Смех и грех Ивана-царевича

— Мы еще не договорили, — сухо заметил Макс.

— И долго будем беседовать, — злорадно добавила Людмила. — Целые сутки тут просидим, двое, трое…

Ксения зарыдала, Иосиф зажал уши руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, стал монотонно повторять:

— Отвалите, отвалите, отвалите…

Елизавета Матвеевна схватилась за голову:

— Что сделать, чтобы этот кошмар прекратился?

— Рассказать об убийстве Семена Кирилловича, — подсказал Воронов. — Добровольное признание вам зачтется.

Вдова минуту стояла молча, потом, сжав кулаки, произнесла:

— Да, я отравила мужа. Подлила ему в грог капли, которые посоветовал Звенигородский. Это была идея Эдуарда.

Людмила вскочила:

— Врач умер, теперь на него можно все свалить. Не помогла ли ты случайно отправиться на тот свет и любовнику?

— Нет, — прошептала вдова, — мы любили друг друга, планировали после свадьбы Пятакова и девчонки пожениться. У Эдика случился инфаркт.

— Так ему и надо! — закричала Оконцева. — Максим, арестуйте их всех! Иван Павлович, предлагаю завтра приехать в мой офис. Для вас есть работа с прекрасной оплатой.

Воронов достал мобильный:

— Егор, приезжай немедленно по адресу, который высылаю тебе эсэмэской. Бери парней, экспертов. Да, убийство, и не одно. Жду.

Потом Максим повернулся ко мне.

— Ваня, увози Элеонору. Вы молодцы, но теперь должны выйти на сцену мои люди.

* * *

— Ты чего такой грустный? — поинтересовалась Нора, когда я вырулил на шоссе. — Прекрасно сработал.

— Почему Елизавета Матвеевна призналась? — вздохнул я. — Ей надлежало молчать, звать адвоката.

— Многие убийцы морально ломаются. Очень уж неподъемен груз, который отягощает их душу, — мигом ответила Элеонора. — Выкинь ерунду из головы. Думай о квартире, в которую въедешь, и о том, что Людмила предложила тебе работу. Ты забудешь об ужасной дыре, в которой сейчас живешь, и выберешься из нищеты. Жаль, конечно, что не хочешь снова со мной работать. Или передумал?

Я перестроился в левый ряд.

— Неспокойно мне, кошки на душе скребут. Остались вопросы, на которые я не нашел ответов.

— Какие, например? — начала сердиться Нора.

— Где письма Кирилла Алексеевича, которые он перед смертью передал Надежде Васильевне? В спальне домработницы я их не нашел. Впрочем, ее дневников тоже. Почему Матвей Ильич, впав в истерику, закричал Ксении, или Кате, игравшей ее: «Забыла, что мы для тебя сделали? Из тюрьмы вытащили!» За точность слов я не ручаюсь, но суть передал верно, — перечислил я. — Что он имел в виду? Еще у меня создалось впечатление, что Ксения упорно демонстрировала мне свою спину — задрала пижамную кофту, изгибалась в разные стороны, делала так, чтобы ее голая поясница мелькала у меня перед глазами. Неужели она забыла про шрам от фурункула, который должен быть у Кати?

— Перестань, Ваня, — поморщилась Нора, — на все вопросы непременно найдутся ответы. Думаю, письма домработница хранила у себя дома.

— Ее квартира сдана, — напомнил я.

— Значит, положила их в банковскую ячейку, — не дрогнула бизнесвумен. — Сейчас арендовать сейф не так уж дорого. О чем говорил Матвей Ильич? Скорей всего, он припомнил какую-то подростковую шалость внучки. Может, она лет в тринадцать шоколадку в магазине сперла. А с прыщом вообще смешно. Наверняка Ксения забыла о шраме, она с Катей не виделась несколько лет, старая история выветрилась у Ксюши из головы. Ты красивый мужчина, девушка решила с тобой пококетничать, потому и задрала кофту.

— А последнее письмо Надежды Васильевны? — не унимался я.

— С ним-то что не так? — разозлилась моя работодательница.

— Очень уж оно своевременно появилось, — протянул я. — И быстро. Ксения подменила Катю два дня назад. А сегодня утром Мария Борисовна уже получила от подруги послание. Когда домработница успела его написать? А главное, почта у нас работает отвратительно, отправления вечно задерживаются, из дома номер один в дом номер десять по одной и той же улице письмо две недели ползет. А тут такая оперативность — не сутки, а часы доставки.

— Блогеры постарались, — засмеялась Нора. — В последнее время в Интернете все почтовиков ругали, вот те и решили исправиться.

— Надежда адресовала письмо на российский адрес Вахрушиной, а последняя фраза послания звучит так: «Машенька, почему тебя нет в Москве?» Разве логично посылать весточку в город, где подруга отсутствует? И почерк — аккуратный, ровный. А Мария Борисовна жаловалась, что в последнее время тексты от Надежды стало трудно разобрать. Все это очень странно, — договорил я.

Нора сжала губы и молчала до тех пор, пока я не въехал во двор ее дома. Увидев дверь своего подъезда, она произнесла:

— Ваня! Нас нанимали для того, чтобы выяснить правду о смерти Семена Кирилловича. Ты блестяще справился с задачей, Елизавета Матвеевна призналась в убийстве. Остальное не имеет значения, хотя я уверена, что после окончания следствия Максим ответит на все твои вопросы. Завтра Людмила вручит тебе ключи от новой квартиры, порадуйся хоть немного.

— Хорошо, — улыбнулся я, стараясь прогнать чувство тревоги.

Эпилог

Тридцатого декабря около полуночи меня оторвал от книги звонок в дверь. Весьма удивленный, я посмотрел на экран домофона и поразился: на лестничной клетке стоял… Анатолий. Я отпер замок.

— Впустишь? — спросил охотник за кладом.

Я посторонился.

— Хороша квартирка! — восхитился он, шагая за мной на кухню. — Дорого стоила? Мебель шикарная. Отлично живешь, Ваня. Устроился прямо как Иван-царевич. У кого теперь дворецким служишь? Слышал, чего у Винивитиновых-Бельских стряслось? Говорят, они все поумирали.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил я. — Да, Елизавета Матвеевна выбросилась из окна. Родион и Ксения тоже погибли.

— Вроде их арестовали, — не успокаивался Анатолий.

— Да, — без особой охоты подтвердил я. — Парня убили в изоляторе временного содержания уголовники, а девушка повесилась в камере. Дело не дошло до суда из-за кончины основных фигурантов. Мне не хочется вспоминать Винивитиновых. Зачем я вам понадобился? Вы же пришли не о них говорить?

— Нет, как раз о них, — ухмыльнулся Анатолий. — Помнишь картины в библиотеке?