Смерть императору!

– Центурион Тинтиллий?
– Макрон нахмурился.
– Кажется, я его помню. Высокий парень? Потерял кончик носа.

–  Точно он! Жестокий ублюдок, но хороший воин.

Макрон взглянул на Катона.
– Ты помнишь Тинтиллия?

– В то время я был всего лишь опционом. Не успел провести достаточно времени в столовой центурионов, - ответил Катон. На самом деле он вспомнил имя. У Тинтиллия была репутация человека, который брал все взятки, какие только мог получить от своих людей с целью получить поблажки по службе или отпуск. Это, безусловно, была привилегия звания, которой наслаждались многие центурионы, но лишь немногие могли сравниться в этом с Тинтиллием. Катон сомневался, что многие из его людей пролили слезу из-за его смерти.

– В то время Второй был хорошим легионом, - размышлял Горманий.
– Одно из элитных формирований. Если бы не мы, все могло бы сложиться совсем иначе. Осмелюсь предположить, что вторжение было бы остановлено, и мы бы не сидели здесь сейчас и не пили.
– Он многозначительно посмотрел на фляжку, и Макрон передал ее.

– Был хороший легион?
– спросил Катон. После того, как он поселился в Камулодунуме, он не высовывался, а новости любого рода медленно доходили до колонии.

– Да.
– Горманий сделал второй глоток, прежде чем вернуть фляжку и вытер губы тыльной стороной ладони.
– В наши дни Второй немногим больше, чем учебное подразделение. Они принимают новобранцев с кораблей из Галлии и пытаются превратить их в легионеров. Потери, которые мы несем в битвах с горными племенами, означают, что есть постоянный спрос на замену. Лучших людей из Второго первыми перевели в другие легионы. Теперь в крепости Иска осталась горстка порядочных людей, служащих инструкторами по строевой подготовке. Время от времени я пробираюсь туда по делам и выпиваю со стариками. Легион в плачевном состоянии, говорят они. Не в состоянии сражаться.

– Это долбанный позор, - нахмурился Макрон.
– Чтобы заработанная кровью и потом репутация пошла псу под хвост.

– Они восстановят репутацию, - сказал Катон.
– Как только силуры²¹, ордовики²² и их хозяева-друиды будут побеждены, Второму больше не придется быть учебной базой. Легионеры наберутся опыта, и легион снова будет в боевой форме. Вот увидишь.

– Я надеюсь, что ты прав, префект.
– Горманий пожал плечами.
– Но, судя по казарменным разговорам, которые я недавно слышал, у нас слишком мало людей, не говоря уже о хороших людях, чтобы быть уверенными в том, что бои в горах закончатся в ближайшее время. Даже если новый наместник и является экспертом в боях на холмах да в горах, а говорят, что он им является.

Наступила короткая тишина, пока трое римлян смотрели на пламя, поднимающееся из костра, размышляя о проблемах, с которыми столкнулся Светоний. Затем Горманий указал на другой лагерь.

– Что за история с вами двумя и женщиной-иценкой? Почему вы путешествуете с этой толпой?

– Царицей, - с нажимом ответил Катон, - может понадобиться, чтобы мы высказались в ее поддержку, когда она предстанет перед пропретором.

– Зачем тебе защищать одного из этих варваров? Они бы с радостью вонзили нам нож в спину при первой же возможности.

– Мы отдаем долг, - сказал Макрон.
– Если бы не Боудикка и ее люди, я и префект, скорее всего, были бы убиты в той битве с преступными группировками в Лондиниуме в начале года.

Глаза Гормания расширились.
– Так вы были вовлечены в это дело? Судя по тому, что я слышал, это походило на открытую войну на улицах.

Катон кивнул.
– Потребовалась ожесточенная битва, и царица и ее люди были в центре всего этого.

– Так что мы не слишком хорошо относимся к тем, кто ругает иценов, - добавил Макрон.

Горманий поднял руки.
– Не в обиду, брат. Просто удивительно видеть пару римлян, готовых рискнуть, путешествуя с группой туземцев в этой части провинции. Вот и все.

