СЛВ 2

Лара не была злопамятной до того, что часто забывала о некоторых обидах и не любила мстить. Это, кстати, было одним из особенностей долгой жизни, просто способом не накопить за века психологическую усталость. Лучше решать проблемы здесь и сейчас, да давить авторитетом, чем так.

И один раз её месть превратилась в откровенный фарс, перевернувший отношение Лары к долгим интригам. Попала она тогда во что-то очень непонятное и пришлось уносить ноги из новоявленного княжества, чтобы не повредить тем, кого она ценила. Тридцать лет она не выпускала странные события из вида, а когда наконец разобралась и пришла мстить, выкроив для этого время в своём плотном графике среди по-настоящему важных дел, то встретили её вместо крепких мужиков трясущиеся развалины, да и то не все. Большая половина уже разными способами ушла в мир иной, а оставшиеся наводили только грусть-тоску вместо прежней злобы и ненависти.

Лара тогда даже полечила одного, потому что мучился он страшно и колдуны уже не могли облегчить его страданий, да и маги средней руки тоже, привела в порядок голову второму, потому что невыносимо было ей видеть, как гордый, сильный, убеждённый в своей правоте и даже красивый когда-то враг превратился в мерзкого старикашку, замазывающего собственным дерьмом все щели в доме, да и успокоилась раз и навсегда.

С тех пор с людьми Лара или решала все проблемы сразу, предпочитая рубить узлы безо всякой деликатности, или попросту забывала о них, если не было вреда кому-то еще, кроме неё. А какой смысл мстить, если через тридцать-сорок лет всё решится само собой в её пользу?

Правда, совсем не так дело обстояло с организациями, церковь та же, княжества, разведки всякие разные, торговые дома у гномов и прочее, но и тут Лара предпочитала просто править жесткой рукой, отрываясь на их руководителях, потому что это сильно экономило ей время, которого и так отчаянно не хватало.

Лучше заниматься без остатка тем, в чём она видела смысл своей жизни, тормошить молодых, тащить их вперёд и не давать закостенеть старым. Лечить, учить, помогать и надеяться, что когда-нибудь люди поднимутся до уровня древних, и смогут научить чему-нибудь и её.

Грешно сказать, да Лара никому и никогда об этом и не говорила, но мечтала она с детства когда-нибудь полететь к звёздам, увидеть другие миры, и все надежды на это были. Найденные в развалинах старые картинки, где древние были запечатлены на далеких планетах, руины огромных космодромов, космических кораблей — всё это она видела своими глазами. А уж устроить второй Армагеддон она им не даст, хрен им, а не ядерная энергия, ещё бы только знать точно, что это такое. Но если доживёт — не пропустит.

На улице тихо хлопнула калитка, раздался приглушённый голос отца Саввы, но его тут же перебил наглый, повелительный и в чём-то даже обвиняющий тенорок.

— Гордыня всё ваша вам глаза застит, святой отец, — говоривший был полон самого неподдельного торжества. — А ведь одно дело делаем. Смирение где ваше, опять же?

— Гордыня, — сокрушенно согласился с ним отец Савва, поднимаясь на крыльцо и останавливаясь. — Она самая. Ох, грехи наши тяжкие.

Поп развернулся перед входной дверью, ожидая получить ещё порцию обличений и уже потом запустить соратника по невидимому фронту в дом, но Лара ждать не стала. Чуть дёрнувшись в испуге и успев ошалело прошептать едва слышно что-то вроде — «су-у-у-ка-а!», Колька-пришлый деревянными шагами и вытянув руки по швам, проковылял в комнату против своей воли.

Проковылял и встал у стеночки, кося дикими глазами на Лару и на шпионские амулеты, враз всё поняв.

— Только воздух портить мне тут не смей, — на полном серьёзе предупредила его эльфийка. — Не хватало мне и эти твои мышцы под контроль брать. Сам, всё сам, хорошо? Да и невежливо это, в конце-то концов, я ведь всё-таки дама. Иначе так возьму, что мало не покажется.

