Смелая женщина до сорока лет

Вот тут вошел он.

– Закрываемся! – повторил охранник.

– Да, да, простите… Я буквально на секунду…

Он поставил на пол сумку и вытащил оттуда целую стопку книг.

– Можно я сюда положу, на прилавок?

– Это не прилавок, а кафедра! – сказала она. – Вы для книгообмена?

– Ого! – улыбнулся он. – Кафедра! Как всё серьезно! Да, конечно. Ну и вдруг вашей библиотеке пригодится. Тут неплохие вещи есть.

– Ой, а можно эту взять? – дама вытащила из стопки толстенный роман. Кажется, «Жажда жизни» Ирвинга Стоуна. Да, она. Про Ван Гога.

– Пожалуйста-пожалуйста, – сказал он.

– Что это вы тут распоряжаетесь?

– Это пока еще мои книги. Вы их пока не приняли.

– Закрываемся! – в третий раз сказал охранник. – Книги оставляете или забираете?

* * *

– Конечно оставляю! – говорил он, стоя на крыльце. – Что мне их, с собой тащить?

Она застегивала плащ и заматывала шарф и внимательно на него смотрела.

Ведь он ждал ее на улице минут десять.

Он ей сразу понравился. Мягкий, улыбчивый. Приятный внешне – голосом, лицом. Добрый, наверное. Кажется, чуточку похож на папу. Даже, простите, привлекательный. А почему «простите»? Перед кем извиняться за такие мысли – в ее-то одинокие тридцать два? Интересно, а сколько ему? По виду лет на пятнадцать старше, или даже больше. Ничего страшного. Наверное, у него дома много книг, даже очень много, и он продолжает их покупать, и вот лишние отнес в библиотеку. Ответственный человек.

Он, словно бы слыша ее мысли, спросил вдруг:

– Простите, а как вас зовут?

– Татьяна Николаевна.

– Валерий Васильевич, очень приятно. Вы не очень заняты сейчас? Что бы нам с вами не пойти куда-нибудь в тепло, выпить чаю? В кафе, я имею в виду.

Она, наверное, покраснела: почувствовала, как у нее загорелись щеки. Ничего. Осень, осень, время восемь. Он не увидел. Нахальство какое. Вот так сразу – и в кафе. Меньше получаса знакомы, и на тебе. А почему нет? В кафе все-таки, а не «пойдем ко мне». А может быть, это судьба? Бывает же так! В книгах и в кино точно бывает. А вдруг и в жизни тоже? Ну вдруг?

* * *

Она водила пальцем по строчкам меню. Потом сказала:

– Вы предлагали выпить чаю? Пусть будет чай.

Он улыбнулся и сам сделал заказ.

Она не могла избавиться от мысли, что вот эта маленькая порция мягкого безвкусного сыра со сладкими помидорами стоит как две упаковки куриных грудок. А кусочек мяса с овощами и бокал, всего один неполный бокал вина – вообще страшное дело. Она едва жевала.

Подняла на него глаза. Ей показалось, что он видит ее насквозь.

– Татьяна Николаевна, – сказал он. – Пожалуйста, примите мои слова как знак моей искренности и самого глубокого доверия к вам, хорошо?

– Хорошо.

– Таня, я вижу, вам этот ужин поперек горла. И я знаю почему. Вы получаете пятьдесят тысяч. Плюс-минус пять. Так?

– Откуда вы знаете?

– Зарплата библиотекаря не секрет. Таня, ничего что я без отчества? Послушайте меня. Две вещи. Очень важные. Постарайтесь понять и поверить. Первое. Вы мне ничем не обязаны. Я ничего у вас не прошу сейчас и, клянусь, не попрошу в будущем. Поняли? Верите?

– Да. Поняла. Верю. И что?

– Второе. Я всю жизнь мечтал кому-то помочь. Я очень хочу вам помочь. Почему именно вам? – он потер себе висок, как будто у него болит голова. – Так получилось, что вы до ужаса, просто до невероятия похожи на одну девушку. Была у меня, не спрашивайте подробностей, одна, так сказать, тяжелая драма… даже трагедия…

Он сморщился; у него задрожали губы.

