Слышишь, Кричит сова !

Иван навострил уши, подумал: "Скажет или не скажет?" Алексей посмотрел на него: - Вторая беда, когда мы все-таки вспоминаем о времени, наше восприятие его крайне примитивно, на уровне "который час?" или "вчера, сегодня, завтра". А это все равно, что свести понятие "пространство" к одной-единственной прямой линии. Никому, конечно, такое и в голову не приходит, поскольку органы наших чувств категорически свидетельствуют, что пространство по крайней мере трехмерно: высота, длина, ширина. Что касается времени, ощутить его многомерности мы не можем. И умозрительно представить суть этого древнего образа - "река времени": она течет - то быстро, то медленно, в ней есть заводи, где время стоит почти -неподвижно, есть места, где оно слоится, смешивается, поворачивает вспять, крутится водоворотом... Козырев говорит даже не только о плотности и весе времени, но и о моменте его вращения. Но это все - дебри. Суть же Антоновой гипотезы: между пластами времени возможно сопряжение и частичное взаимопроникновение. Если в точке сопряжения находятся материальные объекты, часть их может быть выхвачена из своего мира и оказаться в чужом. Так и появляются "следы".

– Похоже,- сказал Иван, вспомнив игру в "рулетку", в которой он сам сыграл роль "монетки".

– Еще бы не похоже,- ухмыльнулся Алексей,- ты ведь сам -"след". Только живой, слава богу.

Иван хмыкнул, а Алексей уже серьезно сказал: - Антон такое сравнение привел: навстречу мчат две машины. Проскакивая мимо друг друга, они на мгновение касаются бортами и едут себе дальше своим путем. Но на борту одной - царапина, а на борту другой - пятнышко чужой краски... Вот оно, это "пятнышко",- показал Алексей на скалу.- А там, в "том" мире, или точнее временном пласте - вместо нее здоровенная яма. Но яма - ладно,- засмеялся Алексей,- наши датчики там. И смотришь, найдут когда-нибудь археологи в отложениях юрского периода наши машинки, вот шум поднимется: человека на земле еще не существовало, откуда же взялись эти приборы? Ясное дело: пришельцы со звезд в суматохе обронили!

– Да,- задумчиво сказал Иван,- Антону Давидовичу есть отчего радоваться.

– Еще бы! Собственными глазами увидеть, как твоя сумасшедшая гипотеза получает безусловное подтверждение, это не каждый день бывает...

Легкое облачко набежало на солнце и тут же истаяло.

А солнце этого даже не заметило, оно карабкалось вверх к одному ему видимой цели, с научным названием "зенит".

"Вроде нас,- Алексей тяжело навалился на струганый бок контейнера,вроде нас. Только оно-то докарабкается, и довольно скоро. А нам до зенита ой-ой... Если он вообще существует, этот зенит..." Мысль тянулась тягуче распаренно, плечи ломило. Контейнер медленно, судорожными рывками, то и дело норовя завалиться на бок, сползал по некрутому откосу. Еще десятка два шагов и встанет рядышком с двуми другими, уже чинно пристроившимися под боком торчащей из воды скалы. Два десятка шагов - пять секунд вприпрыжку. Только с этой штукой и Василий Алексеев не распрыгается, даром что мировой рекодсмен, контейнер не штанга...

– Аккуратней, аккуратней,- бормотнул Иван, пытаясь подсунуть слегу под контейнер.

Алексей чертыхнулся, навалился, чертов ящик чуть накренился. Иван, крякнув, вогнал слегу, нажал, контейнер медленно сполз на целый метр, пропахав углом, и снова встал. И снова наваливайся, и снова, а до скалы все еще, пусть не двадцать, а какой-нибудь десяток шагов, вприпрыжку все равно не проскочишь, бурлачить надо.

"Хорошо еще, что последний",- мелькнула полуутешительная мысль. Алексей покосился на Антона Давыдовича, тот сопел с другой стороны ящика.

– Давай не зевай, граждане,- проворчал Иван снова.

И контейнер снова, судорожно дернувшись, перевалился еще на шаг...

Солнце, растолкав набежавшие облака, наконец влезло на невидимую вершину. "Теперь сползать начнет. Стоило лезть..."-Алексей, привалясь к струганному боку контейнера, смирно вставшего рядом с двумя другими, щурился на солнце.

