Смех
Шрифт:
Морщит подкладка.
Неладно вшиты рукава…
Другая разнеслась по городу молва,
А там узнали все, ушам своим не веря:
Кроят и шьют теперь в портновской подмастерья!
А мастер, задавая важный тон,
Лишь помогает выбирать фасон.
Сам больше не кроит, не шьет, не мерит он,
Он лишь визирует готовые изделья
И даже запил от безделья…
Портной в конце концов совсем сошел на нет.
И отказались от него клиенты…
Да! К месту здесь сказать: иным идут во вред
Излишние аплодисменты!
БЕДНЫЙ ЗЯБЛИКОВ
«Сызмальства
Блюди дистанцию и почитай начальство —
Где надо — улыбнись, где надо — подольсти.
Где — место уступи, где — к месту пропусти.
И если сей закон постичь сумеешь
На жизненном пути своем,
То без труда преодолеешь
Служебной лестницы подъем».
Так думал Зябликов, шагая помаленьку
Вверх, со ступеньки на ступеньку…
И вдруг… Что стало с ним?.
Переступив порог
Заветного большого кабинета,
При всех, кто был и кто заметил это,
Не поклонился он, а отпустил кивок
Тому, кто запросто его представить мог
К Почетной грамоте Верховного Совета!
Подав на подпись нужный документ,
Он над столом учтиво не сломился,
А продолжал стоять, как монумент.
И, уходя, опять не поклонился…
Ну, кто из нас посплетничать не прочь!
Предположенья складывались быстро:
«За космонавта выдал замуж дочь?»
«Стал зятем самого товарища министра?»
А бедный Зябликов ничем не знаменит.
В счастливую судьбу теряя веру
И вспоминая шефа грозный вид,
Клял в туалете свой радикулит,
Который подрывал ему карьеру.
Где в кресле — бюрократ,
Там рядом — подхалим.
Я эту басню посвящаю им!
ЭГОИСТ
«Запомни наш охотничий закон:
Обложен волк, пошел загон,
А ты стоишь «на номере» под елкой.
Ни в зайца, ни в лису — пусть даже выйдет слон! —
Не смеешь
ты стрелять!..Стой, дожидайся волка!..»
Так старый егерь наставлял стрелка,
Что на облавах не бывал пока.
И вот теперь, зажав в руке двустволку,
Грозился загодя: «Уж я-то всыплю волку!..»
Команда на местах. Стрелки в засаде. Ждут.
Уже загонщики галдят в черте обклада.
Но тут —
Дуплет в лесу… Да не такой, как надо!
Зайчишку увидав, не утерпел юнец
И выпустил в него из двух стволов свинец.
А волк ушел…
На зайце в клочья шкурка…
Сошлись охотники, в сердцах клянут придурка.
В глаза его на все лады костят,
А он в ответ: «Простите! Виноват!»
Наутро вновь налажена охота:
Флажками красными зафлажено болото
И волк, вчерашний волк, опять лежит в кругу —
Следы знакомых лап на выпавшем снегу.
И снова замерли охотники в засаде —
Стоят «на номерах», сквозь мелкий ельник глядя,
Двустволки на весу…
Пошел загон.
И с лежки волк поднялся.
Как вдруг (вот сосунок!) опять дуплет раздался:
Не утерпел юнец и выпалил… в лису!
А волк опять ушел…
Так нам вредит любой,
Кто в общем деле занят лишь собой!
ТОЛСТЫЙ И ТОНКИЙ
«Я лягу на полок, а ты потри мне спину,—
Кряхтя, сказал толстяк худому гражданину.—
Да хорошенько веничком попарь.
Вот так-то я, глядишь, чуток и в весе скину.
Ты только, братец, не ошпарь!»
Трет Тонкий Толстого. Одно пыхтит лежачий:
«Еще разок пройдись!.. Еще наддай!..
А ну, еще разок! Смелей — я не заплачу!
А ну, еще разок!..» — «Готово, друг! Вставай!
Теперь я для себя парку подкину.
Мочалку мылить твой черед!»
«Нет, братец, уж уволь! Тереть чужую спину
Мне не положено по чину.
Кто трет другим, тот сам себе потрет!»
Смеялся от души народ,
Смотря в предбаннике, как Тонкий одевался
И как в сторонке Толстый волновался:
Он чином ниже оказался!