Случайно в мире мертвых

И имелось огромное желание потрясти за грудки Бажену. А то наплела с три короба и куда-то исчезла. Оставив меня почти наедине с мрачным, но красивым графом. Его я после той встречи всячески стала избегать. Когда он, похоже, начал, наоборот, преследовать на каждом шагу. Слава небесам, хоть разговор не заводил, а лишь коротко кивал в ответ и проходил мимо.

Надеть платье помогла Глаша и тоскливо посмотрела мне в глаза. Сердце моё лихорадочно сжалось. Да какая же печаль её взяла?! Вчера была такая весёлая. Звонко смеялась. А сегодня сама не своя.

– Что случилось? Расскажи, – чуть ли не взмолилась во весь голос. – Я же вижу, что что-то не так.

Глаша удивлённо вздернула брови. Растерялась. Даже лицо вытянулось. Но быстро взяла эмоции свои под контроль и уже через несколько секунд мягко улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Хозяин дома хочет знать, почему вы не спускаетесь к обеду. Да и вообще так мало притрагиваетесь к еде. – начала озабоченно она. – И он в волнении, и я.

– Всё-таки хозяин, значит, – поджимаю губы, а внутри закипаю. Уже сейчас готова рвануть что есть силы к Дмитрию и хорошенько пропесочить. Что ж он, гад такой, делает-то. Она же ещё подросток! Лучше б на меня свой гнев вылил, чем на такое хрупкое создание.

– Вы неправильно понимаете, – снисходительно улыбнулась вновь она. – Меня никто не отчитывал и уж тем более не наказывал.

Будто мысли прочитала. Видимо у меня все недовольство нарисовалось на лице. Всё, как и раньше было и есть. Вот не умею скрывать эмоции. А надо бы. А то в нашем диком мире жить тяжело без маскировки.

– Он прекрасный человек, – мягко продолжила девчушка и легонечко коснулась моей руки. – И, если бы не обстоятельства, я бы рада была здесь подольше с вами задержаться.

– Ой, вот только не нужно выгораживать его! – вскинула нервно руками.

Глафира засмеялась искренне. По-светлому, я даже сказала бы. На душе теплее стало. И что же девчушка творит со мной? Так и не хочется отпускать её от себя. Слишком хороша и наивна. Дитя, одним словом. А там? Куда отправится неизвестно. Тут с погодой-то непонятно что происходит, а там… боюсь представить.

– Он хороший и красивый, – кокетливо кивнула она, и лицо девушки залилось румянцем.

Насчет красоты Дмитрия и спора нет. Это я и сама понимаю. И готова так же покраснеть, как и моя юная подруга. Но опыт отношений подсказывает лишь одно: чем красивее гад, тем он опаснее. И вдруг в мою голову вихрем влетает мысль. А вдруг этот самый хозяин совратил Глашу. Нет? А почему и нет? Юная, красивая. А у этого фиг знает, что творится в голове. А такую и влюбить в себя много ума иметь не надо. Так, несколько красивых жестов, да и готово.

– Слушай, – аккуратно подбираю слова. – Может, он, конечно, и красавец. Но я бы на твоем месте держалась от него подальше. Староват он для тебя.

– Нет, – засмеялась она снова. – Красота – это факт. Но она уже не для меня. – поджимает губки. Чёрт! Даже сердце кровью обливается. – Может, вы спуститесь к завтраку?

– Ещё чего! – демонстративно фыркнула. – Не пойду я никуда. – более спокойнее договорила и села на кровать.

Глаша смотрит пристально и грустно. Что же всё-таки её так заботит и почему не хочет мне об этом сказать? Эти вопросы грузом ложатся на меня.

– А если я принесу еду сюда, – тихо начала Глафира. – И мы вместе с вами поедим. Что вы на это скажете? – её глаза с надеждой заблестели.

Ну как я могу ей отказать? Разве так можно поступать с людьми? Ну, а с другой стороны, есть-то хочется. И в подтверждение желудок болезненно буркнул.

– Конечно, – стараюсь вести себя непринуждённо. – Если ты со мной разделишь завтрак и поделишься тем, что так гнетет тебя с утра?

