Смерть императору!

Он достаточно хорошо знал своего сына, чтобы знать, что мальчик будет гордиться тем, что его выбрали, и стыдиться того, что не соответствует стандарту, которого ожидал от него отец. Но Луций все еще боролся с мыслью о том, что он пропустит поездку в Лондиниум. У него были друзья в колонии, и он стал считать ее своим домом, но перспектива увидеть шумные улицы и рынки самого большого города провинции соперничала с его гордостью за то, что он был хозяином дома в отсутствие отца.

– В следующий раз возьмешь меня?

– Возьму. Обещаю.
– Катон ласково улыбнулся.
– Посмотрим, смогу ли я привезти тебе подарок.

Последнее предложение завершило сделку, и Луций отошел в сторону и отсалютовал, когда его отец проехал мимо и выехал на улицу. Катон вернул ему салют, затем повернулся, чтобы в последний раз помахать Клавдии, прежде чем припустить свою лошадь к быстрой прогулке к западным воротам колонии.

Макрон и Петронелла ждали вместе с Боудиккой и ее отрядом. Когда царица иценов увидела приближающегося Катона, она отдала приказ выступать и заняла место позади четырех воинов впереди небольшой колонны. Римляне заняли свое место позади, а через мгновение они прошли через ворота и последовали за иценами по дороге, ведущей в Лондиниум, лежащего в четырех днях пути от них.

Катон взглянул на Макрона.
– Тебе не обязательно было идти со мной. Пропретору может не понравиться то, что я скажу. Я бы предпочел, чтобы ты держался подальше от него. У тебя здесь хорошее подспорье, как у старшего магистрата колонии. Лучше не оказываться на неправильной стороне в вопросах, связанных со Светонием.

– Я бывал и в худшем положении, - ответил Макрон.
– Кроме того, помимо защиты Боудикки и ее людей поездка даст мне возможность заглянуть к матери и посмотреть, как идут дела.

Мать Макрона, Порция, владела очень прибыльной гостиницей и борделем в самом сердце процветающего порта. Макрон вложил часть своих сбережений и владел половиной акций предприятия. Учитывая это, а также долю и земельный надел, которые он получил при увольнении из армии, он был человеком значительного богатства и положения в наши дни. Но все это зависело от постоянного присутствия легионов в провинции. Он был напрямую заинтересован в том, чтобы не было конфликта между Римом и иценами.

День был холодный, и с северо-востока дул пронизывающий ветер, неся с собой полосу темных облаков. «Еще больше снега», - опасался Катон, плотнее закутываясь в плащ и натягивая на голову капюшон. Он наклонился вперед и посмотрел сквозь заостренные уши лошади на два фургона, грохочущих впереди по замерзшим колеям. Сквозь отвороты чехла из козьей шкуры он мог видеть сложенные внутри меха, а также сундук с серебром и драгоценностями – дань, которая, как надеялась Боудикка, умилостивит римских чиновников, когда она представит завещание, после принесения клятвы верности вместе с правителями других племен, собравшимися во дворце наместника. «Возможно, этого будет достаточно», - подумал он. Возможно, ему не пришлось бы выступать с речью. Тогда не будет никаких проблем, и ицены смогут жить в мире со своими римскими повелителями.

Тем временем за колонной Камулодунум медленно ускользал вдаль, а затем и вовсе скрылся из виду, когда дорога пошла вниз по дальнему склону невысокого хребта. Небо над головой потемнело, и к полудню повалил сильный снег, засыпая дорогу, так что путники могли разглядеть свой маршрут только по изогнутой линии, протянувшейся по зимнему пейзажу.

Первой их заметила Петронелла и обратила внимание мужа на группу людей, марширующих по тропе, которая поворачивала к главной дороге. Снег замедлил их продвижение, и теперь было ясно, что они не доберутся до имперской промежуточной станции до наступления темноты. Не было никаких признаков гостиницы или другого жилья.

– Что вы о них думаете?
– спросила она.

Макрон откинул капюшон, и Катон последовал его примеру – двое римлян щурились от легкого бриза, моргая от снежинок, мягко падавших на их лица.

Другая группа была не более чем в полукилометре от них. За исключением одного всадника, все путники шли пешком с несколькими крупными собаками на поводках. Половина из них была вооружена копьями и, по-видимому, охраняла шеренгу из дюжины мужчин с руками за спиной, связанными веревкой, проходящей через железную скобу вокруг шеи.

– Работорговцы?
– поразмыслил Макрон.

– Скорее всего, - сказал Катон.
– Похоже, у нас может быть компания, когда мы разобьем лагерь на ночь.

– Не уверен, что мне это нравится, - проворчал Макрон. Работорговля, хотя и была очень прибыльной, но являлась предприятием, к которому большинство римлян относилось с пренебрежением. То же самое можно было сказать и о школах гладиаторов или о ссудах. Аристократы, которые занимались таким бизнесом, делали это через низших смертных, которые управляли их делами. К счастью для сенаторов и представителей всаднического класса, такой порядок позволил им пожинать плоды, продолжая относиться к источнику своей прибыли с отчужденным презрением.

Макрон вглядывался в приближающиеся фигуры.
– Это довольно дешевая профессия для любого уважающего себя человека.

– И все же ты был счастлив принять свою долю выручки от продажи пленных, взятых в бою, - заметил Катон.
– Соус для гусыни и все такое .¹⁹

– Вздор, - ответил Макрон.
– Заработать на этом немного денег – не то же самое, что быть постоянной частью этого.

Катон хмыкнул.
– Это один из способов взглянуть на это. Как ты думаешь, Петронелла?

Они обменялись взглядами и рассмеялись.
– Ты часть этого, Макрон, - сказала она.
– Нельзя зажимать нос одной рукой и воротить его, а другую вытягивать, чтобы поймать серебро.

– Ты должна быть на моей стороне.

– Я твоя жена, а не рабыня. У меня есть собственное мнение, и я счастлива, что все останется также и впредь.

– Га!
– Макрон покачал головой.
– Ты настоящая заноза, да ты.

– И ты любишь меня за это.
– Она перегнулась через седло и неуклюже поцеловала его.

Другая группа держалась того же темпа что и Боудикка и ее свита, и Катон видел, что они достигнут перекрестка двух путей одновременно. Когда расстояние сократилось, он направил своего скакуна вперед, чтобы сравняться с царицей иценов.

– У нас компания. Ты видела?

– Не та компания, которую я предпочитаю иметь.

– Мы едва ли можем игнорировать их. Уже почти темно, и нам нужно остановиться. Они будут делать то же.

– Они могут делать все, что хотят, пока держатся от меня на расстоянии.

– Я разберусь с ними, - сказал Катон.
– Будет лучше избегать неприятностей, если они направляются в Лондиниум, то смогут тут же подать жалобу, когда доберутся туда. Мы не хотим, чтобы что-то усложняло отношения между тобой и наместником.

Боудикка кивнула.
– Тогда поговори с ними.

Он склонил голову в знак признательности и повернул своего скакуна, чтобы пересечь небольшое расстояние между двумя группами, направляясь к всаднику, возглавлявшему отряд.

– Приветствую, друг!
– крикнул он, подъехав и преградив всаднику путь, заставляя его поднять руку, чтобы он остановил тех, кто шел сзади. В сгущающемся сумраке он увидел, что всадник высок и хорошо сложен. На нем была войлочная тюбетейка, из-под которой торчали пряди седых волос, у него было широкое морщинистое лицо и глубоко посаженные карие глаза. Его плащ был в полоску на восточный манер, а вдоль бедра свисал кавалерийский меч.