Смерть и побрякушки

Торопливый Юлин речитатив назойливо бился в уши, а обессиленная Марина пыталась притянуть к себе Сашку. Тот досадливо отпихивался локтями, не отрывая завороженных глаз от яркой полосы света в гудящем копировальном автомате.

– Ты дура, Юлька, - озлобленной гадюкой шипела Света, для убедительности размахивая подобранными по пути Мариниными туфлями, - Эдичка на нее покричал, ай, беда какая! Тебе ему хамить нельзя, а слушаться не обязательно. Отменять распоряжения Марины Сергеевны он вообще не имеет права! Чудеса доблести, вернулась она, понимаешь, ребенок минуты один не пробыл! Да в таком возрасте их и на секунду оставлять нельзя! Сказала бы просто: начальство велело, и чтоб Эдичка с тобой сделал?

– Оставь ее, Света, не кричи, - Марина решительно пресекла очередную Сашкину попытку сунуть пальцы в лоток для бумаги и подхватила малыша на руки.

Рассерженно фыркнув, Света впечатала в пол Маринины туфли. Мимолетно пожалев ни в чем не повинные лодочки, Марина сунула в них ноги и устало двинулась вверх по лестнице.

– Марина Сергеевна, - запрокинув голову, стажерка жалобно глядела на Марину снизу вверх, - Я, честное слово... Я бы сразу к вам пришла. Закончила и пришла! Или та женщина отвела бы Сашу в кабинет.

– Какая женщина?
– стремительно обернувшись, Марина воззрилась на перепуганную Юльку.

– Не знаю, - растерянно пожала та плечами, - Я ведь недавно здесь, не всех еще запомнила. Но раз она тут ходит, значит, сотрудница, ведь так?

– Юля, вы не рассуждайте, - с грозной ласковостью немецкого фельдфебеля попросила Марина, - Просто скажите, чего хотела эта женщина.

– Предложила отвести мальчика к вам. По имени его назвала. Я думала, пусть отведет, раз я не могу им заниматься. Только Саша раскапризничался. Она к нему, а он как заорет! Тут топот, вы бежите. Она наверх глянула и заторопилась.

– Как она выглядела?

– Обыкновенно. Я ее и не разглядела толком: одни глазом на Сашу, другим на ксерокс... Марина Сергеевна, что-то не так?

Марина задумчиво покачала головой и двинулась дальше. Все вроде в порядке. Действительно, почему бы какой-нибудь доброй душе не предложить помощь захлопотавшейся Юльке? Наверняка все знают, что новая начальница притащила ребенка с собой на работу. Что сбежала доброхотка, тоже не удивительно. Когда руководитель компании, встрепанная, босая, юбка перекошенная, как малахольная носиться по лестницам, лучше держаться подальше. И все таки, все таки... Сердце не на месте.

Марина вошла в кабинет, усадила Сашку в глубокое кресло. Какая-то мыслишка шебаршилась, не давала покоя. Что-то сегодня она увидела, или услышала... Что-то очень странное, нескладушку какую-то. В компьютере? Когда по коридорам носилась? Нет, не вспоминается.

Пожалуй, хватит с нее на сегодня достославного концерна "Worldpress". Душно тут стало, муторно. Поехать, что ли, в "Нимфу", уладить последствия Эдиковой дурости. Дурости ли? Так ли глуп толстячок, или прикидывается, а за всеми его выходками стоит тонкий расчет, дальний умысел?

Марина хлопнула себя ладонью по лбу и нервно заметалась по кабинету. Эдичка, ну конечно, вот она, беспокойная мыслишка!

– Света, зайди ко мне, пожалуйста!

Лучащаяся исполнительностью секретарша материализовалась на пороге и Марина поинтересовалась:

– А почему, собственно?

В ответ на полный недоумения взгляд пояснила:

– Эдуарду Викентьевичу не позволяется принимать никаких решений, его приказания не исполняются, служащие его откровенно в грош не ставят. И тем не менее, ежедневно он здесь: статус компаньона, кабинет, участие в совещаниях. На кой?

– Деньги-то его все-таки, - пожала плечами Света.

Марина ощупала рукой челюсть - не отпала ли. Вроде на месте.

