Смех и грех Ивана-царевича

Но кто же ей поверит! Похоже, только два человека поняли, что Ксения не виновата. И один из этих людей — я. Мне кажется, в Капотне события разыгрывались иначе.

Узнав от Иосифа, что Родион и Катя любовники, Ксения приходит в ужас — она-то знает, что подростки кровные родственники. Рассказать кому-то об инцесте невозможно, но и разрешить паре дальше заниматься сексом никак нельзя. На тот момент дети уже поругались. Ксюша подбила Кате глаз, внучка Надежды Васильевны в усадьбе не показывается, на звонки не отвечает. А с Родионом беседовать бесполезно, он ей не поверит. Ксюша узнает у Йоси, когда юные любовники в очередной раз посетят квартиру Лапиной, и мчится туда. Наверное, Ксения колотила в дверь, потом догадалась звякнуть Родиону на мобильный, вбежала в квартиру и выложила влюбленным всю правду. Брат растерялся, а Катя схватила на беду оказавшийся под рукой тесак и кинулась на сестру со словами:

— Все врешь! Я убью тебя!

Родион бросился разнимать девочек, и Катя случайно воткнула в него лезвие. Скажите, Ксения, это так? Я не ошибся?

— Она Катя! — зло выкрикнула Елизавета Матвеевна. — Ка-тя! А вы зря пытаетесь обелить убийцу.

— Надо же так ненавидеть собственного ребенка… — горестно произнесла Людмила.

— Нет, Елизавета Матвеевна ненавидит себя, — сказал я. — За то, что вышла замуж по расчету, что терпела унижения в семье мужа, скрывала свою любовь к доктору Звенигородскому, родила не тех детей от нелюбимого человека. Но ведь трудно в этом признаться, потому вся злость госпожи Винивитиновой-Бельской вылилась на Ксению и Родиона. Елизавета Матвеевна очень несчастный человек. И она до сих пор не понимает: Катя убита, в гостиной сейчас находится Ксюша.

Глава 35

Вдова вцепилась руками в подушку дивана.

— Нет!!!

— Да, — твердо возразил я. — У внучки Надежды Васильевны чуть повыше поясницы был шрам от фурункула, а у Ксении его нет. Сегодня, когда у нее случайно задралась пижамная курточка…

На секунду я примолк, в голове промелькнула какая-то мысль, очень важная…

Ксения встала, быстро скинула куртку от пижамы и повернулась к матери спиной:

— Видела?

— Прикройся, — поморщилась Людмила.

Ксюша засмеялась:

— А ты ханжа. Смутилась при виде моей обнаженной груди? Но почему бы и не показать такую красоту? Когда от старости, как у тебя, все обвиснет, уже не похвастаешься. Он прав, Родю зарезала Катька. Но там все немного по-другому вышло. Когда я рассказала любовникам правду, Родька, как всегда, ни слова не произнес, сидел и моргал, по своему обыкновению, луп-луп-луп. Я брата прекрасно знала и другого от него не ожидала. А Катька, хоть и дружила с ним с детства, а теперь еще и спала, в его характере не разобралась. Она решила, что Родька в курсе, а от нее правду скрыл, сцапала резак, заорала: «Сволочь! Гад! Как ты мог так поступить? Ни слова мне не сказал!» И хрясь тесаком в него. Я, наверное, в обморок упала. А когда очнулась, вижу: Кати нет, Родя на кровати хрипит. Бросилась к нему, нож из раны выдернула, чтобы не так больно брату было. А кровь как хлынет! Родион прошептал: «Позови Иосифа». И снова на меня темнота навалилась. Когда наконец рассеялась, оказалось, что я в больнице. Потом меня в Ясное привезли. Как увидела, куда попала, подумала, что умру тут, и никто не узнает, где ни в чем не виноватая Ксюша жизнь окончила. Первый год целыми днями рыдала, а Федор с женой злыми осами жужжали: «Покайся, неси наказание достойно». Я им: «Никого я не убивала». А они: «Не желаешь смириться? Сиди на хлебе с водой». Сыновья у них на всю голову были долбанутые, перед родителями на коленях стояли, от таких тоже ничего хорошего не жди. Телефона в Ясном нет, о компьютере они даже не слышали, бумагу с ручкой мне не давали. Бежать невозможно, через тайгу одной не пройти. Иногда в дом забредали охотники. Только собаки залают, Федор меня за волосы хвать — и в подвал. Хоть оборись, звук наружу не выходит. Как-то неделю там просидела — на такой срок посторонние мужики задержались, кто-то у них заболел, а в тех краях закон: если гость пришел, помогать надо. Анна хлеб мне сбрасывала и флягу с водой.

Ксения шмыгнула носом.

— Елизавета, ты гадина, — прошептала Людмила. — Это тебя надо в то Ясное навсегда отправить.

Вдова дернула плечами, но промолчала. Я подошел к Ксюше:

— Думаю, вы подружились с летчиком?

Девушка отодвинулась от меня:

— Федор, Анна и парни пошли за ягодами, меня на хозяйстве оставили. Я уже поняла: надо признаться в убийстве Роди, иначе Хмудовы голодом меня заморят. Ну и покаялась. Они сразу ласковыми стали, за стол с собой сажать начали. И через полгода разговоры о моем замужестве с их старшим сыном завели. Представляете? Я решила: если они свадьбу устроить захотят, убегу в тайгу — лучше замерзнуть, медведю ужином стать, что угодно, только не с этим уродом трахаться. И вдруг мне повезло, во вторник идиоты поперлись за брусникой, вернуться обещали в пятницу вечером, а в четверг вертолет припорхал, хотя ему по расписанию в воскресенье положено прилетать. Очень я удивилась, а летчик объяснил: «Прогноз погоды плохой, поэтому в неурочный день прибыл, крупу вам привез, лекарства». Я ему все рассказала. Степан обещал помочь и не подвел, нашел Иосифа в социальной сети. Догадался: если Родион Винивитинов-Бельский убит, кто ж тогда под его именем в Интернете бродит? Я Хмудовым согласие на свадьбу дала, они меня невесткой считали и мою просьбу венчать нас с кретином в конце года уважили.

