Слуги милосердия
Шрифт:
— И мне тоже, — сказала я вполне искрение.
— И больше нечего добавить? Что ж, кузина, я не обижаюсь. Ты оставила их в слезах, там, на «Милосердии Калра», словно ты уже покойница, но я думаю, что у тебя есть еще несколько шашек на доске. — Я промолчала. — Пожалуйста, позволь мне стать одной из них, кузина. Я был совершенно серьезен, когда сказал, что буду умолять.
— Ты откажешься от вспомогательных компонентов? Не от тех, что уже подключены. Я имею в виду — на будущее.
Тишина. На лице «Титанита» — никакого выражения; конечно, там его и не было никогда, если только он не хотел, чтобы оно появилось.
—
— Разумеется, нет. — Было бы просто глупо даже думать об этом.
— Но ты понимаешь, я знаю, понимаешь, почему я отказываюсь. Ты понимаешь, о чем просишь.
— Да. Мне просто хотелось бы, чтобы ты передумал, кузен.
— Нет.
Движением руки я дала понять, что продолжать эту тему не буду.
— Ладно. У меня нет никаких планов, никакой игры, кроме очевидного.
— Я этому не верю.
— Ты не слишком долго меня знаешь, кузен, — заметила я. — Известно ли тебе, что около года назад лейтенант Сеиварден упала с моста? Это был бы долгий путь вниз — пара километров. Ей удалось ухватиться за балку ниже, но я не могла до нее дотянуться.
— Поскольку она определенно выжила, чтобы разрыдаться перед Узурпатором несколько часов назад, ты, вероятно, нашла какое-то решение проблемы.
— Я прыгнула с ней. Рассчитывая, что, возможно, смогу замедлить наше падение, прежде чем мы врежемся в землю. — Очевидность завершения этой истории я показала жестом. Моя правая нога с тех пор уже не та.
«Титанит» молчал три секунды, а потом сказал:
— Я не думаю, что эта история передает смысл, который ты, как тебе кажется, в нее вкладываешь.
Мы оба молчали несколько минут, наблюдая, как сокращается расстояние между челноком и базой Атхоек.
— Я не думаю, — сказала я, — что переводчик может быть некой фигурой в какой-то моей игре. Пресгер не вмешиваются в дела людей. Попытка вовлечь ее будет, возможно, означать нарушение договора.
— Никто этого не хочет, — спокойно согласился «Титанит». — Но ведь у тебя нет про запас никаких инопланетян, так ведь? Друзья Гек? Рррррр в гостях? Нет? Полагаю маловероятным, что мы натолкнемся на какой-то новый вид инопланетян на пути к базе.
Отвечать не было смысла.
— Мне скучно, — сказала переводчик Зейат. «Титанит» и я развернулись лицом к ней. Мне это не нравится. «Титанит», ты взял с собой игру?
— Она не перенесла бы этого путешествия, — сказала я. — Вы играли когда-нибудь в рифмы, переводчик?
— Не сказала бы, — ответила переводчик Зейат. — Но, если это поэтическая игра, я никогда, по сути, не понимала поэзию.
— Она начинается очень просто, — сказала я. — Кто-нибудь называет строку в определенном размере и в прямой форме, а затем каждый добавляет строку. Затем мы переходим на косвенную форму. Или можем сначала оставаться, в прямой, если хотите, пока не привыкнете.
— Благодарю всех богов, — сказал «Титанит». — Я боялся, что ты собираешься предложить нам петь ту песню про тысячу яиц.
— Тысяча яиц, красивых и теплых, — запела я. — Крэк, крэк, крэк, родился маленький цыпленок. Пиип, пиип, пиип, пиип! Пиип, пиип, пиип, пиип!
— Ба, капитан флота, — воскликнула
переводчик Зейат, — это прелестная песня! Почему же я до сих пор не слышала, как вы ее поете?Я сделала вдох.
— Девятьсот девяносто девять яиц, красивых и теплых…
— Крэк, крэк, крэк, — присоединилась ко мне переводчик Зейат, голос у нее был хрипловат, но в остальном вполне приятен, — родился маленький цыпленок. Пиип, пиип, пиип, пиип! Пиип, пиип, пиип, пиип! Вот здорово! А есть еще стихи?
— Девятьсот девяносто восемь, переводчик, — сообщила я.
— Мы больше не кузены, — сказал «Титанит».
Глава 18
Когда я прошла через шлюз челнока и оказалась в условиях искусственной гравитации базы, мой протез дернулся, как это с ним случалось время от времени, и я споткнулась на причальной платформе, но мне удалось восстановить равновесие и не упасть головой вперед. Меня ожидали два вспомогательных компонента «Меча Гурата», которые, не двигаясь, бесстрастно наблюдали за мной.
— «Меч Гурата», — сказала я, — я собиралась прибыть одна. Но переводчик настаивала на том, чтобы меня сопроводить. А если ты когда-нибудь встречал переводчика Пресгер, то знаешь, что отказывать им в чем бы то ни было бессмысленно. — Никакого ответа, даже ни один мускул не дрогнул. — Она выйдет через минуту. Где лейтенант Сеиварден? — Мне пришлось спросить, потому что я больше не могла связаться с кораблем, чтобы найти ее. Даже несмотря на то что «Милосердие Калра» уже вернулся туда, где был, когда я его покинула.
— В коридоре снаружи, — сказал «Меч Гурата». — Сними одежду.
Так со мной разговаривали очень, очень давно.
— Зачем?
— Чтобы я мог тебя обыскать.
— А я смогу ее снова надеть, когда ты закончишь? — Никакого ответа. — Могу я, по крайней мере, остаться в белье? — По-прежнему без ответа. — А кого это позабавит? Ты прекрасно знаешь, что я не вооружена. И я не уступлю, пока не унижу, что Сеиварден и ее Амаат в безопасности на том челноке.
Дверь на платформу открылась, и вошла Сеиварден, шагавшая так, что я поняла: она сдерживается изо всех сил, чтобы не броситься бегом.
— Брэк! — Позади нее шли Амаат Два и Амаат Четыре, которые тщательно смотрели только на Сеиварден, избегая вспомогательных компонентов «Меча Гурата». — Брэк, я облажался.
— Да все нормально, — сказала я.
— Нет, — начала Сеиварден.
— О, смотрите-ка, лейтенант Сеиварден! — воскликнула переводчик Зейат, выходя из челнока. — Приветствую, лейтенант! А я-то думала, куда это вы делись?
— Приветствую, переводчик. — Сеиварден поклонилась. А затем добавила: — Приветствую, «Титанит».
— Лейтенант, — произнес в ответ «Титанит», легко преодолев границу гравитации базы.
— Я рада, что с тобой все в порядке, — сказала я Сеиварден. — Забирайся со своими Амаат в челнок и возвращайтесь та «Милосердие Калра».
Сеиварден показал Два и Четыре на челнок.
— Амаат — может быть. Я остаюсь здесь.
— Это не входило в сделку, — заметила я.
— Я тебя не оставлю, — возразила Сеиварден. — Не помнишь, как я сказал тебе, что ты от меня не отделаешься?
Два и Четыре колебались.