Случайная мама

– Ты права, – говорит она, снова взглянув на свое отражение. – Я просто немного волнуюсь.

– И совершенно напрасно.

– Согласна.

– Ну что, значит, выходим? Готова?

– Да.

Первый шаг, когда она ступает по лестнице… Первый взгляд Луки, когда он ее замечает…

Это так трогательно, что я едва держу слезы. Он так бережно берет ее за руку, помогая спуститься… Она так нежно смотрит ему в глаза…

Они выходят за дверь рука об руку… переплетенные пальцы, взгляды, настроение, жизни…

Это чувственное полотно почти осязаемо.

Невыносимо красиво, безумно приятно, что такое еще в жизни бывает. Пусть не у всех, но бывает.

Заметив движение рядом с собой, скольжу взглядом по мужскому костюму, медленно выдыхаю, чтобы успокоиться. Вот еще – слезы лить, когда у нас радость!

– У тебя есть салфетка? – спрашиваю Егора, хлюпая носом. – Или непромокаемая жилетка? Или не белый рукав? Дай хоть что-нибудь в благодарность за пончики! Почти всю ночь пекла – не спала!

Он протягивает мне не салфетку… платок. Мягкий, удобный такой, еще и с выбитыми инициалами, что ли? Педант! Хотя, может, одна из белочек расстаралась?

– Спасибо, ты душка! Что бы я без тебя делала?

Еще раз выдохнув, вытираю уголки глаз, как следствие – вижу четче и… понимаю, что рукав рубашки у мужчины, стоящего рядом со мной, как я и просила, не белый, а синий. В то время как у Егора…

– Вряд ли ты утонула бы в слезах, – выдает мужчина предположение. – Но макияж пришлось бы поправить. Это ведь даже не грибная прогулка, а свадьба.

Обернувшись, смотрю на Матвея Сергеевича.

Первое, что я чувствую, – зависть: ему синий цвет идет больше, чем мне. Серые глаза кажутся темнее, меняют оттенок. Второе, что я чувствую, – зависть: у него другая прическа. Та тоже была хороша, но эта делает его черты жестче и резче. Значит, в отличие от меня, он успел записаться в салон к Натали. А я потратила время на еду и пустые терзания. Третье, что я чувствую, – зависть: сразу видно, что, в отличие от меня, он хорошо высыпался. Мне же утром пришлось над лицом поработать.

А все он виноват. Та ночная прогулка, слова и намеки… Один раз он мне даже приснился! И в том сне было все то же самое, только, когда мы сидели в машине и он предложил свою помощь, я обхватила его шею руками и шепнула: «Давай, помоги…»

А дальше все развивалось настолько жарко и в таком бешеном темпе, что я проснулась в холодном поту. Думала даже, что заболела, меня немного потряхивало.

Четвертое чувство, которое я старательно от себя отгоняю, – тихое удовольствие от того, как его взгляд блуждает по моему телу. Неспешно, открыто, с интересом и ничуть не стесняясь. Хорошо, что не май, иначе я бы под этим взглядом зажарилась.

– Спасибо, Матвей Сергеевич, – мой голос заставляет его оторвать взгляд от моего декольте.

– Не находишь, что после брудершафта с платочком уже можно перейти и на «ты»?

– Ой, кстати!..

Нет, настолько сближаться я не планирую. Нам вообще лучше держать с ним дистанцию, а вот платочек пытаюсь вернуть.

– Оставь себе. День длинный – еще пригодится.

Он прав. Это я не подумала. Вернуть ему использованный платок? Смешно. У него наверняка таких стопка.

– Спасибо. Я тут думаю, как с вами за колеса расплатиться, а вы меня снова одариваете. Может, вы скажете номер карточки? – Наталкиваюсь на его взгляд. – Иначе я не могу.

– Хорошо, – соглашается он и ловко подхватывает из моих рук свой платок. – Возьму плату девственными слезами.

– А…

Серые глаза смотрят на меня выжидающе. Подначивают: ну, давай же, давай!

– Вы правы, – соглашаюсь покладисто, – сегодня это мои первые слезы.

– Пойдем. – Каким-то непостижимым образом он оказывается еще ближе ко мне, его рука ложится мне на спину и мягко подталкивает, преодолевая мое сопротивление. – Понятное дело, что моя компания тебе нравится, но уже все уехали. Если не поторопимся, свадьба пройдет мимо нас.

Обернувшись, я убеждаюсь, что он не лукавит! Ни одной машины, ни одного байка! Ни одного из гостей! Только Яров и я.

– Нас что, потеряли?

– А я думал, я уже доказал, что рядом со мной ты можешь этого не бояться, – усмехается он.

Чуть позже я понимаю, что он специально здесь задержался, чтобы закрыть дом и ворота. Молодоженам, понятное дело, не до таких мелочей. Он выгоняет из гаража белый джип, поднимается на крыльцо, чтобы закрыть на ключ дверь, как та вдруг распахивается и из дома, жуя пончик, выходит Егор.

– Слушай, – говорит он, помахивая тяжелым пакетом, – я так и не нашел, куда их пристроить.

– А по-моему, очень даже нашел, – спорю я, сияя улыбкой.

Теперь мы поедем втроем.

– Ты выходишь? – ворчит Матвей Сергеевич. – Или лучше тебя в доме закрыть вместе с пирожками, чтобы никто не мешал?

– Я свидетель! – возмущается тот и поспешно сбегает по ступенькам. – Без меня свадьба не состоится!

– Состоится. Просто гостям еды чуть больше останется. И не придется позориться от новостей в светской хронике: «Массовая диета! Яров удивлял гостей пустыми столами!»

Понимая, что на грани того, чтобы его всерьез потеряли, Егор торопится ко мне.

– Ты свидетель, – утешаю его, видя, как он обиженно поджимает губу. – Тем более свидетель с пончиками – без тебя мы никак!

Егор снова проникается важностью своей роли. Закрыв дом, Яров подходит к джипу. Свидетель несется первым, чтобы занять место с лучшим обзором, но стопорится, заметив, как Матвей Сергеевич распахивает пассажирскую дверь. И, к моему удивлению, Егор без единой дурашливой фразы усаживается назад.

– Нам тут будет удобней, – говорит он, осторожно размещая пакет.

Я сажусь впереди. Пока вожусь с ремнем безопасности, его перехватывают мужские ладони.

– Не суетись, – предупреждает Матвей Сергеевич, когда я задерживаю дыхание, – я сделаю так, чтобы он не сильно сжимал.

Воспоминания тут же уносят в ночь у моего дома: я просила его отстраниться, ссылаясь на то, что ремень слишком сильно сжимает. Но давил ведь не он, а взгляд, энергетика и напор хозяина джипа. И да, он тогда прекрасно понял меня. Но это не мешает его рукам заботливо расправить ремень, закрепить его и проверить надежность.