СМЕРШ. Гвардия Сталина

На площадке было организовано круглосуточное дежурство бойцов и оперативных сотрудников НКГБ. В их числе находилось 10 человек, немцев по национальности, переодетых в немецкую форму, которые непосредственно участвовали в «приеме» парашютистов. В нескольких километрах от площадки, в глухом лесу, было создано подобие лагеря, скрывающейся «немецкой части»: разбито несколько палаток, сооружены землянки, в которых находились бойцы опергруппы.

20 сентября Шерхорн направил германскому командованию длинную радиограмму: «Связь через русского капитана из Березино установлена 3 сентября. Дислоцируюсь: лес северо-западнее озера Луково, 3 км. сев. Маконь, по дороге Чернявка — Маконь — Смиловичи. Ко мне присоединились подполковники: Михаэлис и Эккардт, майор Дитманн и еще 16 офицеров и 250 рядовых. Общее количество людей в настоящее время около 1500, из них 184 раненых (частично тяжело), кроме того, двести русских полицейских. С русским капитаном было условлено, что выброска будет произведена после 19-го, выброска состоялась в ночь с 14 на 15 сентября, поэтому на месте выброски не было ни постов, ни сигналов. Питание и боеприпасы найдены около Потичево в незначительном количестве. Позднее около Дуброво найдены 3 места со снаряжением. Для кого это? Из двух выброшенных вами около Маконь связистов один при окрике моим постовым бежал. Другой надежен, но не может быть использован как радист. Газеты получил, желательно еще. Полученных продуктов питания совершенно недостаточно. Положение критическое, если не будет сброшено достаточного количества питания и боеприпасов. Пока что никакая активность невозможна. Срочно требуются: взрывчатые вещества, 15 пулеметов, 100 автоматов и 5 средн(их) гранатометов с достаточным количеством боеприпасов. Боеприпасы для пулеметов и винтовок — так же и русские — 2 радиоаппарата, 2 радиста (немецких), 1 врач. Перевязочный материал, медикаменты (морфий). Питание для 1800 человек на 10 дней. Обмундирование, особенно шинели и одеяла, а также брюки и гимнастерки для раненых. Карты для пути следования к собственным линиям. Указать, где можно успешно прорваться на запад и где этот прорыв может быть вблизи от фронта поддержан тяжелыми орудиями и танками. Пытаюсь вновь установить связь через русского капитана, в виду того что сброшенная мне рация при выброске разбилась. На месте выброски — как условлено, начиная с 29/IX, — будут выставлены посты и при приближении нашего самолета выброшены условленные сигналы. Пароль— ПРОРЫВ. Шерхорн, подполковник».

Однако немецкая контрразведка не сразу поверила в существование крупной группировки в советском тылу. Параллельно, для проверки фактического существования «группы Шерхорна», немецкое командование в октябре 1944 года выбросило две разведывательные группы по четыре человека в каждой. Во главе одной из команд был поставлен кадровый разведчик, немец по национальности (или «фольксдойч»), которому приданы по три агента из числа бывших советских военнослужащих, завербованных немецкой разведкой. В своем составе команда имела подготовленного радиста с радиопередатчиком для связи с Центром. Об их вылете Шерхорн проинформирован не был. «Проверочные» команды приземлись 9 октября 1944 года в районе озера Песчаное, которое было выбрано местом встречи в экстренных обстоятельствах. При десантировании из-за сильного ветра парашютистов раскидало в разные стороны.

Засадами обе группы были обезврежены. При задержании с одним из «гостей» произошел курьезный случай. Выйдя 11 октября к озеру Песчаное, командир одной из групп увидел на берегу человека, который умывался, брился и делал зарядку. Не соблюдая необходимых в таких случаях элементарных мер безопасности, диверсант спрятал в кустах оружие, снаряжение и, взяв с собой только пистолет, вышел из лесу на открытую местность. Предполагая, что попал к «своим», диверсант окликнул увиденного бойца: «Ком, ком…» Красноармеец, на мгновение опешивший от встречи с противником, однако, не растерялся. В ответ также последовало: «Ком, ком!» Как только «гость из Фриденталя» приблизился, наш боец ловким приемом обезоружил и задержал врага. Во время борьбы диверсант пытался покончить с собой, так как специально имел при себе ампулу с ядом (цианистый калий).

