Смерч войны

К 1943 году русские наладили массовое производство превосходных 122-мм гаубиц М-30, а их стандартная ручная граната была не хуже немецкой М-24, которая не претерпела никаких существенных изменений с 1924 года.

Новый стиль войны, проявившийся под Курском, особенно во взаимодействии различных родов вооруженных сил, позволил русским снизить потери до приемлемого уровня (хотя они все еще были намного больше, чем у немцев). На Россию стали смотреть другими глазами, и она сама почувствовала вкус к победам. Процент потерь под Курском был вдвое меньше, чем в битве под Москвой в 1941 году, а в 1944-м снизился еще на четверть. «Воссоздание на руинах 1941 года практически новых вооруженных сил, — писал Ричард Оувери, — следует считать самым выдающимся событием всей войны» [1020] . Советские войска научились противостоять блицкригу, концентрировать свои силы, применять новую технику наступательных операций и развивать успех. Они все еще теряли людей больше, чем немцы, но смогли сократить потери до соотношения три к двум, и эта пропорция сохранялась до конца войны. В результате поражение Германии было предрешено, теперь «весь вопрос был лишь в том, сколько на это потребуется времени и крови» [1021] . Если у немцев этих ресурсов оставалось не так много, то у русских их было предостаточно.

1020

Overy, Russia's War, p. 257.

1021

Glantz and House, Battle of Kursk, p. 280.

По некоторым оценкам, за два месяца сражений под Курском немцы потеряли полмиллиона человек убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести, а также 3000 танков, 1000 орудий, 5000 автомобилей и 1400 самолетов [1022] . Советские потери были значительно больше, три четверти миллиона человек, но отступление немцев из Прохоровки означало поражение, и, кроме того, масштабы населения и военного производства гарантировали Советскому Союзу восполнение потерь, чего нельзя было сказать о рейхе. Конев с полным основанием мог заявить, что Курская битва стала «лебединой песней германских вооруженных сил» [1023] .

1022

Dupuy and Dupuy, Encyclopedia, p. 1203; Bellamy, Absolute War, p. 594.

1023

Mellenthin, Panzer Battles, p. 225.

У немцев серьезные проблемы возникли с доставкой на фронт вооружений, боеприпасов, военного имущества. К концу 1942 года обрели силу партизаны — до этого ставка почти не обращала на них внимания, — к ним были заброшены кадровые офицеры, минеры, саперы с заданиями подрывать линии коммуникаций германских войск. Между немецкими заводами и фронтовыми позициями пролегали тысячи миль железных дорог, и у партизан не было недостатка в возможностях нарушать пути подвоза техники и материалов. Они переделали русские пулеметы так, чтобы можно было использовать захваченные немецкие боеприпасы, придумали, как приваривать стальные болванки к рельсам, чтобы пускать под откос поезда (образцы сегодня выставлены в Музее вооруженных сил в Москве). Только в июне 1943 года, действуя против группы армий «Центр», партизаны подорвали сорок четыре железнодорожных моста, повредили 298 локомотивов и 1233 вагона, 746 раз нарушали железнодорожное сообщение [1024] . Партизанские диверсии существенно затрудняли подвоз подкреплений и материальных средств на фронт перед Курской битвой, а впоследствии они приобрели еще более масштабный характер, несмотря на расправы немцев с местным населением. В то же время русские войска без труда получали все необходимое и для обороны, и для наступления. В 1943 году в Советском Союзе было выпущено 24 000 танков — вдвое больше, чем в Германии, и огневая мощь, обрушившаяся летом на немцев под Курском, наглядно продемонстрировала неисчерпаемые способности русских и к выживанию, и к восстановлению потерь [1025] . У них было в наличии 3800 танков, когда немцы пошли в наступление 5 июля. 13 июля, когда наступление захлебнулось, оставалось только 1500 танков, но к 3 августа в этом секторе их снова уже было 2750.

1024

Bellamy, Absolute War, p. 587.

1025

Keegan, Second World War, p. 466.

Исход Курской битвы вдохновлял русских в той же мере, в какой он приводил в уныние немцев. Жуков и ставка в совершенстве провели контрнаступление. Миф о непобедимости немцев был разбит под Сталинградом, но под Курском русские повернули вспять мощный удар пятидесяти дивизий. Мир увидел, что немцы могут проиграть войну, а русские, несмотря на потерю опытных боевых командующих, овладели тактикой достижения победы в этой войне. Опыт Жукова, избежавшего излишнего затягивания контрнаступления после Курска, чтобы не вызвать встречного контрнаступления, до сих пор изучается в военных колледжах. «Три великих сражения — Курское, Орловское и Харьковское, — проведенных всего за два месяца, — писал Черчилль, — стали предвестниками полного поражения германской армии на Восточном фронте». Германия лишилась инициативы на этом самом важном фронте Второй мировой войны, и немцам уже больше не удастся ее вернуть. Умные немцы, да и не очень умные, как Кейтель, не могли не признать, что войну на востоке им уже не выиграть.

Пилоны Зала Славы в Музее Великой Отечественной войны в Москве испещрены именами Героев Советского Союза, награжденных медалью «Красная Звезда» [1026] , — 11 695. Слухи о том, как поступают немцы с военнопленными, доходили до Красной Армии, их муссировала советская пропаганда, и русский солдат, вполне понятно, не хотел сдаваться в плен ни при каких обстоятельствах. Еще один пример того, как вредил нацистам их фанатизм.