Она сочувственно вздохнула.

Он перевел дыхание и прошептал:

– Просто так, в память о той девушке. Что вы хотите к чаю? Чизкейк? Или «Наполеон»?

– Ничего. Нет, я не стесняюсь. Честно, ничего не хочу.

* * *

Он проводил ее до остановки автобуса. «Дальше не надо», – сказала она. Обменялись телефонами. Болтали – о чем? Как-то и не вспомнить. Да, он сказал, что давно развелся. Что живет один, почти что в центре. Косясь на него, она всякий раз встречала его взгляд, но тут же отводила глаза.

Назавтра у нее в мобильнике тенькнула эсэмэска. Банк. Перевод на ее карточку. Пятьдесят тысяч. Она сначала испугалась, потом возмутилась, потому что поняла – это он. Тем более что через пару секунд пришло сообщение: «Это я. В.В.».

Она сразу ему набрала и крикнула:

– В чем дело?

– Я думал, что смогу устроить вас директором библиотеки. Позвонил кое-кому. Нет, не выгорело. Решил вам помогать самым простым способом. Со времен древних финикийцев не выдумали ничего лучше и проще.

– Мне этого не надо!

– Тогда выкиньте в мусор. Или отдайте бедным. Но я всё равно буду присылать.

Короткие гудки.

* * *

В мусор, еще чего! А бедным – она сама бедная. Он ведь обещал, что всё это просто так. А не просто – она его пошлет. У богатых свои причуды? Вот и пожалуйста.

Таня фактически стала получать вдвое больше, чем раньше. Вдвое – это серьезно! У них заведующая получала восемьдесят пять. То есть у нее теперь даже больше. Сначала просто поняла, а через три месяца реально почувствовала. Купила себе что-то по мелочи из одежды, из белья. Смартфон сменила. Стала брать на завтрак вкусное: хороший йогурт, например.

С йогурта и началось.

У Тани была сестра Карина. Старше на три года. От маминого первого мужа. Она давно жила сама по себе. А эта квартира была Таниного папы, второго маминого мужа. Так что квартира после смерти родителей досталась Тане. Маленькая двушка в девятиэтажке. Спасибо комнаты не смежные. Потом Карина развелась и попросилась пожить к Тане, вместе с сыном-второклассником – пока развод-размен и все дела.

Таня, конечно, их пустила. В маленькую комнату. Это раньше была ее спальня. Но всё равно в большой комнате стоял телевизор, так что Карина и ее сын там торчали всё время.

Так вот, йогурт.

Карина была шумная, смешливая и не очень добрая. В смысле – занозистая, хамоватая. Работала на почте. Зарплата маленькая. Алиментов пока не было. Но жили, справлялись. А тут йогурт. По шестьдесят рублей.

Короче, йогурт стал как-то быстро кончаться.

Рано утром Таня вошла на кухню, а Каринин сын завтракает и йогурт ест. Который Таня себе купила, восемь стаканчиков на неделю. А осталось только три.

Таня ничего не сказала, только посмотрела на него, потом на Карину. А та как заорет, но со слезами, вот прямо рыдаючи:

– Что тебе, ребенку жалко?

– Разве я сказала, что жалко? Я вообще молчу.

– Вот и не зыркай!

– А ты не ори.

– Ну извини! – вздохнула Карина, вытолкала сына в школу, вернулась в кухню и стала расспрашивать сестру – что, откуда и как.

Потом Таня прокляла себя, что сказала правду. Ну то есть не самую правду, потому что всё равно никто бы не поверил, а так – что вот появился у меня один человек… Примерно с октября. Регулярно помогает. Господи! Надо было на что-то этакое намекнуть. Типа ФСБ. Типа завербовали, и вот теперь платят. Но не словами сказать, а так, загадками, но чтоб Карина сама догадалась и чуток испугалась. А она взяла, да и попросту. Мужчина, познакомились, подружились.