Смерть айдола

[*.*] – А я думала, что она из-за своего самчона во Францию не поехала. Оказывается, её там хотели похитить!

[*.*] – Что-то всё равно я никак не могу всё вместить в голову! Призраки, атака спецназа, ночной бой… И её хотели увезти на планере! На планере! Это точно обычная жизнь, а не шпионский боевик?!

[*.*] – Теперь Агдан будут лучше охранять. Она – «ценный член общества».

[*.*] – Уже. « Red Alert » сделал объявление о дополнительных патрулях вокруг дома семьи Агдан. Говорят, - образовалась очередь, чтобы попасть на дежурство.

[*.*] – Её поклонники так бы на учёбу рвались…

[*.*] – А причём тут учёба?

[*.*] – Вы видели, какое стихотворение выложила Агдан на сайте агентства, на своей персональной страничке? Называется – «Письмо на сапоге убитого товарища»!

[*.*] – Я – не видела. Но от названия чем-то уже веет … таким….»

« … Креативный директор дома моды «Balenciaga»,Демна Гвасалия, сообщила, что руководимая ею компания достигла соглашения с корейским музыкальным агентством « FAN Enterthament» о том, что участница группы «Корона», госпожа ХёМин, - станет послом бренда в Корее. Директор Демна Гвасалия считает, что госпожа ХёМин на отлично справится с этой ответственностью. Такое мнение, по её словам, у неё возникло после просмотра клипа «JemThey» в котором ХёМин исполнила главную роль. Напомним, что «Balenciaga» славится своими авангардными стилистическими решениями, идя на шаг впереди остальных. Стилистические решения модельеров дома «Balenciaga» считают своеобразным предсказателем моды будущего…»

Время действия: четырнадцатое октября

Место действия: воинская часть, столовая

Сижу, вкушаю обеденные яства. За столом я уже не один, а в компании трёх крепких парней и двух, тоже «крепеньких» - девушек. Охрана моя. Отныне буду постоянно находиться под наблюдением. Так мне сказал генерал Им ЧхеМу, с которым я совсем недавно имел беседу. Сделано это для того, как он объяснил, - «чтобы меня черти в ад не утащили». А если точнее – северяне в Пукхан. И будут меня охранять до тех пор, пока не придёт время ехать в США, присутствовать там в зале «Staples Center», в котором будет происходить церемония вручения наград «Грэмми». А ещё он сказал, что президент Пак ГынХекрайне возмущена моим поведением и в качестве наказания приказала применить ко мне самую страшную для корейцев кару, – ограничить участие в общественной жизни. А если конкретно – лишить меня поддержки организации, в которой я обретаюсь, в борьбе с гражданскими судами.

Наверняка президент знает, что делает, и вполне допускаю, что страшнее наказания для корейца не найти. Но я-то, - не кореец! Мне пофигу их национальные заморочки. Это я ещё в «Кирин» выяснил. Не пофигу мне финансовые потери, которые видятся в результате подобного «финта» власть предержащих. Становится совсем непонятным, что в таком случае я здесь делаю? Об этом я прямо спросил у генерала. Однако он ничего не смог мне ответить. Тогда я попросил, чтобы меня демобилизовали как можно скорее, мотивируя своё желание необходимостью срочно заработать денег на адвокатов.

Здесь я уже получил более развёрнутый ответ, который, правда, совсем не понравился. Им ЧхеМу довёл до моего сведения информацию о том, что решение о демобилизации теперь целиком находится в руках президента страны, которая сейчас на меня очень зла. И если хочу получить желаемый исход, то должен что-то для этого сделать.

И вот сижу я, - «простая корейская баба» и думаю два вопроса. Первый – «что я должен для этого сделать»? И второй – «а с чего вдруг мне этим заниматься»? Я им кто, - крепостной? Почему все так непоколебимо уверены в необходимости внесения мною оплаты за право работать? Тоже исповедуют идею «пакетного соглашения», как в телевизионных корпорациях?