– Мы в полной безопасности, уверяю тебя, - сказал Макрон. Он кивнул в сторону иценов.
– Как оно есть. Я бы доверил им свою жизнь.

– Честно сказано, за твои похороны тогда, друг.

Макрон какое-то время смотрел на ветерана, а затем перевел взгляд на Катона.

– Я думаю, нам следует вернуться. Пока наш ужин не остыл. Он встал, не дожидаясь ответа, и Катон последовал его примеру.
– Счастливого пути, Горманий.

– И тебе также, - ответил ветеран и кивнул Катону.
– И тебе, господин.

Пока они тащились прочь от лагеря торговца рабов, Макрон пробормотал: - Какого хрена мы можем рассчитывать удержать кого-нибудь из местных жителей на нашей стороне, если такие, как он, все время обращаются с ними как с врагами?

– Обычно к переменам медленнее приспосабливаются пожилые люди, - сказал Катон.
– Мы видели это достаточно часто. Он не хотел причинить вреда.

– Возможно, но он был близок к тому, чтобы причинить себе немного.

Петронелла сидела и болтала с несколькими воинами-иценами, и праздничное настроение у костра было теплее, чем дискуссия, которую Макрон и Катон только что завершили. Они сели на свернутые циновки и с благодарностью взяли дымящиеся котелки, которые она им протянула.

– Хорошо поболтали там со своим другом?
– спросила она. Макрон хмыкнул и достал ложку из сумы, сгорбившись над котелком.
– Настолько хорошо, а?

– Он был пожилым парнем со всеми вытекающими отсюда взглядами, - объяснил Катон.
– Макрон стал возражать против того, что он сказал о наших друзьях-иценах.

– Да?
– Петронелла поцеловала мужа в макушку.

Он посмотрел вверх.
– Что это было?

– Я просто считаю это благословением, что ты не превратился в старого пердуна, как он. А если станешь, то я затолкаю тебя под телегу и покончу с этим.

– Тебе трудно угодить, любовь моя.

Она погрозила ему пальцем.

– Только никогда не меняйся, а?

Катон улыбнулся им двоим, счастливый, что его друг нашел женщину, равную ему. Мысли его вернулись к тому, что сказал Горманий о потерях, понесенных римлянами в войне с горными племенами. Светоний столкнулся с большими проблемами, чем он предполагал. В насквозь пропитанной политикой атмосфере, в которой те, кто находился в Риме, пересматривали целесообразность вторжения в Британию, малейшая неудача на поле боя могла решить судьбу провинции.

*************

ГЛАВА V

– Потому что это моя гребаная палатка!
– Макрон всхрапнул и перевернулся, прихватив большую часть одеял с собой.

Петронелла отдернула их и уперлась коленом в позвоночник мужа.
– Тебе снова снится этот сон. Проснись, старый дурак!

Макрон пошевелился, моргая и глядя на козью кожу палатки над своим лицом. Там было достаточно света за час до восхода солнца, чтобы он мог видеть. Он думал о том, чтобы повернуться к Петронелле и прижаться друг к другу, чтобы еще немного поспать, прежде чем им придется вставать и собираться на дневной переход. Затем он ощутил неприятное ощущение в мочевом пузыре и понял, что не сможет откладывать вечно поход на морозный воздух.

– Фурии тебя настигни, - пробормотал он, откинув меховые и шерстяные покрывала и пробираясь ничком мимо жены. Рядом с ней, свернувшись калачиком, все еще спал Катон. Палатка была срезана из старой армейской палатки, которая когда-то вмещала восемь человек, а теперь осталась все же достаточно большой, чтобы вместить половину этого числа. Откинув полог, Макрон вышел босыми ногами, морщась от утренней скованности в суставах.

– Становлюсь все же староват для таких приключений, - пробормотал он, отходя на приличное расстояние от палатки и иценов, укрывшихся неподалеку, перед тем, как поднять подол своей туники. Писая, он смотрел на снежный пейзаж в тонком свете, придающем сцене голубоватый оттенок. Внезапное движение поймало его взгляд, когда из-за дерева не более чем в ста шагах осторожно вынырнула лиса, замерев тотчас же как она увидела его.