Слуги тихого омута

К медикам Ренни пришел через два часа. До этого он заглянул в эллинг, поболтал с охранниками (никто, естественно, не был в курсе о том, что тут намечается вечером), затем спустился обратно в обеденный зал, быстро позавтракал в одиночестве – родители уже ушли, и пошел устраиваться на работу. Почти час он бродил по нижним коридорам, зачем-то снова забрел на стоянку старых катеров, и только потом поднялся на нужный этаж.

Коридор на этом уровне был тревожно-оранжевого цвета, потолки – выше раза в два, чем в жилом секторе. Поскольку помещения считались служебными, они располагались на внутренних этажах, и были связаны со сложной системой проходов внутри горы. Конечно, никаких окон, неуютно, казенно. Ренни вошел в зону Молчания, постоял, привыкая (ощущение было неприятным), подождал, пока система считает с его детектора всё, что положено. Наконец зона его выпустила. Теперь придется привыкать, ничего не поделаешь. В эти помещения заходить с разблокированным детектором было запрещено.

Неуверенность не оставляла его, перед дверью он остановился. Что-то с ним происходило в этот момент, он всей душой пытался понять, что именно, но так и не сумел поймать ускользающее ощущение. Нечто изменилось в этот момент – и в нём, и в мире. Словно что-то огромное вокруг него вздохнуло с облегчением, сонно потянулось и замерло. Надолго ли?

– Долго стоять будешь? – позвали из-за двери. – Заходи.

К огромному удивлению Ренни за дверью вовсю шло веселье. Человек пятнадцать нарядно одетых людей толпились у импровизированной стойки в центре комнаты, несколько пар танцевали. К нему подошел врач, Дауд, с которым он несколько дней назад встречался по поводу работы, и сказал:

– Решил?

– Решил, – подтвердил Ренни. – Подумал, и вот…

– Тендер, значит, провалил, – подытожил врач. – Кто выиграл, кстати?

– Эти… двое. И Эккеле, – тихо сказал Ренни.

– Ясно. Чего и следовало ожидать, – Дауд говорил весело, но в голосе его проскользнула тень сарказма. – Хорошо, что провалил, чего тебе там делать. Полгода поучишься и начнешь в паре практиковать.

– В паре? – не поверил Ренни. – Обычно же год в четверке…

– Ну да, в паре. Оценки у тебя отличные, техники ты знаешь. Начальный курс тебе вообще первому засчитали, насколько мне известно. Поднатаскаем немного – и вперед. Учиться и работать. Дурень, ты же к проходам восприимчив! Хочешь, к себе возьму? Мне… в пару женщину одну хотят поставить, а жена, в общем, против, – Дауд улыбнулся, – ревнует. Пойдешь?

– Ладно, – кивнул Ренни. – Но хоть полгода в четверке я буду?

– Будешь, будешь, – заверил его врач. – Пошли, выпьем. День рождения сегодня у нас.

– Чей?

– А нашей группы. У неё, знаешь ли, почти каждый месяц день рождения. Заодно, кстати, и твое поступление отметим, – Дауд решительно потащил Ренни к стойке. – Лапочка, налей нам чего-нибудь… спасибо, милая… ну вот, чего я хотел-то… а, вот! Родители как?

– Да не особо, – признался Ренни. – Мать против.

– Ничего, привыкнут, – отмахнулся Дауд. – Нам-то хорошо, вся семья тут. Династия, понимаешь ли…

Ренни понимал. Эта самая династия была одной из причин недовольства мамы. Мама не любила евреев, Дауд про это знал. И очень хотел заполучить в свою команду этого молодого статного англичанина. До зубовного скрежета хотел. В то время Ренни не осознавал всех тонкостей политики взаимоотношений разных кланов, но кое о чем догадывался. Впрочем, в его планы не входило навсегда оставаться под началом Дауда. Он был по меркам Дома еще очень молод – всего-то двадцать пять лет – и то, что взрослым виделось серьёзной проблемой, казалось ему легко разрешимым.

– Завтра приходить? – спросил Ренни.