– Вы не знали?
– удивилась Света, - Это Эдуард Викентьевич дал Павлу Афанасьевичу деньги на создание компании. Ой, да там целая история вышла! Прямо как в американском кино!
– зачастила Света, обрадованная возможностью просветить начальство, - Макаров был такой, весь из себя футы-нуты: и джип у него, и мерседес, и охранник, как говориться, "при делах". Покойный Пал Афанасьич, земля ему пухом, решил, что тот крутой до невозможности, три месяца его окучивал, расписывал перспективы. Макаров млел, балдел, говорит: приезжай, договор подпишем. Шеф наш к нему со всеми бумагами прикатил, Макаров их просмотрел солидно, колпачок у ручки свинтил, подписывать нацелился... Вдруг трах! бах! Дверь вываливается, влетают парни самого бандитского вида, всех кладут на пол. Потом заходит элегантный пожилой господин и небрежно так, с шиком, начинает Эдичку ногами пинать. Сквозь зубы ругательства цедит. Шеф хоть и на полу валялся, а ушки на макушке держал. Выясняется, раздраженный дядечка Макарову папа и к сыночку у него большие претензии. Вроде бы денежки, что Эдичка боссу пообещал, он у своего папаши свистнул, а тому сыновье самоуправство не по вкусу. А Макаров прямо с пола возникать начинает: ты меня не любишь, не уважаешь, в стороне от дел держишь, так я свою компанию вот с этим мужиком открою - и в Пал Афанасьича пальцем тычет. Папаша тут про шефа вспомнил, и велел телохранителям его отмутузить. Дескать, чтоб неповадно было обманывать убогих дуралеев, вроде его сыночка. А Пал Афанасьич давай кричать, что никого он не обманывал, вот бизнес-план, вот проект, смотрите сами. Шефу по зубам все таки дали, а потом вместе с Эдичкой и всеми бумагами с собой увезли. Ночь в подвале продержали, а утром Эдичкин папаша Пал Афанасьича к себе вызвал. Тот думал - убьет, а он ему: бизнес-план хорош, а идея пресс-концерна так вообще гениальная. Он, оказывается, ночью материалы посмотрел и пришел в полный восторг.

Марина усмехнулась:

– Еще бы, моя идея, все таки. Ну-ну, дальше.

– А дальше получил Пал Афанасьич финансирование, даже больше, чем рассчитывал. Но при одном условии. Папаша сказал ему, что сынок у него, в смысле, Эдичка Макаров, никчемушный совсем. В большие дела его пускать нельзя, а пристроить как-то надо. Вот и должен Пал Афанасьич Эдичку при "Worldpress" держать. Права голоса не давать, чтобы не наделал чего, а зарплату и процент выплачивать. Ну и кабинет, служебный автомобиль, то-се...

Марина понимающе покивала:

– Значит, Эдичка фасад, а негласный компаньон его папа. Надо будет с ним познакомиться поскорее. Не помню я что-то у нас в городе крутого по фамилии Макаров.

– А Эдичка по матери Макаров. Папа у него...
– и невольно оглядевшись, словно их могли подслушать, Света назвала фамилию.

Вот теперь Марине не удалось удержать челюсть на месте. По-дурацки раззявив рот, она взирала на Свету остановившимися глазами. Поняв, что начальница в ступоре, секретарша еще раз повторила непримечательную, простецкую фамилию, почти никому в городе не известную. Кроме, естественно, узкого круга лиц, которым по должности положено знать, кто здесь реальная власть. Одинокая женщина Марина Сергеевна, бывшая редакторша самой популярной в области газеты, а ныне глава пресс-концерна, к этому узкому кругу принадлежала.

– Однако... Эдичкин папа - Папа города собственной персоной. Теперь понятно, почему Пашка не написал, кто нас крышует. Вот уж кому крыша без надобности, так это нам, - пробормотала она себе под нос, лихорадочно соображая, какую еще информацию мог позабыть Пашка в своем предсмертном письме. Пропустил же он такую "маловажную" деталь, как имя подлинного хозяина "Worldpress". Марина задумчиво закурила, тут же тревожно оглянулась на Сашку, загасила сигарету.

Нет, немедленно прочь отсюда! Надо дать информации отлежаться, обдумать все в тишине, на досуге. Вот только заедет к владелице ночного клуба, уладит вопрос с рекламой, и домой.

Она быстро переобула Сашку в купленные Светой новые ботиночки - какие же они крохотные!
– запаковала в теплые вещи, и сама накинула пальто.

– - Марина Сергеевна, еще сумочка и перчатки!

Света протянула ей изящный портфельчик. Марина окинула взглядом свой костюм, туфли и чуть слышно вздохнула. Мало того, что туфли, сумка и перчатки идеально сочетались с ее синим костюмом, так они еще и исполняли ее голубую мечту. Света купила комплект! Сколько раз у витрин дорогих магазинов Марина поскуливала от вожделения. Не собирать аксессуары с бору по сосенке - туфли на рынке, сумку на распродаже, перчатки из глубины бабушкиного комода - а купить такой комплектик. И вот они, настоящие, ее: в одном стиле, из одинаковой кожи, а мягкость, а лейбл! Она коснулась нежной кожи сумки, полюбовалась перчаткой, без единой морщинки обтягивающей руку, и почти сладострастное блаженство охватило ее. Есть все таки в жизни что-то хорошее!