Пленником оказался унтер-офицер 1-го полка специального назначения дивизии «Бранденбург» Христов Крушнинг, уроженец Латвии, который с 1940 года проживал в Германии. На допросе чекисты спросили арестованного, почему он так беспечно вел себя на территории противника. В ответ пленник заявил, что ему «всю жизнь внушали, что русские заросли бородами, не моются и т. п., поэтому, когда я увидел человека, который на берегу замерзшего озера бреется, делает гимнастику, я был уверен, что попал к своим, поэтому так смело подошел к нему». На следующий день были нейтрализованы и остальные парашютисты группы Крушнинга, а также радист второй группы «Веденин» с радиостанцией и шифродокументами. Вторая группа шпионов также была полностью захвачена.

Чекисты разработали последовательную процедуру встречи «гостей»: после приземления парашютистов направляли в палатку к командиру группы. В ходе беседы с «гостями» Шерхорн выяснял цель прибытия, полученные задания и отправлял в сопровождении оперативников, одетых в немецкую форму, в «лагерь части». По дороге, проходящей через лес, прибывшие парашютисты, вместе с сопровождающими, задерживались патрулями опергруппы, одетыми в красноармейскую форму, и доставлялись в штаб опергруппы, дислоцировавшийся в деревне Градно.

Приняв радиограммы от «проверочных» команд о наличии «группы Шерхорна», немцы выбросили трех военнослужащих с рациями для установления связи. Пароль старшему группы для встречи с Шерхорном — «Ганновер». 23 октября в расставленные чекистами «сети» попали сразу три радиста-немца, подготовленные Абверкомандой-103: Фридрих Шмитс (радист, старший группы), Курт Киберт и Рудигер Ханк. Для опознания подполковника Шерхорна Шмитс имел при себе его фотографическую карточку.

Во время беседы с Шерхорном старший группы также сообщил, что о «группе Шерхорна» доложено Гитлеру и Герингу, которые заявили, что будет сделано все необходимое для спасения. Другой радист, Киберт, рассказал, что немецкая разведка решила 25 октября послать Шерхорну врача и авиаспециалиста для подготовки посадочной площадки военно-транспортных самолетов типа «Арадо» [148] . При помощи этих машин предполагалось доставлять специальные инструменты, оружие, боеприпасы и вывозить больных и раненых. Из рассказов пленного чекисты также узнали и о планах немецкого командования предоставить право вызова транспортников самому подполковнику Шерхорну. Противнику радировали о трудностях, связанных с оборудованием посадочной полосы, и активности советской авиации в районе дислокации лагеря.

148

Вероятно, речь шла о специальном самолете, созданном немецкими авиаконструкторами для проведения десантных операций в глубоком тылу противника типа «Арадо-232».

Пленные радисты рассказали, что каждый из них получил указание от разведцентра, независимо друг от друга, на следующий же день после приземления выйти в эфир и сообщить по своей рации, что «группа Шерхорна» действительно существует. Немецкая разведка предусмотрительно снабдила направляемых в наш тыл радистов условным сигналом провала, который мог быть отправлен незаметно для контролера. Пленные на допросе сообщили ценные сведения о способах передачи радиосигналов, принятых в Абверкоманде-103, командирах и личном составе и условных сигналах, предназначенных для передачи в Центр в случае провала. После личной беседы с генерал-майором Эйтингоном, Шмитс и Киберт без колебаний согласились на сотрудничество с советской контрразведкой и были включены в радиоигру. Шмитс получил псевдоним Пчела, а Киберт — «Муха». О третьем радисте, Гансе Рудигере, немцам сообщили, что он тяжело ранен. За работой перевербованных немцев-радистов при радиосеансах с Центром всегда находился опытный сотрудник контрразведки, который внимательно следил за каждой «точкой-тире», переданной в эфир.

