Смайли

– Двигаемся, - отдал приказ кто-то у них за спиной.
– Выводите их на дорогу.

Брасс отнес ее к ближайшему черному внедорожнику, и один из охранников ОНВ открыл дверцу. Брасс обратился к нему:

– Достаньте мягкие ограничители. Она должна быть связана чем-то таким, чем не сможет пораниться. Одному из вас придется сидеть с нею сзади, и постоянно удерживать - чтобы не билась головой о стекло, если ей это вздумается.

Для Вэнни это было последней каплей. Какую еще боль, по его мнению, она должна будет вынести, если пытаться разбить голову об окно станет ее реальной проблемой?

– Просто ударь меня! Нокаутируй меня.

Брасс нахмурился. Она сделала глубокий вдох и заорала что есть мочи, чтобы на той стороне ее наконец услышали. Она имела в виду именно это:

– УДАРЬ МЕНЯ!

Он наклонился и поставил ее на трясущиеся ноги:

– Боюсь, что так я могу вам повредить.

– Я уже в агонии, черт побери! ПРОСТО СДЕЛАЙ ЭТО, - она подняла голову и зажмурилась, надеясь, что это не будет слишком больно.

Удара не последовало. Сильные руки обняли ее за талию, и ее спина оказалась прижата к боку внедорожника. Чье-то большое, крепкое тело удерживало ее там. Она открыла глаза и поразилась, обнаружив, что это Смайли.

– Никто не собирается вас бить. Так они могут сломать вам кости. Вы слишком хрупкая. Вам будет чертовски больно.

Слезы потекли по ее щекам:

– Я больше не могу...

– Смайли, - Брасс настаивал, - я буду осторожен.

– Полный бред. Ты не можешь гарантировать, что не раздробишь ей челюсть.
– На лице у Смайли застыло сердитое выражение, и он неожиданно оторвал ее от земли, подняв на уровень своего лица:

– Я поклялся, что никто не причинит тебе боли, и сдержу свое слово. Я буду тебя целовать. Это по крайней мере отвлечет тебя от боли.

Вэнни забыла, как дышать, когда он наклонился и опустил глаза к ее рту.

Она могла отвернуться - но не сделала этого. Она хотела списать все на лекарство, или лютую боль - но должна была признать, что ей самой этого хотелось. Казалось более чем вероятным, что скоро она умрет - но ее влекло к нему с тех пор, как они встретились. Она смежила веки и уже наслаждалась первым легким прикосновением его мягких губ, коснувшихся ее рта...

Он прижался к ней плотнее и отпустил ее бедро, чтобы запутаться пальцами в ее волосах - а сам тем временем углубил поцелуй. У него оказался вишневый вкус - вероятно, от того, чем была ароматизирована его содовая. Боль исчезла и сменилась необходимостью. Она хотела Смайли больше, чем когда-либо хотела любого другого мужчину.

Грудь у нее болела, и желание потереться об него, почувствовать его внутри себя стало настолько сильным, что она застонала от жгучей потребности.

– Отпусти ее, - потребовал чей-то низкий голос.
– Смайли!

Смайли прервал поцелуй и обернулся, чтобы выстрелить яростным взглядом в Брасса:

– Ты ее не ударишь.
– Смайли снова повернулся к ней. В проулке было слишком темно, чтобы можно было по-настоящему разглядеть его глаза:

– Позволь мне о тебе позаботиться. Я смогу облегчить твою боль, просто доставив тебе удовольствие.

– Это плохая идея.
– Брасс понизил голос, - Не стоит забывать, что она может оказаться той, что вкатила тебе дозу в напиток.

Смайли выдержал ее отчаянный взгляд:

– Это уже не имеет значения. Я не могу видеть, как она страдает, зная ту адскую боль, которую она сейчас испытывает.

Он освободил руку из ее волос и сжал ее бедра, немного о них потеревшись. Ощущение жесткого петуха, запертого в ловушке его джинсов и задевающего мучительно набухший клитор, оказалось божественным.

Острое, почти болезненное удовольствие, которое она испытывала, заставило ее снова закрыть глаза и застонать еще громче. Какая-то ее часть была в ужасе от того, что вокруг них были люди, незнакомцы - но это действительно успокоило и растворило боль.

Она вцепилась в Смайли, как если бы он был ее спасательным кругом. И он им стал. Она раздвинула ноги и обернула их вокруг его бедер, замкнув его в себе.

– Обеспечьте безопасный периметр, - скомандовал Смайли.
– Дайте нам остаться одним.

– Проклятье, - пробормотал разгневанный Брасс.
– Вы его слышали. Оцепить этот участок и дать им пространство. Глаза в сторону.

Он сделал паузу:

– По крайней мере, постарайся взять ее внутри здания, Смайли.

Она едва ли услышала эти слова, а Смайли продолжал покачивать бедрами, толкаясь в нее в том медленном ритме, от которого было невозможно даже думать. Ее клитор стал настолько чувствителен, что она не могла сосредоточиться на чем-то другом, кроме этого мерного настойчивого ритма, с которым его плоть пробивалась в нее. Это было самое мощное осознание мужчины рядом с ней, которое она когда-либо испытывала.

Его руки оставили ее бедра и скользнули к попке, обхватив обе половинки и притираясь к ее телу все более основательно. Вэнни уткнулась лицом в его шею - и открыла рот, отчаянно стараясь попробовать на вкус хоть какую-нибудь его часть, потому что он уже перестал ее целовать. Она облизала его прямо под ухом, потом сосредоточилась на мочке, легонько ее посасывая.

Он содрогнулся рядом с ней, и издал сексуальный вздох. Его рот нашел ее горло, и прошелся там дорожккой поцелуев.

– Вэнни...

Ее имя на его губах заставило ее словно загореться изнутри. Это могла быть просто еще одна болезненная вспышка жара - но ее ничто больше не заботило. Из-за одежды она никак не могла подобраться к Смайли достаточно близко. Ей нужно было почувствовать его кожу, она жаждала ощутить его внутри себя... В голове то и дело вспыхивали образы - как это все могло бы ощущаться, если бы они оба были обнажены, и он ее трахал, - раз за разом отправляя ее в спазмы оргазма.

Вэнни выпустила его ухо, и вскрикнув, прижалась губами к его горлу. Все ее тело сотрясалось от мощных конвульсий. Экстаз вырвал ее из любых ощущений реальности - в то время, как она сама переживала Мать всех Кульминаций.

Смайли приостановил движение своих бедер, его дыхание стало прерывистым:

– Я здесь. Я все еще с тобой.

К ней медленно возвращалось осознание того, что происходит вокруг.

Ночной воздух охлаждал ее кожу. Юбка была задрана, и сбилась складками между ее бедрами и его джинсами. Его член был каменно-твердым и плотно прижимался к ее киске через все слои одежды. Она не признавала лишнего белья с тех пор, как была подростком и отрывалась со своим первым бойфрендом, слишком боявшимся заниматься сексом - из опасения, что ей будет больно, когда она потеряет невинность.