Случайный билет в детство

Олег покраснел и буркнул:

— Виноват. Поесть не успел…

— Ладно, я есть не хочу, но от яблока не откажусь. — Взял плод, потер об футболку и сделал большой кус. Рот мгновенно наполнился сладкой патокой с маленькой кислинкой. Все-таки апорт — это самый вкусный яблочный сорт.

— Это из вашего сада? — спросил Ильяса.

— Ага, из прошлогодних запасов.

— Хорошо сохранилось. М-м-м… вкуснота!

— Вот и я не устоял. — Согласился Савин.

— Ладно, пошли на остановку.

Мы обогнули корпус, и вышли на широкую дорожку, ведущую к выходу с территории больничного комплекса.

— Серег, представь, мы только в автобус влезли, а дождина ка-а-ак даст. Водопад, а не дождь. Полчаса стояли у остановки. В окна колотило будь здоров. Водитель сказал — пока ливень не кончится, никуда не поедем.

— Олег, водила прав — кивнул я, — все так делают. А что на улице творилось — видел. Лучше скажи — какие новости? О чем народ говорит?

— Разное говорит. Кто что, — пожал плечами Савин. — Ну, то, что бабули надумать могут, ты сам знаешь.

— Эти могут, — согласился я, — а… Тихомировы как?

— Как-как, — почесал голову Олег, — уехали они. «Буханка» военная подъехала, какие-то вещи погрузили, сами в нее и алга…

— Понятно.

Савин вдруг спохватился:

— Знаешь, Серег, а дядя Миша оказывается военный и много наград имеет. Когда вещи в машину грузили, я форму увидел, медалей там…

Я молча кивнул — знаю, давно уж.

— Да! — Воскликнул Олег. — Ты Шахова знаешь?

— Из третьего подъезда?

— Да-да, именно.

— Знаю, и что?

— Так вот — как-то мужики собрались, и разговор про тебя зашел, так он начал ахинею про драку нести. И что ты такой, да сякой, и Тихомиров пьянь подзаборная. Так мужики ему за это насовали, особенно за дядю Мишу. Мокашов еле разнял. Даже Косен Ержанович своей тростью Шахову по спине треснул.

— Косен Ержанович? — удивился Ильяс. Затем почесал затылок. — Вообще-то он как раз может. Справедливый мужик.

Мы вышли на улицу, перешли дорогу и направились к остановке. Час пик уже давно миновал, так что народу в ожидании автобусов томилось немного. Все стояли под навесом в тени и дружно смотрели навстречу движения транспорта.

Мы остановились недалеко от столба с указателями маршрутов и тоже посмотрели — не идет ли нужный автобус?

— О! — воскликнул глазастый Олег. — Экспресс идет.

Проезд на экспрессе стоил десять копеек, зато он шел быстрее обычных маршрутов.

— Едем! — решил я. — Домой поскорее охота.

В салоне ЛАЗа пассажиров было мало. Мы по очереди кинули монеты в кассу, оторвали по билетику и устроились на задних сидениях. Со мной сел Ильяс, Олег на сидение перед нами, в пол оборота.

— Я тут кое-кого поспрашивал, — тихо сказал Расулов, — родоки тех пацанов, что с тобой в сквере махались, сначала жуткий хай подняли, к участковому кинулись на тебя жаловаться, мол избил, хулиган такой, но Мокашов растолковал — кто и кого бил на самом деле и что из этого вышло, те скисли и быстро рассосались. Тех пацанов я видел, ты им всем здорово насовал. У каждого фонарь висит.

Я лишь плечами пожал, мне было без разницы — кругом одни враги, так что бил кто под кулак подвернется.

— Кстати, — вдруг громко сказал Расулов, — Вершина пропал куда-то и Макса тоже не видать.

— С Громозекой понятно, а Вершина… — я невольно скрипнул зубами, — пусть только на глаза мне попадется…

— Вот-вот, — усмехнулся Ильяс, — и те пацаны теперь дальше своих дворов носа не кажут. Некоторых вообще родоки из дому не выпускают.

— Ага, — кивнул Олег, — сто процентов теперь никто на тебя даже не вякнет. Даже завидно.

— Чтобы завидно не было, — наставительно произнес я, — надо по утрам на зарядку бегать. А то скоро пузо нажрешь.

— Да что ты заладил, — скривился Савин, — пузо да пузо. Вот с завтрашнего утра и начну… заряжаться.

Ткнул пальцем в Олега:

— Ловлю на слове.

Экспресс остановился, из автобуса вышла половина пассажиров, но никто не вошел. Ехать осталось недолго и, как подсказывала мне память, наша остановка через одну.

— Серег, ты извини, — вдруг повинился Расулов, — но мне пришлось все рассказать отцу.

— Что именно? — поинтересовался я. — Надеюсь не про «Лысый горшок»?

— Ты за кого меня держишь? — нахмурился Ильяс. — Только про драку в сквере…

— И?

— Отец попросил познакомить с тобой.

Что ж, желание понятное, ладно хоть не требует.

— Хочет увидеть того, кто такую кашу заварил.

Кашу…

После того как я дал отпор Громозеке в школе, все пошло не так и… действительно заварилась каша. Это только в книгах герои запросто меняют историю и все у них тип-топ. Но это в книгах. Время оказалось тонкой и чувствительной материей. Менять историю очень опасное занятие. Для этого надо спрятать глубже свою совесть и иметь стальные нервы. Я думал, что смог изменить жизнь человека в лучшую сторону, и он не погибнет, как в той истории, а все вышло неожиданно жёстче. И как после этого пытаться изменить историю? Вдруг погибнет кто-то из родных, или случиться катастрофа страшнее? Как потом жить?

— Серег, — толкнул меня Ильяс, — ты не заснул часом?

— Нет-нет, я слушаю.

— Я говорю — отец приглашает тебя на юбилей. Ему сорок пять завтра.

Удивленно уставился на Расулова.

— Меня приглашает?

— Да. Очень просил тебя позвать. Соглашайся! С утра бешбармак варить будут, плов готовить и шашлык…

Бешбармак, м-м-м! Только при одном упоминании у меня невольно потекли слюни. Но идти на юбилей, и без подарка… как-то неудобно.

— Вот блин! Как-то неожиданно. А …

— Не надо ничего дарить, — перебил меня Ильяс. — Отец предвидел это и сказал — подарком будет ваше знакомство.

— Все равно неудобно. Что я там делать-то буду? Ну, познакомимся, ну поздравлю, расскажу — как до такой жизни докатился, а дальше?

— Э-э-э… — зачесал затылок Расулов, — потом можно уйти куда-нибудь…

— На речку, — воскликнул Савин.

— Точно! — обрадовался Ильяс. — Там шашлык забацаем! Купнемся, позагораем.

Друзья переглянулись, довольные этой идеей.