«Чужие», получив подтверждение от радистов о действительном наличии «группы Шерхорна» в белорусском лесу, «характер которой не вызывает сомнения», 27 октября выбросили на площадку новое пополнение — врача, капитана Ешке, и унтер-офицера Люфтваффе Гарри Вильда. По опробованному «сценарию» Ешке и Вильд были встречены с Шерхорном, которому они при личной встрече передали директивное письмо от 26 октября 1944 года главнокомандующего группы армий Центр генерал-полковника Рейнгарда и письмо от 23 октября начальника Абверкоманды-103 старшего лейтенанта Барфельда. Ешке и Вильд доложили Шерхорну, что лично рейхсмаршалом Германом Герингом дано распоряжение о выделении четырех военно-транспортных самолетов типа «Арадо» для доставки грузов и вывоза раненых.

Для оборудования посадочной площадки унтер- офицеру Вильду поручено оборудовать площадку для посадки этих самолетов (см. специальную инструкцию). 28 октября в расположении группы Шерхорна приземлились специалист по аэродромному оборудованию и врач. Немецкое командование настаивало на создании временного аэродрома и направило свои требования к обеспечению безопасности при посадке самолетов в «группу Шерхорна». В принятой от «чужих» радиограмме сообщалось: «№ 99. Предусмотрен день 28.11. При посадке первой машины следует строго соблюдать следующее: 1. Отметить границы площадки 3 кострами с каждой стороны. Костры должны гореть ярко, но, как только машина найдет площадку, должны быть слегка потушены. Все солдаты, включая и офицеров, должны стоять группами у костров — за границами площадки. 2. Машина садится, поворачивается, идет к посадочному [кругу], разворачивается так, что останавливается с работающим мотором в направлении старта. Вильд без сопровождения направляется к машине и заходит с левой стороны вокруг левого крыла к боковому люку в направлении полета [149] и лично указывает пилоту место остановки машины. 3. До того как будут остановлены моторы, на площадке не должно находиться ни одного человека, за исключением Вильда, солдата, подающего сигнал на конус стартовой площадки, и, может быть, радиста. 4. Как только все моторы будут заглушены, подполковник Шерхорн подходит с начальниками разгрузочной и погрузочной команд к машине».

149

В тексте «в направлении к полету».

О результатах радиоигры и планах ее дальнейшего развития нарком госбезопасности СССР В. Меркулов служебной запиской от 4 ноября 1944 года уведомил ГКО СССР [150] . Руководством советской контрразведки предлагалось несколько вариантов продолжения операции. Первый — принять предложение «чужих» о присылке одного-двух транспортных самолетов с грузом и захватить их вместе с экипажем. В таком случае доверие немцев к «группе Шерхорна» будет подорвано и «игру» придется прекратить. Однако, учитывая стремление немецкого командования во что бы то ни стало вывести «окруженцев» на соединение с германской армией, было принято другое решение. Под предлогом открытия немцами одного из участков обороны для прохода «части Шерхорна» ввести в образовавшееся «окно» переодетых в немецкую форму советских военнослужащих и прорвать линию фронта. Для реализации этого замысла даже предлагалось передать немецкой разведке дезинформацию о том, что «частью Шерхорна» в прифронтовой полосе захвачена советская штабная машина с документами, среди которых обнаружены важные «оперативные планы» Советского командования. На следующий день В.М. Молотов синим карандашом написал резолюцию: «По-моему, второй вариант (тянуть дело дольше) — лучше. В. Молотов. 5/ХІ [1944]».

150

Выдержки из сообщения НКГБ СССР Na 4843/М в ГКО о ходе операции по легендированию перед Верховным командованием Германии наличия немецкой воинской части, скрывающейся в лесах Белоруссии от 4 ноября 1944 г. опубликованы: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Том пятый. Кн. 2. С. 543–550.

Чекисты также рассчитывали, что Абвер может использовать сложившуюся базу для создания перевалочного пункта для своей агентуры, а также для связи с националистическими бандами, действовавшими в Западной Украине, Белоруссии и Прибалтике. Начальник Абверкоманды-103 Рудольф Барфельд вылетел лично в наш тыл, видимо, для оценки «лагеря» с воздуха, но на обратном пути его самолет при посадке загорелся и разбился, а сам Барфельд погиб. Для того чтобы в дальнейшем защитить проводимую операцию от внезапных проверок противника, чекисты предприняли дополнительные защитные меры.