Смена

Проходит время, приходит опыт. За плечами некоторых садоводов накапливается много смен. Они уже не впервые видят конец смены и прощаются со своими цветами, которые бесцеремонно срезают с клумбы и отправляют куда-то далеко, чтобы они радовали чей-то чужой глаз. Все старания педагогов отправляются псу под хвост. Какой смысл стараться, если плоды твоего труда все равно никогда не останутся с тобой? Какой смысл ублажать или излишне ругать? Для чего? Потому что мне так удобно? А чем поможет это ЕМУ в дальнейшей жизни? В тот момент, когда в голове воспитателя, педагога, вожатого, родителя впервые промелькнет эта мысль, он становится на путь истинный во взаимоотношении со своим подопечным. Только тогда он начнет соизмерять количество "пряников" и "кнутов". Вот с того момента он действительно будет думать о том, что лучше для человека, который растет. Именно уже для человека, а не для плода своих трудов. Это разное. Что-то мы уже долго разговариваем о ком-то, кто как бы умеет воспитывать и как бы не умеет. О том, кто учится. Давай поговорим о более личном. Осознавать, что тот, кто растет – это не что-то меньшее, что-то малозначительное, по сравнению с самим собой, а такое же как и ты, просто с меньшим опытом – очень тяжело. Это почти невозможно. Ну, ведь так же? Часто ли в ту же секунду, когда Вы не сходились во взглядах со своим ребенком, первая мысль, которая приходила Вам в голову: "он еще глуп, куда ему до меня-то, такого большого и умного"? Не стоит лукавить, именно так Вы и думали. Если я ошибаюсь, значит мне нечего о Вас сказать. Значит, Вам больше не стоит читать дальше. Если Вы продолжили – значит, где-то – хоть и на толику – я прав. Вы не задумаетесь о том, что Вы сами не способны оспорить, переубедить ребенка так, чтобы он понял. Вы не задумаетесь о собственном скудном запасе аргументов. Вы будете думать только о том, какие смешные аргументы у ребенка. Но не надо забывать, что ребенок находится в другой системе ценностей. Для него те аргументы, которые он противопоставляет Вашим, не менее значимы для него, чем Ваши для Вас. То, что для Вас очевидно и на поверхности, ему недоступно в силу возраста. Перенесите Ваше объяснение в иную, доступную для него плоскость. Иногда ведь дети бывают умнее, чем Вы о них можете подумать. Разберу на примере. Для нас с Вами, как и для окружающих в принципе, опасность – кредит в микрофинансовых организациях. Для ребенка опасность – розетка. И знаете, глупых взрослых, которые залазят повторно в эти кредиты – тысячи. Детей, которые однажды ударились, и повторно решили залезть в розетку – нет. В этом случае, даже маленький ребенок умнее большого, такого умного взрослого. Есть одна глупая вещь, которую можно услышать из уст взрослых людей, говорящих это с таким умным видом, чтобы поставить на место зарвавшегося юнца: "дорастешь до моих лет – поймешь" или "я вообще старше, мне лучше знать". Как-нибудь так. Формулировок много – смысл один и тот же. Конечно, звучит многообещающе. Как замечательно, что человек придумал измерять мудрость количеством прожитых лет, но с каких пор синяки на теле – это показатель умения человека защищаться от ударов?

Много говорят о том, что написано кровью: правила на ЖД и т.п., но никто никогда не скажет – и преступно смолчит, конечно же, что все правила педагогики написаны кровью. В зависимости от того, сколько родители прольют крови своим детям, столько эти дети прольют крови своим. И этот бесконечный цикл никогда не завершится – по крайней мере до тех пор, пока есть дети и их родители. Самые великие гуманистические идеи воспитания были уже давным давно написаны, методы отполированы, но все до сих пор придерживаются золотого "кнута и пряника" – варварства и дикости.

К чему я все это вел? К тому, что в отношении своего ребенка нельзя ставить себя выше. Родитель, воспитатель, учитель – это лишь помощник в становлении. Вечный конфликт отцов и детей заключается только в ребячестве старшего поколения, которое устаревает, но падает на землю, словно ребенок, и топотит дряблыми ножками, истекает слюнями и соплями в попытках доказать, что они лучше знают, как нужно делать, думать, жить.

