Слуги тихого омута

– Верю, – покладисто ответил Лин. – Вы ешьте, ешьте, а то мало ли что…

– «Мало ли что» сейчас в Скивет, – заметила Жанна. – «Мало ли что» туда еще с утра ухнуло, может, до завтра не появиться.

– Этот? – спросил Лин. – Появится. Где-то… – он вывел панель, глянул на символы визуала. – Через полчаса придет. Меня он локализовал пять минут назад.

– У него там новый амур? – поинтересовалась Жанна. Она разлила вино, чокнулись, выпили…

– Не-а. Нужен он кому-то, что ли? – засмеялся Лин. – Я догадываюсь, но не скажу.

– А все-таки?

– Не-е-е… Всё потом.

Несколько минут за столом царило молчание – еда в Акиме действительно была выше всякой критики. Ренни наконец-то добрался до лепешек. Какой кайф! Родители кухню Акима не одобряли, считали ее слишком грубой, плебейской, но Ренни сейчас получал огромное удовольствие от того, что можно обмакнуть тоненькую хрустящую лепешку в соус ансаив, пряный, густой, пахнущий летом и свежими травами, свернуть ее в трубочку и целиком отправить в рот. И плевать на то, что соус течет по пальцам. В Акиме ели или ложками, или руками. Никаких вилок и ножей тут в заводе не было. Лин и Жанна открыли банку еоле, воздух тут же наполнился запахом уксуса и сладкого серого перца…

– Мне тоже положи, – попросил Ренни. – Соскучился.

– Мама у тебя слишком строгая, – заметила Жанна, раскладывая колечки еоле по лепешке. – Не понимаю, что плохого в том, что ты ешь не огурец, а вот это? По сути-то одно и то же.

– Огурец так не маринуется, – строго сказал Лин. – Огурец грубый, а…

– Вот вы где! – Дзеди плюхнулся на стул рядом с Лином. – Уф, устал же я… Зато очень много всего интересного выяснил.

Дзеди взял у Лина из рук лепешку, Лин тут же отвесил ему оплеуху, Дзеди переложил лепешку в другую руку и аккуратно ткнул Лина локтем под ребра. Несколько секунд они молча мутузили друг друга, стараясь отнять многострадальную лепешку, пока Жанна не прекратила это безобразие.

– Хватит, – решительно сказала она. Отняла у Дзеди лепешку и тут же запихнула себе в рот. Дзеди укоризненно посмотрел на Лина.

– Дети… – протянул он обиженно. – Я так хочу есть, я целый день просидел в Скивет, а вам для меня куска хлеба жалко? Сволочи вы, дети.

– Мы не сволочи, – ответил Лин. – Мы просто покушать любим. Так чего было-то? Чего ты такое узнал?

– Узнал? Ну, для начала, я обрадую Ренни. У тебя через час разбирательство, вызовут через полчаса.

– По считке? – Ренни напрягся.

– По ней самой. Во-первых, отыскался первоисточник. Во-вторых, считка постановочная…

– Как – постановочная? – ахнул Ренни.

– Да просто, – пожал плечами Дзеди. – Ты подумай головой! Ну не может она быть настоящей.

– Почему?

– Да потому, что такого просто не бывает! – с возмущением ответил Дзеди. – Ты на секунду себе представь, возможно ли это вообще! Убить, да мало того, человека! Ренни, не чуди. Даже кошку убить невозможно, а тут…

– Аргов убивают, – вставил Лин.

– Сравнил, – отмахнулся Дзеди. – Убивают, точно. С заблокированным детектором и с очень большим риском, кстати.

– Попроси прощения у своих ботинок, – строго сказала Жанна.

– Простите меня, ботинки мои, – Дзеди с интересом посмотрел под стол. – Чего? Не расслышал, повторите… а, вы меня прощаете? Спасибо вам, ботинки мои.

– Не ёрничай, – попросил Лин. – Дурак.

– От дурака слышу. Так вот, исходя из того, что человека априори невозможно убить…

– Возможно, – тихо заметил Ренни.

– Да ладно!