Чуть поворачиваю голову и неожиданно встречаюсь глазами с одной из своих «хранительниц». Я её практически не знаю, только вот буквально представили друг другу. У неё тоже, как у меня, - унтер-офицерское звание, но рангом ниже. Она по званию – джунгаса. И некрасивая. Возможно, пошла в армию именно по этой причине.

– Такая гадость, это ваше айдольство. – говорю ей я.

За столом мгновенно прекращается жевание, наступает напряжённая тишина, а джунгаса просто замирает.

– Знала бы, - лучше бы сдохла! – высказываюсь по поводу ситуации, как она мне видится, и опускаю голову к своему подносу.

Шо бы тут такого можно было ещё съесть?

(немного позже. У дверей в кабинет, за которыми недавно скрылась ЮнМи, стоят облачённые в бронежилеты двое из назначенных ей охранников – парень и девушка. На головах у них металлические каски, на плече – ремень короткоствольного автомата, в подсумках – магазины к нему, снаряжённые боевыми патронами. Воспользовавшись тем, что в коридоре, кроме них, никого нет, девушка слегка наклоняется к парню)

– Она как на меня посмотрит, - у меня мурашки по спине бегут. – жалуется она, имея в виду Агдан.

Парень в ответ делает суровое выражение лица и решительно выпячивает челюсть.

(в это время в кабинете)

– Итак, - бодро произносит майор контрразведки, которого я вижу первый раз в жизни. – Я хочу сегодня поговорить с вами о письме, которое вы написали своему самчону…

Они издеваются, что ли? – думаю я, смотря на копию моего письма, энергично выложенную на стол. – Или они решили меня таким образом – задолбать? Начнут каждый раз присылать нового сотрудника, который будет начинать всё сначала. Кажется, я даже слышал о таком способе ведения допроса. Когда многократно просят повторять одно и то же, - допрашиваемый от постоянной бубниловки тупеет и, в конце концов, произносит «не то». За которое его хватают и тащат в тюрьму. Зря я тогда так активно скучал. Нужно было просто поспать. Это АйЮ виновата!

– Прощу прощения, господин майор, но я отказываюсь говорить на эту тему. – заявляю я.

Офицер замирает, а присутствующая при допросе стенографистка набирает на клавиатуре мой ответ.

– Почему? – отмерев, спрашивает майор.

– Всё, что могла сказать по этому вопросу, - я сказала. Мне больше нечего добавить.

– Это вам только кажется. – уверяют меня. – При более подробном проговаривании, и желании вспомнить, - порой всплывают мелочи, способные оказаться очень существенными.

– У меня нет желания вспоминать мелочи.

– Почему?

– Потому, что это не мой случай. Если вы знакомы с моим досье, господин майор, то должны знать, что я обладаю фотографической памятью. И мне не нужно напрягаться, пытаясь вспомнить подробности. Я уже сказала, - это была шутка, желание подёргать за усы вашу службу и ничего большего.

– А откуда у вас такое желание? Вам не нравится контрразведка? Почему?

– Господин майор. – говорю я, чувствуя охватывающее меня уныние. – У вас есть протокол моего предыдущего допроса? Там же всё написано. Мне нечего прибавить к ранее сказанному.

Минут пять контрразведчик упражняется в каких-то психологических вывертах, стараясь вывести меня на разговор. В ответ сижу, тупо захлопнув пасть.

– Ну хорошо, - наконец, говорят мне. – Давайте сменим тему, раз вы не хотите говорить о письме самчону. Поговорим о другом. О «Письме на сапоге убитого товарища» …

Блин, точно тогда было лучше спать лечь! Даже было лучше стоя поспать, помучиться, зато сегодня бы не пришлось отвечать на дурацкие вопросы! Откуда я знаю, почему меня в тот день – «понесло»? Точно, - АйЮ виновата.