Трясясь сразу же пробившей его мелкой дрожью, Колька-пришлый нашел в себе силы медленно мигнуть глазами, успокаивая Лару на этот счёт.

— Вот и молодец, — приободрила его Лара, — а что это у тебя в руках? Разрешаю говорить, но шёпотом и правду.

— Книга, — прошептал Колька, — тайная. Пронумерованная и прошнурованная, для нечувствительного письма. При оказии сдаю и получаю новую. Ну, это если срочных сообщений нет.

— Интересно, — взяла Лара обычную на вид книгу по строительству домов и обустройству кровель. — Между строк пишешь, невидимыми чернилами? Какие страницы?

— Пятая, одиннадцатая и далее все нечётные, — со вздохом признался ей Колька, пытаясь заглянуть в глаза и отцу Савве и всё ещё не веря в происходящее. Не ожидал он от святого отца такой подставы, но тот его привёл в ещё большее замешательство, грустно наложив на Кольку явственно засветившееся знамение.

— Будем отделять козлищ от агнцев, хватит уже, — объяснился отец Савва перед мужиком. — По писанию положено так.

Лара с интересом листала указанные страницы, где между строк под ее взглядом вспыхивали написанные Колькой строки и лишь иногда удивлённо покачивала головой.

— Тут и про вас есть, святой отец, — оторвавшись наконец от чтения и захлопнув книгу, устало сказала она. — Но каков подлец! Вот сколько живу, столько и удивляюсь. С потрохами же сдал вас, мол, и в вере нетверды, и обязанности свои исправляете ненадлежащим образом, и в умствованиях сомнительных, прельстивых замечены. И знакомства водите не те, явным и неявным грешникам потакаете. И хорошо бы вас в монастырь, под неусыпный надзор, а на ваше место священника со рвением примерным и опытом миссионерским прислать. Для совместной работы на благо церкви. Ну, а остальное про экипаж да про меня писано, да как писано! Скотина ты, Колька.

— Это хорошо, — успокоил её отец Савва. — Так мне легче будет. Явилась мне сейчас бездна сего падения, куда я мог бы угодить с такой совместной работой, прости господи. Коготок увяз — всей птичке пропасть.

— Иных людей и обычной жизни избегать стоит, — кивнула ему Лара, думая о чём-то своём. — Чтобы не замараться. И очень хорошо, когда враги твои, все как один, сплошь подлецы и несимпатичные личности, тогда есть ощущение, что ты несёшь в этот мир свет. Уж вы мне, святой отец, поверьте.

Эльфийка замолчала, всё ещё готовя себя к чему-то, отец Савва понятливо не стал задавать ей вертящиеся у него на языке вопросы, а Колька затрясся пуще прежнего, сообразив, что пришёл его час.

— Вы бы вышли, отец Савва, — попросила Лара попа. — Я сейчас в душу буду ему заглядывать, как бы и вас не зацепило ненароком, отвратные это ощущения. На расспросы времени нет, он ведь сейчас и не соврёт, но утаить может, а для нас любая мелочь важна.

— Нет, — впервые открыто не подчинился ей отец Савва. — Вместе, так вместе. Не желаю на вас что-то перекладывать, желаю познать душу сего вельзевула и превозмочь её. Хватит мне отсиживаться, пора за дела браться.

— Спасибо, — немного удивлённо, но вместе с тем и с явным облегчением поблагодарила его Лара. — Тогда я вытягиваю информацию, а на вас скидываю эмоции и прочее. Я бы и сама, но как это мне это всё уже надоело, вы бы знали, сил никаких нет.

Колька в отчаянии пустил робкую струйку из правой штанины на пол, и отец Савва сердито заворчал, отвлекаясь на поиски тряпки.

— Вот всё у тебя не как у людей, раб божий Николай, — поп прикрыл постыдную лужицу дерюгой. — Все справные мужики на селе штаны в сапоги заправляют, один ты в ботиночках форсишь. Прудил бы сейчас себе в сапог спокойно, а так неудобно перед дамой получается.