Но без опыта на одном только знании далеко не уедешь в воспитании. Именно тем и полезны цветы, которые из раза в раз срезают: на них ты сможешь отточить свои навыки воспитателя. Но самая большая беда во всем этом состоит в том, что оттачивая навыки, все чаще и чаще ты забываешь проявлять эмоции. Ты забываешь любить детей, ты забываешь сопереживать им, сочувствовать. Да, цветок, взращенный по идеальной отточенной формуле, будет самым сияющим, ярким, жизнеспособным, но он холоден как и тот, кто его выращивал. В этом состоит вся сложность воспитательного процесса для нас, как для учителей, воспитателей, родителей. Нет правильного и неправильного воспитания. Миллионы людей росли в достатке и любви, но становились преступниками. Не меньшее количество людей росло в нищенстве, но вырастало умным и становилось богатым, чтобы больше не возвращаться в нищенство. Опять же, не меньше родившихся в достатке и любви, вырастали такими же любящими и заботливыми. И та же ситуация с теми, кто родился в преступных кварталах, становились преступниками… И так комбинировать можно до бесконечности, ибо предугадать результаты этого процесса мы не в силах. Остается лишь верить и надеяться, что наши с Вами дети вырастут хорошими людьми. Я подчеркиваю, что не такими, как МЫ ХОТИМ, а именно хорошими добропорядочными людьми.

***

Жара начинала спадать, день шел на убыль, но по-прежнему было душно. Даже редкий прохладный ветерок не спасал.

– Сколько там времени? – Спросил Леша.

Женя достал корпорат:

– Уже почти пять часов.

– Нам же, если что, Светлов позвонит? Когда следующая волна приедет?

– Конечно, – уверил Никита, – он же там все автобусы встречает, у него и расписание есть.

– Пойдемте, отойдем в "тенёчек".

"Тенёчек" – золотое место для каждого курящего вожатого. Говорят, старый волшебник однажды заплутал в лесу, спасаясь от стаи разъяренных детей. Слюнявых, кричащих, с липкими ладошками. Страх-то какой! Бежал сломя голову. Под ноги не смотрел. Падал, царапался, плакал. Когда, наконец, истошные вопли остались далеко позади, он сел на пенек и закурил. Как же в тот момент ему было хорошо! Если бы Аполлон догнал Дафну, то не испытал бы и половину того удовольствия, что испытал в тот момент старец. Прошло много лет с увольнения того старца, но паломничество вожатых в это место не прекращается до сих пор. Свято место, как говорится, пусто не бывает. Почему тот вожатый был волшебником? А как еще назвать человека, который нашел где-то на территории лагеря старый диван и приволок в этом место за столовой среди кустов и прочей растительности? Сюда и так тяжело забраться, а еще и диван затащить! Великий был человек. Прометей!

Оплот бездетности и сейчас не был пуст. На диванчике, укрытом от солнца, пузом кверху лежало туловище в черной форме, с кобурой под головой и кепкой на лице.

– Огонь справа! – крикнул Никита.

– С хренава. – пробубнил полисмен.

– Давай, вставай, дай места, чтобы братва села, дабы жопа не висела.

Нехотя, скрипя всеми членами, туловище село.

– О-о, что это тут у нас? Какой значок красивый, – Никита нагнулся к груди полисмена, – "патрульно-постовая служба". Как красиво написано! 6655321 – это теперь твое имя? Так теперь тебя звать? – Никита рухнул справа от него, закинув мощную руку ему на плечо. – Так-с, давайте разберемся. "Служба". Кому служишь, товарищ?

– Родине! – произнес сержант и все четверо прыснули от смеха.

– Дай сигу, бро. – Леша сел справа от сержанта, бесцеремонно щупая товарища на наличие пачки сигарет в нагрудных карманах.

– Пацаны, какие дела? Пришли, разбудили, я тут спал вообще-то.

– Не возмущайся, ты должен нас защищать, а ты дрыхнешь как сурок.

– Ладно, кроме него что ли не найдутся защитнички? – Леша продолжал шарить по чужим карманам.

– Реально, нашего брата здесь больше, чем вашего. Скажите "спасибо" за то, что не спим, не едим – кары ваши толкаем в горочку.

– В смысле? – Спросил Женя.

– Да, расскажи, товарищ Жетон. – подхватил Никита.

