Смех
Шрифт:
О том, как жить орлам, с кем дружбу им водить.
Но в данном случае Сорока та была
Подругой юности сестры жены Орла…).
Орел, что в облаках над прочими парил
И в силу этого от жизни оторвался,
По прихоти жены с Сорокою общался.
Ей лично лапку жал и с нею говорил.
Сорока верещит. Сорока в курсе дел:
Тот свил себе гнездо, а этот улетел…
А у нее любое лыко в строку:
«Я слышала на днях, как Соловей поет.
Подумать только, с кем концерты он дает:
Как ночью на пруду заквакают лягушки,
Он начинает вторить им с опушки…»
«Ну, а Скворец?» «Ах, это ли певец!
Сказать по совести, он только то и знает,
Что каждую весну скворечники меняет…»
«Что скажешь про Дрозда?»
«Признаюсь, не тая,
Как осень, так глядит в заморские края..»
Сорока верещит без всякого стесненья —
Орел о птицах формирует мненье…
Иной, что мнит себя на должности Орлом,
Таких наушниц держит под крылом!
ЩЕНОК И ГАДЮКА
Гадюка заползла на солнечный пенек,
Где разлеглась, свое расправив тело.
К ней несмышленый подбежал Щенок —
Общался он не с теми то и дело!
«Я вижу, ты одна! — сказал Щенок Змее. —
Давай с тобой дружить, пока нам не наскучит.
Я не спешу домой: меня в моей семье
С утра до вечера чему-нибудь да учат!»
Напрасно от Змеи Щенок ответа ждал,
Как мертвая, она не отвечала.
И вдруг, пока Щенок еще вблизи стоял,
Свернулась вся в клубок и в ход пустила жало.
Так глупенький малыш бесславной смертью пал…
Приходят с возрастом и опыт, и наука —
Уменье различать, где Уж, а где Гадюка.
ОПАСНАЯ ДОБРОТА
Известно, что людская доброта —
Хорошая в характере черта,
Однако есть и доброта такая,
Что наглецов плодит, их просьбам потакая…
Так вот, без уточненья. Имярек,
Жил-был один добрейший человек.
О чем бы кто его ни попросил,
Он не жалел ни времени, ни сил,
Чтоб каждому просителю помочь.
Допустим, где-нибудь пристроить чью-то дочь.
Которая себя ничем не проявила.
Ну, разве что экзамен провалила.
Кому-то, где-то, что-то протолкнуть.
Того отправить, этого вернуть…
Подобных просьб к нему премного было,
И шли они потоком, как река,
Что начала свой путь от ручейка.
Одна влекла другую за собой,
И это был уже почти разбой!
Был осажден добряк со всех сторон,
Но как-то раз собрался с духом он
И отрубил просителю в ответ:
«Я на хоккей вам не достал билет!
Прошу простить, но не смогу помочь!»
И так ответил, сам не спал всю ночь,
А тот нахал, что получил отказ,
На всех углах костит его сейчас…
ТРЕЗВЫЙ ПОДХОД
Прозаик А. поэта Б. увидел,
Тот грустный шел откуда-то домой.
«Чем вы огорчены? Вас кто-нибудь обидел?» —
Решил прозаик А. задать вопрос прямой.
«Я был в гостях у старого поэта,
Чье мнение я высоко ценю…
Читал ему стихи… Ждал доброго совета…»
«Каков же был совет?»
«Предать стихи огню!»
«Я догадался, у кого вы были! —
Сказал прозаик А. — Ответ в знакомом стиле!
Так вы огорчены?»
«Но он большой поэт!
Как не считаться с ним?»
«Как не считаться? Здрасьте!
Будь он хоть классиком, но он поэт без власти,
И беспокоиться вам просто смысла нет!»
Прозаик А. считался только с теми,
Кто был у руководства в это время,
И сам в отличие от старого поэта
В одном издательстве был членом редсовета.
ПЛЮЩ «НА ВЫСОТЕ»
Плющ, что вкруг дерева в саду у дома вился,
С каких-то пор вдруг взял и возгордился,
На всех, кто ниже рос, взирая свысока:
«Ну, до чего ж у нас растительность мелка!
Черемуха, и та, на удивленье просто,
Чуть выше человеческого роста,
А если взять цветы, то мне за них обидно