– Приморились, ваше благородие?- поинтересовался Иван, потягиваясь всем телом.

Не получив ответа, Иван хмыкнул и спросил Антона Давыдовича, присевшего на обломок скалы: - Тут загорать будем или в избу пойдем?

Антон Давыдович встряхнул платок, еще раз отер побагровевшее лицо, сложил платок, тяжело выпрямился, сказал: - Пойдем, пожалуй... Обедать пора...

Обедали молча. Иван быстро выхлебал свою миску, покосился на Алексея. Тот лениво ковырялся ложкой. Антон Давыдович тоже ел с явной неохотой. "Умаялись,сочувственно подумал Иван,- надо бы их расшевелить".

Встал, спросил: - Кому добавки?- и сам ответил:- Ивану Петровичу, ударнику труда.

По Иванову расчету Алексей должен был обязательно съехидничать, но тот продолжал молча возить ложкой по миске. Антон Давыдович вежливо сказал: На здоровье, товарищ ударник.

Иван звякнул половником и сделал последнюю попытку зацепить Алексея: А я, между прочим, читал, что в Америке есть музей летающих тарелок. Пятнадцать тысяч экспонатов.

Алексей лениво отозвался: - А в Англии есть общество сторонников того, что Земля плоская...

– Ну и что?

– А ничего...

Обед, как пишут в иных романах, закончился в полном молчании.

Иван сполоснул алюминиевые миски, неодобрительно посмотрел на Алексея - тот от каши отказался, повернулся к Антону Давыдовичу: - Ну вот, поработали, пообедали. Дальше что?

– Вот и ладно,- сказал Антон Давыдович,- Кончил дело, гуляй смело. Перекур, в общем.

Последнее прямо относилось только к Алексею, поскольку ни сам шеф, ни Иван табаком не баловались.

Перекур так перекур. Алексей присел на ящик у порога. Антон Давыдович сказал: - Пойду подышу,- и побрел вниз к берегу.

"Устал",- подумал Алексей, глядя вслед. Устали всеза последние три дня навкалывались по самые ноздри.

Иван постоял, потоптался. Потом махнул рукой и шагнул к двери.

– Опять паять-починять?- спросил в спину Алексей.

Иван, не оборачиваясь, буркнул что-то невнятно и исчез в избушке.

Алексей раскурил сигарету, дымок в неподвижном воздухе невесомым столбиком потянулся вверх.

В первый день, когда, разгрузив оборудование и кое-как обустроившись в избе, они присели на топчаны, Алексей достал сигарету, но прикурить не успел - Иван угрюмо уставился на него и ткнул рукой в сторону двери.

– Курить - здоровью вредить?- язвительно спросил Алексей.

Иван молча кивнул.

– Ну и не вреди,- сказал Алексей и чиркнул спичкой.

– А где у тебя курево?- неожиданно спросил Иван.

– Зачем тебе?-поперхнулся дымом Алексей, Иван до сих пор не курил, неужели попробовать решил?

Алексей молча потащил из-под топчана рюкзак, покопался, вынул полиэтиленовый мешочек, насмешливо протянул Ивану: - Прошу.

Тот взял, спросил: - Сколько здесь?

– Десять блоков,- ответил Алексей.- По десять пачек в каждом. Хватит тебе?

Иван взвесил мешочек на ладони и, не отвечая, шагнул к двери.

– Э, ты куда?-вскочил Алексей.

Обернувшись, Иван сказал непонятно: - Из воспитательных соображений.

– Что?- поразился Алексей.

– Вот что: или в избе коптить не будешь, или я это добро утоплю.

Алексей онемел, потом плюнул, выдернул у Ивана свой мешок, сунул в рюкзак, пнул рюкзак ногой под лавку и, хлопнув дверью, выскочил наружу. Пару раз еще он пытался взбунтоваться, но Иван угрюмо бурчал: "Утоплю..."и, наконец, Алексеи сдался. А Иван, чтоб окончательно и, как заметил Антон Давыдович, законодательно оформить положение, накарябал фломастером на дощечке от ящика "МЕСТО ДЛЯ-ОТРАВЛЕНИЯ" и приколотил к замшелому пеньку, торчавшему слева от двери...