– Леха пускай все рассказывает.

– А ты-то откуда знаешь? Я уже забыл про это. – удивился Леша.

– Во-первых, это вчера было, а во-вторых, ты думаешь, у меня рация для красоты висит? – упрекнул Жетон Лешу.

– Так он вчерашний день в принципе плохо помнит. – внес ясность Женя.

– Это верно, тут не лукавишь. – поддержал Женю Никита.

Леша все рассказал, включая ту часть, как Антон скрывался под брезентом.

– Обожаю эту историю, не устаю слушать! Можешь спать спокойно, слуга народа. – Никита щелкнул по козырьку сержанта.

Сержант поправил кепку.

– Это тебе повезло, что вас не спалили, олухов царя небесного. Лично я, не будь ты моим знакомым, повязал бы вас за милую душу!

– С каких пор ты начал радеть за дорожную безопасность? – Никита толкал в бок полисмена, словно игрушку.

– Не за безопасность я, работа у меня просто такая. Мне же тоже хочется хлебушек с маслом кушать, а за таких клоунов, глядишь, что-нибудь от начальства перепадет.

– Не просто так вас Светлов терпеть не может. Есть за что, конечно! – сказал Леша.

– Опаньки! С чего это вдруг? Неужто кто-то из наших ему в утреннюю кашу нагадил?

– Он говорит, что есть за что. Говорит, что когда-то, вся ваша братия к нашим девчонкам приставала, до слез доводили. Даже говорил, что вас поощряли за приставания. Оборзевшие вы, говорит.

– А-а-а, слышал что-то похожее от коллег.

– Неужто вы даже такими штуками друг с другом хвастаетесь? – Женя поднял брови.

– Он сказочник, сразу мне не понравился.

– Я, конечно, защищал тебя, говорил, что ты тогда еще не работал, так что на тебя бочку катить причины у него абсолютно никакой нет. Говорил, что кто-то на того начальника, что все это позволял, настучал, подсидел кто-то, потом нормальный пришел начальник, и он единственный, кто вас сейчас в узде держит.

– Понятно, он все слухи собрал воедино и верит со всей силы.

– А как было на самом деле? – спросил Никита.

– Очень просто. И правда был в нашем отделе такой начальник, козлина редкостный. Так говорят. И сыночек у него такой же. Работал сыночек под своим папочкой, сколотил себе шайку-лейку таких же бестолочей как он сам. Вот они как раз шустрили по всему лагерю, да и не только. Ну, опять же, так говорят. Все близлежащие поселки гоняли только так. Сколько раз нас вызывали – и все сынок тот постарался. Кому из табельного всех кур пострелял, старикашек подзаборных только так лупили дубинками. В протоколах писали, что оборонялись от алкаша неадекватного. Только вот в отчете со вскрытия было сказано, что у него в крови алкоголя не было. Так им еще и премии ежемесячно выписывали. Смешно даже.

– Много смешного в этом. – со злобой выпалил Никита.

– Доигрались, короче, ребята. Жителей тех местечек, где сыночек тот с друзьями развлекался, это все изрядно допекло. Обратились они к ребятам более ответственным и честным, так сказать, чтобы управу найти. К блатным они пошли. Попросили «убрать» этого персонажа в погонах. Заплатили за работу, все как следует. Братки за дело взялись, только перед этим пахана оповестили, мол, тут же дело непростое, все-таки идут не барыгу какого-нибудь отлавливать. А пахан их оказался мужиком прагматичным. Пришел к начальничку нашему и рассказал, что на его сынка наводка есть. Рассказал, что деньги заплачены, по рукам с заказчиком ударили, но он пока своих псов на привязи держит. Дал ему несколько дней на выполнения фокуса с исчезновением, счет выдвинул, за то, что он его сынка не тронул и отпустил с богом. Трухнул дядька, сына в охапку и только пятки сверкали. Перевелся куда-то на Сахалин. Местные когда узнали, что мента «убрали», но не в том смысле, в котором они предполагали, даже больше обрадовались. Они ведь не животные. Люди честные, во Христе все живут. А тем товарищам сынка, что с ним бесчинствовали, темную устроили прямо в отделении мои коллеги, которые мне все это рассказывали. Те также потом уволились. А Светлову вашему я особо не верил бы, как что навыдумывает, сплетен соберет.