Слуга Империи

У Накойи вырвался глубокий вздох. Она углубилась в себя, словно предаваясь потаенным раздумьям или воспоминаниям.

– Жаль его. Не смог больше бороться за свою жизнь. Это был храбрый воин и достойный противник.

Щуплое тело Накойи содрогнулось от приступа кашля. Она хотела добавить что-то еще, но Мара ее опередила:

– Как ты считаешь, не стоит ли мне поискать подходы к Джиро?

Накойя сжала пальцы.

– Что тебе сказать, дочь моя?.. Он с давних пор таит на тебя злобу, ведь ты в свое время предпочла ему младшего брата; но с другой стороны, это не такой одержимый, как Тасайо. Теперь, когда на его плечи легло бремя власти, он, возможно, и прислушается к голосу здравого смысла.

Вдруг из-за порога раздался голос Кевина:

– В человеческой натуре место есть для всякой дури. Это надо бы помнить.

Накойя метнула в его сторону испепеляющий взгляд. Как ни была она раздосадована тем, что старый Кейок увидел ее в столь жалком виде, стерпеть присутствие молодого мидкемийца оказалось еще труднее. Однако она не могла дать волю гневу. Этот дерзкий раб, не признающий цуранских обычаев и так некстати заполонивший сердце госпожи, отличался острым умом и неплохо разбирался в людях.

Советница нехотя согласилась:

– У твоего раба... бывают разумные мысли, дочь моя. Пока Джиро не проявит добрую волю, не стоит ему особенно доверять. Анасати испокон веков с нами враждовали, правда никогда не нападали из-за угла. Тут необходима осмотрительность.

– Как же мне поступить?
– Мара вконец растерялась.

– Пошли ему письмо с соболезнованиями, - подсказал Кевин.

Госпожа и первая советница обернулись к нему в молчаливом недоумении.

– Письмо с соболезнованиями, - повторил Кевин и запоздало сообразил, что у цурани такого нет и в помине.
– У нас принято писать родственникам покойного, что мы разделяем их утрату и скорбим вместе с ними.

– Странный обычай, - заметил Кейок, - однако он не противоречит понятиям чести.

Накойя просветлела лицом. Задержав взгляд на Кевине, она с трудом перевела дух и высказала свое суждение:

– Умно, очень даже умно. Такое письмо позволит наладить отношения с Джиро и вместе с тем ни к чему нас не обяжет.

– Можно и так сказать.
– Кевина удивило, что простая мысль о сочувствии причудливо искажается в цуранском сознании, становясь оружием в Игре Совета.

Мара тоже приняла его идею:

– Напишу-ка я ему прямо сейчас.

Однако она не двинулась с места. Ее ладонь по-прежнему накрывала узловатые пальцы Накойи, а взгляд блуждал по оконному переплету.

– Что тебя гложет?
– спросила старая советница; в душе она по-прежнему оставалась заботливой нянькой, и чутье никогда ее не обманывало.
– Ты давным-давно вышла из того возраста, когда нужно стесняться, дочь моя. Говори начистоту!

Мара почувствовала жжение в глазах. Ей было непросто приступить к неотложному делу.

– Надо подыскать... среди домочадцев... толкового человека, чтобы обучить...

Советница все поняла.

– Ты хочешь сказать, мне пора готовить себе замену, - сказала она с жестокой прямотой.

Мара не запротестовала. Накойя стала для нее второй матерью; казалось, она всегда будет рядом. Хотя они вскользь уже касались этой темы, властительница сколько могла откладывала серьезный разговор. Но бремя власти настоятельно требовало принять окончательное решение.

Впрочем, Накойя и тут хранила трезвую рассудительность.

– Я стала совсем плоха, дочь моего сердца. Все кости ломит. Служить в полную силу уже не могу. Но чтобы спокойно умереть, мне нужно увидеть рядом с тобой надежного человека.

– Красный бог тебя к себе не возьмет, - вставил Кевин.
– Побоится!

– Не смей богохульствовать!
– прикрикнула советница, но не сдержала улыбку.

Напрасно она убеждала себя, что варвар - это пустое место. Такому красавцу многое прощалось, да и его преданность госпоже могла тронуть кого угодно.

Мара решилась:

– Кейок вполне подошел бы...

Но бывалый воин перебил ее с неожиданной теплотой:

– Да ведь мы с Накойей почти что ровесники, Мара.
– Имя госпожи прозвучало в его устах без малейшего намека на фамильярность.
– Меня давным-давно взял на службу твой отец. Когда я потерял ногу, моя жизнь не окончилась, а, наоборот, приобрела новый смысл - только благодаря тебе. Но я ни за что не стану злоупотреблять твоим расположением.
– В его голосе зазвучала привычная твердость.
– Благодарю за честь, но мне не по плечу мантия первого советника. Тебе нужен сильный, здравомыслящий помощник, который на долгие годы останется рядом. А наш век уже прожит.

Мара застыла, не отпуская руку Накойи. Кевин собирался сказать свое слово, но Кейок мягким жестом его остановил.

– Когда военачальник муштрует молодых офицеров, он не должен делать никаких скидок. Согласись, госпожа, от советника требуется нечто большее, чем слепое повиновение: ему надлежит знать все нужды Акомы и разбираться в хитростях Игры Совета. У меня, как и у Накойи, нет своих детей. Так неужели ты откажешь нам в праве воспитать себе преемников? В этом мы найдем утешение своей старости.

Мара перевела взгляд с Кейока на первую советницу. Старики заговорщически переглянулись, и Мара заподозрила, что вопрос уже не раз обсуждался без ее участия.

– Ох ты, хитрая солдатская душа! У тебя уже кто-то есть на примете?

– Да, не без этого, - согласился Кейок.
– Есть один воин; он мастерски владеет мечом, но для ратного дела не годится. Слишком много думает.

– Все ясно: служит укором остальным да к тому же несдержан на язык, - вслух заключил Кевин.
– Я его знаю?

Кейок не счел нужным отвечать; он смотрел только на Мару.

– Этот воин служит тебе верой и правдой, хотя и вдали от усадьбы. Его двоюродный брат...

– Это Сарик!
– воскликнула Мара.
– Кузен Люджана! Он и впрямь остер на язык; ты его отослал куда-то на край света, потому что двое таких вместе...
– Она осеклась и заулыбалась.
– Говори: это Сарик?

Кейок прочистил горло.

– Сообразительности ему не занимать.

– Я больше скажу, госпожа, - не удержалась Накойя.
– Он умен, как дьявол. А какая память! Не забывает ни единого имени, разговоры помнит слово в слово. Прямо-таки Люджан и Аракаси в одном лице!