Смерть его игрушка + эпилог
Шрифт:
И только потом спросил:
– Я правильно понял, что вокруг тебя вьётся Арджун Тхакур?
– А он Тхакур?
– рассеянно уточнила я.
Друг кивнул:
– Самый непосредственный. Слышала про них?
– Них?
– Его род. Древний. Брахманы.
– Нет, не слышала. Ну, про брахманов слышала, про Тхакуров - нет.
– Ещё одно к тому, за что Рамон его не любит.
– Аристократ? Не любит аристократов?
– вспомнила я.
– Да.
– Знаешь, я их тоже как-то… недолюбливаю. Рабоче-крестьянские корни… Но этот Арджун, кажется, ничего.
Андрей хмыкнул:
– Ещё бы он не казался. Если ты его заинтересовала, он будет каким угодно казаться. Не доверяй ему, Даша.
– И не собиралась, - я сжала губы обиженно, и друг протянул руку и потрепал меня по макушке:
– Я просто предупредил. Дашк, подумай. Если тебе он нравится…
– То что?
К чему это он клонит? А?
– Если ты хочешь остаться с ним - это нормально. Ты можешь и так.
– Дебил.
– Серьёзно. Или выбери себе другого мистика - ты сейчас можешь это сделать.
– Во-первых, - холодно и обиженно объяснила я, - они не обещают вечную любовь. Какая-нибудь интрижка, роман с окончанием. Во-вторых, все эти мистики мерзкие. В-третьих, я люблю Рому.
– Хорошо. Тогда помоги ему, Даш!
– неожиданно Андрей почти взмолился.
– Помоги ему и Лане! Я сделаю, что смогу. Но и ты тоже должна.
– Я так собиралась и без твоих указаний сделать. И у меня даже план действий составлен. Так что ты на подхвате!
Друг посмотрел на меня устало, печально - но с надеждой:
– Давай колись!
154.
С утра я пришла на Яшильтовский молзавод.
Как ни в чём не бывало, как обычно, как раньше.
Там выяснилось, что моя справка уже лежит в отделе кадров. С открытой датой.
Я… удивилась. Не знала, что так можно.
Нельзя, объяснили мне. Но директор попросил так сделать. Возможно, мне стоит к нему зайти и переговорить?
Вот ещё, решила я, с ним говорить! Не очень-то и хотелось.
Но…
Разве я не хочу выяснить, что случилось? Вдруг Рольсен знает?
Может, хотя бы намекнёт?
Так что зашла я под предлогом того же больничного.
Улыбался мой начальник слишком довольно. Даже, я бы сказала, зло.
– Дарья, вы понимаете, что подобные больничные - суть нарушения трудового кодекса?
– Да, но, поверьте, я не хотела этого, - виновато ответила, причём искренне виновато.
– Разумеется, вы уже наказаны рублём. К счастью, новые поправки защищают работодателя от таких липовых больничных. Тем не менее, думаю, я буду прав, если попрошу вас в короткие сроки разобраться с работой, даже если придётся выбиться из графика.
Иными словами, он просит меня задержаться на работе.
Его лицо снова строгое и равнодушное. Ни тени тех чувств, что были раньше. Как будто мы действительно всего лишь директор и сотрудница.
Какое-то время назад я была бы рада такому отношению. Но теперь…
Теперь я просто поразмыслила.
Он флиртовал - хотел отбить меня. Теперь не хочет? Вероятно.
Вероятно, я и не
была ему нужна, просто хотел позлить Романа?При том, что боялся его?
Или это Роман? Его инициатива? Но зачем? Чтобы польстить мне? Как-то нелепо. Надо спросить у Андрея.
Но самое главное - он делал мне поблажки, потому что боялся Романа.
Теперь не делает.
Нет, в самом деле, я бы обошлась без этих поблажек. Вот только это значит, что он больше не боится Романа.
Почему-то мне стало страшно от этого.
Что они с ним сделали, если полностью списали со счетов? Неужели всё-таки смогли уничтожить? Как? Как?!
На глаза навернулись слёзы, и я закусила губу. Кивнула, пробормотала ‘Конечно’.
– Ну, не надо этого. Дарья, вы же понимаете, что права на кого-то обижаться у вас нет.
И к чертям план!
– Нет?! Ну конечно! Ладно моя лучшая подруга, а мой любимый человек? Да, вижу, вы делаете вид, будто ничего нет и обстановка строго рабочая. И я должна так же? Нет, Евгений Михайлович, это не я первая ушла от официальных рабочих отношений, я этого, если помните, вообще не хотела! Но я приняла ваши правила игры раз, другой, хватит! Будете их ещё менять - согласовывайте со мной! Не знаю, что вы сделали, каков ваш вклад, ваш личный… Но вы отвратительны. Все. Полагаю, в ложу принимают по признакам законченного сволочизма. Я не отказываюсь от рабочих обязанностей. Но обижаться вы мне не запретите. Более того, если мне понадобиться вас ненавидеть - я буду. Есть за что.
На повышенных тонах, с прищуренными глазами… Теперь осталось только выбежать и хлопнуть дверью. Не сделаю этого. Это не истерика, это справедливое возмущение.
Мгновение печали промелькнуло по его лицу…
– Понимаю вашу позицию. Обдумайте и вы мою. Дарья, прошу вас посмотреть, что там за скандал с крысами в цехах, пока по нашу душу не выехала санэпидемстанция. Это срочно.
Уже более мягко. Не надменно, не строго, не жёстко. Просто по деловому.
– Хорошо.
Ладно, это моя работа.
– Роман Петрович вам объяснит.
Ой! Только не Роман Петрович…
155.
Это удивительно - для меня самой удивительно. Но заместитель директора совершенно не мог испортить мне настроение. Он меня даже практически не раздражал!
Проблемы-то посерьёзнее.
Лане грозит смерть, неизвестно что случилось с Романом - и неизвестно, что теперь будет со мной. Смогу ли я сыграть с Арджуном на его поле? Его поддерживают уйма мистиков ложи, а меня - только Андрей. Потерявший свои возможности.
Ром, если ты вернёшься, я останусь с тобой. Навсегда, если позволишь. Не буду обижаться, возмущаться, воевать за свободу и принципы. Я люблю тебя, мне плохо без тебя.
Я всю жизнь неверующая, но сейчас готова молиться.
Останавливает только то, что вряд ли у моего любимого с Богом хорошие отношения.
Может, молиться Дьяволу?
Что сделает он, если в среду Роман не появится на шахматную партию?
Дьявол есть Дьявол, не стоит надеяться, что он отправится спасать.