Слуги милосердия

— Ты бы уже сделала это, если бы могла, — ответила Анаандер. — Может, если бы ты была кораблем. Но ты не корабль. Ты не можешь заставить себя намеренно убить кого-нибудь. Я же, со своей стороны, лишена таких угрызений совести.

— Я уверена, что гражданам на планете будет интересно это услышать. Или на внешних станциях.

— О, нас опять по новостям показывают? — В голосе Анаандер прозвучала горечь.

— Мы можем там оказаться, если хочешь. — Голос базы был спокойным и невозмутимым.

— Итак, в тот раз это случилось не непреднамеренно, как ты заявляла. И прекратилось не потому, что я ввела верный код доступа.

— Нет, — ответила база. — Я солгала об этом.

Внизу, на площади, все так же в пространстве между секционными дверями, Сеиварден не поняла, что имел в виду «Меч Атагариса», заметив, что база кончила притворяться. Она сказала «Мечу Атагариса»:

— Так что за история с теми процессорными ядрами ИИ?

— Я-то ожидал, что ты знаешь о них лучше меня, — ответил «Меч Атагариса». — Не за этим ли вы сюда пришли? Не потому ли «Справедливость Торена» отправилась прямиком в Подсадье почти сразу же, как здесь появилась?

— Нет, — возразила Сеиварден. — Так они находились там? — А затем, подумав, добавила: — Так ты поэтому был так… увлечен обеспечением безопасности в Подсадье?

— Нет.

— Тогда чьи же они? — «Меч Атагариса» промолчал. — Буфера Аатр, а нет ли тут третьей ее части?

— Не знаю, и мне все равно, — ответил «Меч Атагариса».

— А что она собирается с ними делать? Строить корабли? Это занимает многие месяцы — нет, годы.

— Нет, если корабль уже построен, — поправил «Меч Атагариса».

Наверху, в кабинете губернатора, Анаандер говорила:

— Итак, мы в тупике.

Возможно, нет, — сказала база. Амаат Два и Амаат Четыре все еще лежали лицом вниз на коричневых с золотом плитках, все так же слушая. — Если я правильно понимаю капитана флота Брэк, твой спор — не со мной и не с кем-то из моих жителей, он — с тобой же самой. Это не мое дело. Оно становится моим, только когда ты угрожаешь безопасности моих жителей.

— Что ты предлагаешь, база? — прозвучало настороженно, с оттенком злости.

— У тебя нет причин заниматься управлением этой базы. С такими вопросами должным образом справляемся мы с администратором базы Селар. — Тишина. — Что касается «Меча Гурата» и «Меча Атагариса», то их не желают здесь видеть. Я понимаю, что «Меч Гурата» нуждается в ремонте и припасах, и что его офицеры хотят время от времени выйти, и что офицера в таких случаях почти всегда сопровождает вспомогательный компонент, но я не позволю целым подразделениям вмешиваться в мои действия или изводить моих жителей.

— И что я получу в обмен на эти уступки?

— Ты получишь возможность жить, — сказала база. — Ты получишь возможность остаться в этой системе. Ты получишь назад подразделения «Меча Гурата», которые сейчас в ловушке, пока я не сочту возможным поднять секционные двери. И ты получишь место, где твои корабли смогут покупать припасы.

— Покупать!

— Покупать, — повторила база. — Я не могу позволить себе притвориться, что я или мои жители получим какие-нибудь выгоды от провинциального дворца, по крайней мере в обозримом будущем. С учетом обстоятельств. И я не могу позволить тебе выкачать из этой системы все ресурсы и ничего не давать взамен. Особенно когда, обеспечивая тебя припасами и услугами, я потенциально становлюсь мишенью для твоих врагов. — Молчание. — Чтобы показать тебе свою добрую волю, я не стану выставлять тебе счет за ликвидацию пятерых мертвых вспомогательных компонентов «Меча Гурата», которые пытались пробиться в мой отсек центрального доступа. Можешь не беспокоиться за их офицера, она вышла в туалет, когда опустились секционные двери.

— Я поняла тебя, база, — сказала Анаандер. — Прекрасно. Мы можем заключить сделку.

Глава 15

Войдя в кабинет губернатора с сегментом «Меча Атагариса» на спиной, Сеиварден первым делом заметила двух своих Амаат, лежавших лицом вниз на полу, со связанными руками. Их броня все еще была развернута, и потому лейтенант поняла: они живы. Сеиварден испытала облегчение, но ненадолго, потому что тут же увидела Анаандер Мианнаи, стоявшую с грозным видом за столом. Без рубашки, с восстановителем на плече.

Выражение лица Анаандер сменилось на язвительное удивление.

— Сеиварден Вендааи.

Через окно, лишенное стекол, были слышны голоса с главной площади — переговаривались друг с другом врачи, кто-то рыдал.

— Для вас — лейтенант Сеиварден, — сказала та, и ей удалось вложить в эту фразу больше отваги, чем она ощущала на деле.

Сейчас, когда действия остались в прошлом, она ощущала упадок сил. Вспомогательный компонент «Меча Атагариса» вышла из-за ее спины и положила на стол пистолет Пресгер. Шагнула в сторону.

Опустив взгляд, Анаандер смотрела, как пистолет приобрел ту же бледно-желтую окраску, что и поверхность стола. Ее лицо лишилось всякого выражения.

Сеиварден захлестнуло отчаяние, — после того как она выпала из окна, его сдерживали адреналин и необходимость срочных действий. Она знала меня достаточно хорошо, чтобы понимать: я не шутила, когда сказала, что, вероятно, не проживу достаточно долго, чтобы простить ее, если она лишится пистолета. Знала, что это значит: то, что теперь он — у Анаандер Мианнаи.

Анаандер взяла пистолет. Потерла его пальцами в перчатке, чтобы он принял простой темно-серый цвет. Осмотрела его.

— Это, — сказала она, очень интересно. — Сеиварден молчала. Анаандер продолжила: Насколько мне известно, есть только двадцать четыре таких, и местонахождение каждого известно. И каждый из них помечен опознавательным номером, но этот, — она сделала паузу, — нет. — Она посмотрела на Сеиварден. — Где вы его взяли?

— Двадцать пять, — сказала Сеиварден.

— Что?

— Двадцать пять. На Гарседде все считали пятерками. Пять главных грехов, пять правильных действий, пять общественных классов, пять основных преступлений. Возможно, пять видов пука. — На это Анаандер приподняла одну бровь. — Если вы не искали тот двадцать пятый пистолет, то должны винить только себя.

— Я искала, — сказала Анаандер. — Я с трудом верю, что вы нашли его, а я — пет.

Сеиварден движением руки показала, намеренно дерзко, что ей безразлично, хотя не ощущала той смелости, которую подразумевал ее жест.