Девушка села в кресло и закрыла лицо руками.

— У вас родился план убить Катю и стать невестой Пятакова, — сказал я. — Вы подожгли скит Хмудовых…

— Нет! — возмутилась Ксения. — Дом сам вспыхнул ночью, я едва успела в окно выскочить. Хорошо, конец августа стоял, тепло было. Я две недели в сарае с коровой жила, ждала, пока Степа прилетит. Честное слово, хотела Хмудовым помочь, к колодцу за водой помчалась, а у избы крыша провалилась. Никогда не думала, что дом может за пять минут сгореть. Степан меня сначала в город привез, я там отмылась, в салон сходила, вещи купила на его деньги. С Йосей мы по скайпу каждую ночь разговаривали, план составили. А как ты понял, что я вместо Катьки?..

— Окончательно сообразил, лишь увидев вашу спину, — признался я. — Вообще-то звоночки и раньше дребезжали, но я не замечал их. Например, майонез. Вы положили его в салат, а Елизавета Матвеевна удивилась: «Ты забыла про свою аллергию?» Ксения на самом деле не помнила, что Катя не употребляла майонез, поэтому совершила ошибку. Но вы весьма удачно выпутались из конфуза. И раньше я думал, что ваш излишне яркий макияж и пещерное хамство — это роль. Но сейчас понял, вы усиленно изображали Катерину, которая играет Ксению. А избыток краски на лице — на всякий случай, вдруг мать все же что-то заподозрит. Но нет, материнское сердце молчало.

— Оно у нее из нержавейки! — выпалила Людмила.

— И я догадываюсь, когда вы заменили Катерину, — продолжал я. — Интересно, кто придумал сбросить на нее вазу с крыши? Полагаю, вы?

— Так ей и надо, — зло произнесла девушка. — Она прекрасно знала, что я не виновата, но молчала. Собралась замуж за большие деньги, вот и получила по заслугам.

— Боже… — простонала Оконцева. — О господи…

— Камень скинул Иосиф-Родион, — скорей утвердительно, чем вопросительно произнес я. — Он занимается стрельбой из лука, у него отличный глазомер. Кое-кому такой способ убийства покажется трудоемким и ненадежным: возможен промах. Но я понимаю, вам нужно было разбить лицо Катерины, чтобы ее приняли за любопытную экскурсантку.

— Мне дурно… — прошептала Елизавета Матвеевна, — сейчас стошнит…

— И тут вам повезло, — безжалостно продолжал я. — Пятакову категорически не нужен скандал. Игорь, узнав о трупе во дворе, приказывает начальнику своей охраны и секретарю решить проблему, да так, чтобы не было ни пыли, ни шума. Бабичев увозит тело. Куда он его дел, понятия не имею, думаю, где-то тайком похоронил. Небось не первый раз боссу подобную услугу оказывает. Когда же я, проявляя неуместное любопытство, поинтересовался у Аносова, не выяснил ли он, кто погиб у черного хода в дом, тот спокойно соврал про некую Галину Андрееву, охотницу за кладом. Тогда я поверил ему, но сейчас понимаю: такой женщины в реальности не существует. Юрий просто обвел меня вокруг пальца.

Я посмотрел на Ксению:

— На трупе не было осенней обуви и теплой куртки, а на дворе, между прочим, ноябрь, резко похолодало, даже один раз шел снег. И сумки у погибшей при себе не оказалось. Меня слегка удивили данные обстоятельства. А потом я увидел домработницу Светлану Андреевну, которая налегке бегала выносить мусор, укорил ее за беспечное отношение к собственному здоровью и услышал от нее фразу: «На минуточку выскочила, одеваться лень». Но даже тогда я не сообразил что к чему. А сегодня вдруг словно кто на ухо шепнул: «Иван Павлович, та несчастная была не охотницей за кладом, которая хотела проникнуть в дом. Нет, она из него на секундочку вышла, поэтому была в балетках, без верхней одежды и сумки». Я прав?

— Догадливый… — с издевкой сказала Ксения. — А что, хорошая была идея. Иоська позвонил сестричке и сказал: «Ксюха, выйди на секундочку. Я на заднем дворе, такое тебе покажу, чума! Только никому не говори!» А я, уже одетая, как эта дура, в джинсы-пуловер, причесанная под Катьку, накрашенная, как она, бросила на кухне здоровенную коробку из-под сапог…

— Ты что, была в доме? — слабым голосом осведомилась Елизавета Матвеевна.

— Доброе утро, маман, — заржала дочь, — рада, что вы проснулись. Ну конечно! Уже давно тут. В здании хренова туча комнат, но по ним экскурсанты носятся. А вот на чердак никого не водят. Он огромный, мы там все детство играли. Небось понятия не имеешь, что там и кровать, и кресло, и даже книги есть. Надька увидела коробку из-под сапог и, как мы рассчитывали, рысью на помойку полетела, она ненавидела, когда пакет с мусором переполнялся, прямо мания у бабы была: заметит, что отходов через край, аж трясется. Анекдот! Пошлепала она к бачку, значит, у нас времени пятнадцать минут — бабка медленно ползает, отдыхает, воздухом дышит. Йося звякнул Катьке, та выскочила во двор. Бумс! Ваза на ее башке.