнул Маннелиг. – Неужели Вигмар зарезал? Это ведь убийца?

Ведьма отрицательно кивнула, глаза слезились то ли от запаха, то ли от чувств. Рыцарь понял причину, умерил свой пыл.

– По нему видно: умер дня четыре назад, – Белладонна отошла, чтобы не видеть тело. – Он был лишь жертвой, как и девушки из твоего села. Убийца бродит где-то в округе. Знаешь, этот котёл… Я чую магию, здесь совершили обряд – сила всё ещё летает в воздухе. Почему бы не воспользоваться ею и не найти эту мразь, покуда она не сделала обратное?