– Да, часам к восьми подтягивайся, – покивал Дауд. Пригладил коротенькие, проволокой вьющиеся черные волосы. Улыбнулся. – Мальчик, я бы хотел тебе сказать пару слов наедине. Сейчас время есть?

– Есть, – кивнул Ренни. Он вспомнил, что собирался в эллинг, но до вечера было еще далеко.

– Тогда выйдем, – предложил Дауд. – Шумно тут.

Они вышли в коридор и остановились возле входа в зону.

– Понимаешь, есть ряд правил, которые мы вынуждены соблюдать, – осторожно начал Дауд. – И есть обязательства, которые мы не имеем права нарушать. Сейчас я тебе кину координатную сетку и с сегодняшнего вечера ты начинаешь ее учить. Ты, кстати, что про нее знаешь? Видел когда-нибудь, как ходят?

– Только слышал, – Ренни отрицательно покачал головой.

– Правильно. А почему? – спросил Дауд. – Потому что, во-первых, весьма ограниченное количество людей могут это делать, – он наставительно поднял палец. – Во-вторых, нам совершенно не нужно, чтобы кто-то понял истинную причину…

– Истинную причину? – недоуменно переспросил Ренни. – Чего?

– Хотя бы того, что по прихоти генетики детекторы лучше всего приспосабливаются к нам, – гордо сказал Дауд. – Ты редкое исключение, мальчик. Обрати внимание на то, кто у нас работает. Пара немцев, китаянка вон недавно прошла тест…

– Вэн Тон? – спросил Ренни.

– Кто? – удивился Дауд. – Такую не знаю. Трое французов, четверо русских… с этими вообще один смех. Они не пользуются сеткой, не могут, поэтому работают в стационаре, который раз в полгода нужен. А деньги получают исправно, – Дауд засмеялся. – Все остальные – наши, – с гордостью добавил он. – Понял?

– Нет, – честно ответил Ренни.

– Поясняю еще раз. Вчера, кстати, твой приятель Дзеди…

– Он не мой приятель.

– Хорошо. Не твой приятель Дзеди выиграл, предложив забавную работу… у тебя есть сигареты? вот спасибо… Работу по изменению оперонов, ответственных за расовые признаки… Кстати, ты в курсе, что эта парочка, да и Арти тоже, свободно ходят по сетке не только в Доме, но и в окрестностях?

– Нет, – Ренни ошарашено покачал головой. – А как…

– Вот так. Есть у меня теория, что мы… ну, мы, ты понимаешь, генетически как-то связаны с рауф. Детекторы – не наша разработка, их поставляют… и рассчитаны они, кстати, не на людей. К кому-то они приспосабливаются лучше, к кому-то хуже. Кто-то живет пятьсот лет, кто-то семьсот. Доходит?

– С трудом, – признался Ренни.

– Продолжаю. Эти трое имеют от рауф очень много, в первую очередь – гены. Это подтверждает мою теорию.

– Дауд, а как же я, в таком случае… – начал было Ренни, но Дауд его прервал.

– Ты исключение, – повторил он. – И проживешь ты, кстати, долго. Даже гадать не надо.

– Спасибо, но…

– Не меня благодари, – отмахнулся Дауд. – Чего я хотел… правильно, гены. Так вот, детектор предназначен не для человека, Ренни. И у человека он работает не совсем так, как должен. Ты, кстати, в курсе, чем мы в основном занимаемся?

Ренни подумал, что Дауд пьян. Причем сильно.

– В курсе, – ответил он. – Ну, в общих чертах, конечно.

– Девяносто процентов нашей работы, – наставительно начал Дауд, – отлавливание глюков детекторов. Вызывает тебя, допустим, дамочка. У дамочки, допустим, проблема – морщины у нее стали появляться. По всей роже, – Дауд хихикнул. – Сеточкой. А даме всего ничего, лет двести пятьдесят. Ты смотришь и видишь… что?

– Не знаю.

– Ты блокируешь свой детектор, чтобы не лез, куда не звали, вытаскиваешь и разворачиваешь панель ее… хе-хе… – Дауд вдруг резко кивнул и перед ним возникла синяя светящаяся планшетка. – Это не её… это твоя. Вот видишь, вон тут… Это что?