Невозможно не испытывать волнения, когда посещаешь поле битвы под Прохоровкой — крайнее поле, до которого смогли дойти немецкие танки в последнем мощном наступлении на Восточном фронте, — финишная черта нацистской агрессии, после которой рейх заставили перейти в оборону. В этих степях закончились мечты Гитлера о покорении мира. Его армии были отброшены от Москвы, им нанесли сокрушительное поражение под Сталинградом, но здесь, под Прохоровкой, было положено начало концу нацизма. Каждые двадцать минут колокол на высокой звоннице, возвышающейся над зерновыми полями, отбивает шесть ударов. Они звучат в память о погибших солдатах и офицерах. В ОКВ рассчитывали на то, что под Курском для немцев наступит поворотный момент. История распорядилась иначе.

1026

Медаль «Золотая Звезда».

Глава 14 ЖЕСТОКАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ 1939-1945

Воздушные налеты на Берлин создавали незабываемое зрелище, и я должен был постоянно напоминать себе об их жестокости, чтобы не плениться красотой всполохов, озаряющих небо. Огни светящих бомб на парашютах, вспышки взрывов, окутанные облаками дыма, мерное движение лучей прожекторов, восторг при виде самолета, попавшего в луч прожектора и пытающегося вырваться из него, короткий всплеск факела… Безусловно, картина светопреставления захватывает дух.

Альберт Шпеер. Третий рейх изнутри. 1970 год

1

Помимо решения применить против Японии ядерное оружие, вызывали и вызывают неоднозначную реакцию и стратегические, вернее сказать, устрашающие ковровые бомбардировки союзниками немецких городов и гражданского населения. Большинство людей на Западе оправдывали их как легитимное средство борьбы с сатанинской силой, развязавшей тотальную войну. Однако находились и оппоненты, особенно после завершения боевых действий, считавшие такие бомбардировки морально неприемлемыми и ставившие их в разряд военных преступлений. В настоящей главе мы попытаемся разобраться в том, насколько они стратегически оправдывали себя, были ли необходимы вообще и существовала ли какая-либо альтернатива [1028] .

1028

О критике бомбардировок германских городов см.: Hastings, Bomber Command; Friedrich, Fire; Grayling, Among the Dead Cities. Оправдание: Bishop, Bomber Boys; Miller, Eighth Air Force; Webster and Frank Iand, Strategic Air Offensive.

В двадцатые и тридцатые годы энтузиасты бомбардировочной авиации и в Германии, и в Великобритании, и в Соединенных Штатах твердо верили в то, что войну можно выиграть только лишь бомбардировками. Флот, по их мнению, должен осуществлять морскую блокаду а сухопутные войска — зачищать и оккупировать уже подготовленные авиацией территории. «Каждому человеку необходимо понять, что никакая сила на земле не убережет его от бомбы, — доказывал в ноябре 1932 года в палате общин Стэнли Болдуин, бывший и будущий британский премьер-министр, а тогда лорд председатель совета. — Что бы ему ни говорили, от бомбы нет спасения» [1029] . Лорд Стэнли делал это заявление до появления радаров, «спитфайров» и массового производства 4,5-дюймовых зенитных орудий, и действительно в то время многие думали, что воздушные бомбардировки могут привести к массовой гибели людей и разрушению цивилизации.

1029

Hansard, 10/11/1932.

Бомбардировки самолетами люфтваффе Варшавы в сентябре 1939 года, Роттердама и Лувена в мае 1940 года ясно показали, что Германия не намерена следовать «цивилизованным» нормам ведения войны и нападать только лишь на военные объекты и только лишь в дневное время. Это подтвердили и последующие налеты на Ковентри (15 ноября 1940 года), Белград (в апреле 1941 года, когда погибли 17 000 человек), Халл и курортный город Бат (за три ночных рейда в апреле 1942 года погибли более четырехсот человек). Генерал люфтваффе Вернер Баумбах отмечал позднее: «Гитлер хотел «стереть с лица земли» английские города, и пропаганда придумала слово «ковентризация» для определения степени разрушений, угрожавших Германии» [1030] . Если нацисты взяли на вооружение варварские методы войны, надо ли было союзникам следовать их примеру?

1030

Lewis, Aircrew, p. 14.

Бомбардировочное командование британских ВВС было создано в 1936 году, базировалось в Хай-Уикомбе (Бакингемшир) и состояло из тридцати трех эскадрилий, имевших 488 самолетов. Их дальность действия не позволяла добраться даже до Рура, ближайшего к Британии германского промышленного района, на который стоило тратить время и усилия, а бомбовая нагрузка была столь мала, что самолеты вряд ли могли нанести достаточно серьезный ущерб, если бы они и были способны достичь своих целей. Ричард Оувери писал:

«На самолетах не имелось бомбардировочных прицелов; мощность бомб редко превышала 250 фунтов; в Британии лишь несколько баз могли обслуживать такого типа машины; не хватало аэронавигационных карт для полетов над северо-западной Европой. На испытаниях выявилась огромная неточность бомбометания, несмотря на то что оно происходило днем у с высоты несколько тысяч футов и без помех со стороны противника».

С такими силами вряд ли можно было поставить Третий рейх на колени. Из-за нехватки средств аэронавигации, обозначения и наведения на цель, вследствие малой мощности носителей бомбардировочное командование на первых порах сосредоточивалось на ударах по городам. После налета на Берлин, во время которого бомбы упали в основном на близлежащие фермы, жители города шутили: «Похоже, они собираются уморить нас голодом».