Ренни вкратце рассказ про Эльгу. Жанна слушала, зажав себе рот ладонью, Лин и Дзеди – с интересом, причем Дзеди тут же вытянул из Скивета модель катера и, соединив какие-то линии в схеме, задумчиво покивал. Затем смахнул схему, и уставился на Ренни своими странными глазами.

– Нет, – подумав секунду, сказал он. – Нет, Ренни. То есть я верю, что примерно так оно всё и было… но, пойми правильно… Тут очень большая разница. Одно дело – испортить катер. А другое – вот так, своими руками.

– А что ты сказал про постановочную считку?

– Считку? Да, нашелся парень, который ее сделал. Он не местный, приехал откуда-то. Из сэртос, молодой совсем, лет двадцать, наверно. По Скивету теперь это признание ходит, висит на всём свободном поле.

– Но… – Ренни подавленно замолчал. Он не знал, куда деваться от стыда. И уже догадался, что ему предстоит в ближайшие часы.

– Не переживай, – Жанна протянула ему стаканчик с вином. – Ничего не сделают.

– Сделают, – уныло ответил Ренни. – Как минимум – оштрафуют.

– Тебя? – изумился Лин. – За что?

– Панику поднял, патруль вызвал, склон же изолировали.

– Ну и что? По-моему, это не тебя должны оштрафовать, а того парня, – заметила Жанна. – Если его действительно нашли, то я подам иск. За издевательство надо мной.

– А что? – оживился Лин. – И подадим! И на того парня, и на Эккеле. Вызов у тебя зафиксировался, Ренни? Свидетелей масса.

Ренни задумался. Хорошо, предположим, что считка и впрямь ненастоящая. Но люди-то про это не знали? Не знали. Значит он, Ренни, имел полное право на свои действия. А считка… настоящая она, или нет, но выглядит отвратительно, и, ко всему, отвратительно натуральной. «Просто так не сдамся, – решил Ренни. – Буду отстаивать себя. Может, Дауд поддержит».

Народу в Акиме прибавилось. Некоторые люди, мест которым не досталось, расположились прямо на полу в проходах, расстелив скатерти и расставив на них корзиночки со снедью. За круглыми окошками быстрый ветер нес мелкий легкий снег, кто-то развлекался тем, что на секунду разбивал пленку окна, и тогда в зал врывался короткий злой снежный вихрь, который тут же бессильно гас. «Почему мы все так любим находить места, в которых тесно? – подумал Ренни. – Почему у нас все блоки, в которых вкусно и дешево, такие крошечные? Борней – вообще смех, Аким, правда, ненамного больше».

Борней держали двое французов, представлявшихся как пара. Вообще-то в Саприи лояльно относились к таким союзам, впрочем, существовали весьма жесткие условия – подобные пары лишались и права голоса, и права иметь детей. Впрочем, Анри и Валентайна это нисколько не волновало. Лет им было порядочно, что-то вокруг четырехсот, и жизнью они были вполне довольны. Их заведение, Борней, представляло собой отгороженный кусок узкого длинного коридора шириной метра три, располагавшегося на нежилом уровне. Светлые серо-оливковые стены украшали привезенные с Земли картины, писанные маслом и акварелью, полукруглые столики жались к этим стенам, над каждым столиком висел свой холст, поэтому в Борнее принято было заказывать какой-то определенный стол, ориентируясь на него. «Под водопадом», «Под лугом», «Под парком», «У парочки», «Под закатом», «У пастуха», «У фруктов»… Впрочем, славился Борней помимо картин еще и тем, что Анри с Валентайном мастерски готовили самые различные имитации блюд из мяса – от фламбэ, до бараньих ребрышек. Ренни несколько раз посещал это заведение, еда ему понравилась, но не более. Конечно, интересно было наблюдать, как Анри ловко поливает из коньячной бутылки блюдо с тонкими ломтиками фламбэ, поджигает, затем, под восхищенные ахи гостей, тушит. И запахи были вкусные, но… то ли Ренни оказался слишком равнодушным, то ли до него просто не дошло очарование Борнея. Аким он любил гораздо больше.