Смерть и Золотой человек

Фигурка Бетти в ярком лыжном костюме представляла собой образ явно не в викторианском стиле. На фоне белого снега и черных деревьев особенно отчетливо выделялись темно-красные брюки и куртка с капюшоном. Лицо под капюшоном разрумянилось от мороза, глаза ярко сверкали; носик, хотя и порозовел, тем не менее оставался хорошеньким. Она махнула ему рукой в шерстяной перчатке.

— Вот так встреча! — Бетти, шаркая ногами, направилась к крыльцу.

— Я просто вышел пройтись.

— Я тоже. Вы не возражаете, если я составлю вам компанию?

— Ничего не хотел бы больше, — ответил Ник. — Вы, наверное, знаете все здешние тропы. Куда идти?

Она смерила его пристальным взглядом.

— Самая лучшая тропа, — кивком она указала за дом, — идет через поле. Но там довольно глубокий снег.

— Не важно. Я в галошах.

Вскоре он понял, что его заявление оказалось излишне оптимистичным. Не успели они пройти и трехсот метров, как ноги его чуть ли не по колено утонули в липком снегу. Однако при подобных обстоятельствах ни один настоящий мужчина не сознается, что ему неудобно.

Они медленно и молча продвигались вперед. Еще пять минут, и дом остался далеко позади. Возможно, оттого, что на него больше не давила атмосфера «Уолдемира», а может, по другой причине, но настроение у Ника улучшилось, и он стал смотреть на вещи совершенно по-другому.

— Вы уверены, что не промочили ноги? — то и дело спрашивала Бетти.

— Нисколечко! — Шагнув очередной раз и провалившись по колено, он с трудом не упал. — Зато вы, кажется, хорошо подготовились для того, чтобы играть в снежки!

— Хотели поехать в Сент-Мориц, — объяснила Бетти. — Вот для чего, как правило, и покупаются такие костюмы. Мы собирались туда после Нового года, вот только…

— Что?

— Элинор разнервничалась и вышла из себя, потому что Винс Джеймс отказался нас сопровождать. Он хотел побывать в другом месте. И потому мы решили не ехать в Сент-Мориц.

— Скажите, а вы когда-нибудь нервничаете, выходите из себя?

— Мне от этого все равно не было бы никакой пользы, — серьезно ответила Бетти. — Просто сказали бы, что у меня пошаливает печень, и прописали какую-нибудь микстуру. Я знаю, я уже пробовала.

— Тогда скажите вот еще что. Какого вы мнения о Винсе Джеймсе?

Бетти задумалась, пока они спускались по склону.

— Очень привлекателен…

— Да, и что?

— Я правда не виню Элинор…

— Не вините?

— Но, между нами говоря, по-моему, он жуткий зануда.

Обычно люди не слишком радуются, когда их друга называют жутким занудой. Скажи те же самые слова кто угодно, кроме Бетти, и Ник принялся бы с жаром спорить. Описал бы положительные качества Винса — честность, прямоту, спортивные достижения… Ник отдавал должное бывшему однокласснику. Однако некоторые случайные обмолвки, которые допустил Винс вчера ночью, беспокоили его больше, чем он готов был признать.

В полном восторге он нагнулся и набрал пригоршню снега. Руки механически слепили снежок. Бетти озадаченно смотрела на него; когда она смеялась, у рта появлялись облачка пара. Они вышли на равнину; низкое небо было свинцового цвета; впереди тянулась невысокая, припорошенная снегом каменная стена высотой примерно по пояс человеку. Ник, весело обозревающий окрестности, случайно заметил какой-то странный предмет, лежащий на стене — или, может, торчащий из-за нее.

Над стеной возвышался цилиндр.

— Так-так-так! — проговорил Ник.

В сочетании цилиндра и снежка есть нечто, вызывающее к жизни лучшие — или, если хотите, худшие — желания у всех нормальных людей.

Откровенно говоря, Нику и в голову не приходило, что цилиндр сидит на чьей-то голове. Скорее всего, подумал он, цилиндр ничей. Такой головной убор весьма почтенного возраста вызвал бы презрение даже у бродяги — или у вождя племени зулусов. Подобный цилиндр мог красоваться только на голове у снеговика. В неверном освещении Нику показалось, что цилиндр действительно водружен на голову снеговику, которого слепили дети по ту сторону ограды.

Бетти прочитала его мысли. Нагнувшись, она набрала снегу и тоже слепила снежок.

— Спорим, я собью его раньше вас, — звонко заявила она.

— Идет! — Ник прицелился и с силой метнул свой снаряд.

Прицел оказался верным. Цилиндр, пораженный точно посередине, взлетел как птица, дважды перевернулся в воздухе и исчез в сугробе. Ник подышал на замерзшие руки, а Бетти занесла руку. Ник приготовился уклониться от ее снежка. Однако не был готов к тому, что последовало.

Над стеной внезапно появилось лицо, настолько перекошенное от гнева, что с первого взгляда трудно было поверить в его принадлежность человеку.

— Какого черта вы вытворяете? — загремел гневный бас.

Они мельком успели увидеть очки, съехавшие на кончик широкого носа, и лысую голову. Почтенных лет господин успел выговорить только эти слова, как снежок, пущенный рукой Бетти, — довольно крупный, надо признать, — залепил ему прямо в лицо.

После господин уже ничего не говорил. Слышно было, как пострадавший тяжело отдувается. Он положил толстые руки на каменную ограду, как на стойку бара, и, казалось, задумчиво озирал поля через припорошенные снегом стекла очков.

— Боже, — прошептал Ник, — сам Старик!

— Какой старик? — так же, шепотом, спросила Бетти.

— Сэр Генри Мерривейл!

— Неужели тот, из военного министерства?

— Да. Он друг вашего отца. Именно сэр Генри направил мистера Стэнхоупа к старшему инспектору и советовал обращаться крайне вежливо…

Бетти откашлялась.

— Послушайте, — звонко заявила она, — мне ужасно жаль, что так вышло!

Массивную фигуру человека, облокотившегося о стену, сотрясала не то дрожь, не то судорога. На нем было пальто со старомодным каракулевым воротником и вязаные рукавицы.

— Вот как, вам жаль, да? — хрипло осведомился он и откашлялся. — Ей жаль!

— Да! Мы вас не видели!

— Один, — бесстрастно продолжал Г. М., — один заставляет меня поднять голову, сбив с меня цилиндр. А вторая, дождавшись, когда я подниму лицо, залепляет в него снежком! А потом говорят, что им очень жаль. Ах, чтоб вас!

Ник шагнул вперед:

— Сэр, я кинул снежок до того, как увидел вас! И она не хотела в вас попасть. Она целила только в ваш цилиндр, как и я.

Г. М. начал багроветь.