На лице девчушки засверкала улыбка. Она молча кивнула и выбежала из комнаты. Всё же она ребёнок и ведет себя соответствующим образом. Но как же прикипела к ней моя душа. Эх! Расставание будет болезненным, чувствую я. Гораздо болезненнее, чем расставания с бывшими, так сказать «любимыми».

Кстати, насчет «любимых». Сегодня во сне видела не самую приятную картину в своем жизни. Мерзкую и отвратительную. Сначала всё было как обычно. Палата, я на койке без сознания. Аппаратура гудит, поддерживая в моём теле надежду на жизнь. Дверь в палату распахнулась. Зашла мама и тот изменщик, по чьей вине я последние свои дни на земле проводила в депрессии.

Меня уже только от одного его вида передёрнуло, но это было всего лишь начало. А дальше спектакль во всей красе. Этот урод падает на колени перед моим телом. Воет во все горло. И самое отвратительное – мама моя верит в происходящее. Обеспокоенно хлопает по плечу его. А тот старается причитать: «Ой, моя хорошая! Да не успел прощенья за свой грех вымолить у тебя! Прошу тебя, очнись! Мне так тебя не хватает! Понимаю, был кретином, но уверяю, как очнёшься, всё изменится. И в жизни на другую не гляну. Мужем надёжным стану! А там и отцом примерным буду!».

Тошно, ей богу, тошно. И ни разу не запнулся и не заикнулся. Хорош артист. Ничего не скажешь. Слава небесам, что проснулась вовремя. И не смогла досмотреть сей концерт до конца. Раздражает, что мама очарована кретином. Когда встречались, она мне все на уши жужжала, что ни в коем случае нельзя допустить расставания. Ведь он такой положительный, такой добрый и красивый. Где ж ещё такого-то найти!

От этого чувствовала себя раздражённой, но Глафира ни в чём в этом не виновата. Поэтому постаралась скрыть свои эмоции подальше, в глубь себя. А вот если бы увидела Бажену, то боюсь, сдержаться мне не удалось бы. Вот интересно, куда она запропастилась? Почему в имении нигде нет? Ведь Дмитрий, как я поняла, к земле этой привязан крепко. Всегда здесь. Стоит лишь найти. А вот его сестрица – непредсказуемое существо. Наплела с три короба и испарилась.

Дверь со скрипом в комнату распахнулась. И с тележкой, на которой ютились блюда разных размеров, вплыла Глафира. С милой улыбкой на лице. На какую-то долю секунды я позабыла о её печальном образе с утра. Такая юная, безмятежная, красивая, родная. Она подкатила тележку к кровати, подмигнув лукаво мне:

– Давайте сегодня мы позабудем о рамках приличия и поедим прямо на кровати?

Я ответила ей своей самой добрейшей улыбкой на свете. Дома всегда любила кушать, сидя на диване перед телевизором. Ну или в кровати. Но на диване – любимое дело. Кивнула девушке, и та звонко засмеялась. Какое же очарование в её молодости скрывается! Налюбоваться не могу.

Глафира с задорным блеском в глазах взяла в руки блюдце и открыла большое блюдо, на котором красовалась творожная запеканка. У меня предательски заурчал желудок. Девушка улыбнулась, подмигнув:

– Сейчас ещё вареньем сверху полью.

– А какое варенье? – не удержавшись, полюбопытствовала.

– Смородиновое. Вчера собрала в саду. А сегодня ранним утром сварила и запеканку приготовила. А так чай заварила зелёный, – ласково ответила Глаша.

– Вау, – выдохнула с восхищением и приняла блюдце с едой от девушки. – Ты умничка! Я в твой возраст не очень хорошо готовила. И видно это было не вооружённым взглядом. Даже пробовать не нужно было.

Девчушка рассмеялась, и я вместе с ней. Она взяла порцию на блюдце и плюхнулась рядом со мной на кровать. Стоило только в рот отправить небольшой кусочек запеканочки, как внутри всё запело. Такой нежнейший вкус. Блаженство. Я в своей жизни ничего подобного не пробовала. Не успела и заметить, как мы всё успели с Глафирой слопать.

За чашкой чая девушка прервала тишину таким тихим и очень тоскливым голосом, что у меня сердце невольно сжалось внутри, и послевкусие от завтрака мгновенно испарилось: