Смерть мелким шрифтом

— Нет.

— Может, вы что-то должны были привезти?

Миша покачал головой.

— С ней что-то произошло в Лазурном? Ей нужна была помощь?

— Она ничего не говорила.

— Но у вас есть какие-нибудь догадки?

— Все это показалось мне очень странным. Просто странным, без всяких догадок.

— Так не бывает. — Ивакин сердито отодвинул от себя чашку. — Может, какая-нибудь обмолвка проскользнула?

— Ну… — Миша замялся. — Мне почему-то показалось, что ей просто нужен мой совет. А с чем это связано, я не понял.

— С чем-то в Лазурном?

— Не обязательно.

— Вы не спросили ее, почему она сама не слетает в Москву, если дело серьезное?

— Это как раз в ее стиле. У нее, если деньги хоть какие-то появлялись, сразу крышу сшибало. Наглая такая становилась.

— То есть она попросила вас приехать, пообещала оплатить дорогу… Вы говорили кому-нибудь, куда едете?

— Начальнику своему сказал.

— Что сказали?

— Что сестра поехала на курорт и там сильно заболела. Надо ее срочно забирать. Прямо как накаркал. Я когда второй раз пошел отпрашиваться — уже на ее похороны — все объяснил ему: мол, убили, надо срочно забирать. Он вылупился на меня: «Ну и сестра!» — говорит.

— И что сказала вам Марина, когда вы приехали?

— Не надо меня так примитивно ловить! Я с ней не виделся! Она, когда меня вызывала, адреса своей хозяйки не знала. Сказала: «Прилетишь, позвони». Я весь телефон оборвал.

— В котором часу вы позвонили первый раз?

— В девять тридцать.

— И что дальше?

— Ее не было. Я продолжал звонить до часу ночи. И утром тоже.

— Откуда вы звонили?

— Да бродил по городу… Отовсюду. Из автоматов, два раза по мобильному звонил, но это дорого. А в час ночи приехал в аэропорт, взял обратный билет.

— А спали где?

— Там же, в аэропорту. У меня денег в обрез было.

— Что же вы у хозяйки адреса не спросили? Ждали бы в доме.

— Мне Марина сказала: «Ни одной живой душе не говори, что ко мне едешь». Я и подумал: может, хозяйка тоже ничего не должна знать о моем приезде? Почему Марина не из дома звонила, а из автомата? Телефон-то у хозяйки есть!

— У нее восьмерка отключена.

— Но я же не знал этого! И почему Марина вдруг ушла? Ведь знала, что я приеду!

— Ни одной живой душе… Начальнику-то сказали?

— Начальник здесь вообще ни при чем! А хозяйка… Может, Марина из-за нее меня вызвала! Может, она ее обокрала! У Марины деньги немалые с собой были.

Ивакин быстро взглянул на него и снова отвел взгляд в сторону.

— Видел вас кто-нибудь в Лазурном?

— Ну, милиция нашла свидетелей, но они меня после часа видели, когда я на креслах в аэропорту расположился. И дежурный под утро у меня документы проверял. Мне сказали, что алиби на десять и одиннадцать часов у меня нет… Прохоров говорил, вы опытный следователь. Может, посоветуете, что мне теперь делать?

— Посоветую, Михаил, — сказал Ивакин. — Но тогда надо начать с того разговора, который должен был состояться между нами намного раньше. Странно, что вы все затормозили.

— Я же объяснил! — Миша вдруг побледнел. — У меня было ужасное время. Я должен был хоронить сестру, улаживать все формальности. Мне было не до встреч!

— Между вашим обращением к Прохорову и ее смертью прошло больше двух недель. Если вас волновала странная история с предсказанным убийством, почему вы не стали копать дальше? Вы же знали, что я согласен помочь. — Ивакин сделал еще глоток кофе. — Может быть, эта история вас не волновала?

— Не волновала, — произнес Миша.

— А вот меня волнует, — твердо проговорил Ивакин и с удовольствием увидел, как метнулся в сторону испуганный Мишин взгляд. — Так что давайте начнем с нее. Последнее время ваша сестра работала в очень солидной газете. Ей платили большие деньги. А как до этого развивалась ее карьера?

— Плохо. Были годы, когда она вообще перебивалась случайными заработками. В Лужниках торговала, например. Но у нее не шло. Ее всегда дурили или обворовывали. Изредка она печаталась. На телевидении в «Дорожном патруле» поработала, но там тоже не получилось. Из газеты «Малые города России» она сама ушла.

— А личная жизнь?

— Точно так же.

— У Марины был любовник?

— Лет девять-десять назад был. А с тех пор никого.

— Где он сейчас?

Миша удивленно посмотрел на Ивакина.

— Понятия не имею. По-моему, он женился. Хороший парень, кстати, но иногородний. Марина так себя вела с ним… Боялась, что он из-за прописки.

— Ну а случайные связи? Кратковременные отношения?

— Может быть. Не знаю. Но вообще у нее с этим делом все хуже и хуже было. Мне кажется, она годами не… Извините. — Он сердито уставился в меню. — Может, она из-за этого такая раздражительная была. Крутился вокруг нее один художник, полный выродок. Марина намекала, что они спят. Врала, я думаю. Он сильно на импотента смахивал.

— Это его фотографию нашли в ее вещах?

— Нет. Это была фотография того, первого.

— Который якобы из-за прописки?

— Это она так думала. На самом деле, хороший парень был, любил ее.

— Удивительно, что она до сих пор возила с собой его фотографию, нет? — В ответ на этот ивакинский вопрос Миша пожал плечами. — А с художником они окончательно расстались? Или продолжали периодически встречаться?

— Ну, может, встречались изредка. Но я лично его давным-давно не видел. Спросил как-то: «А где Матвей? Куда пропал?» Она рукой махнула: «Да ну его, — говорит. — Надоел. Пои его, корми. На фиг он нужен?» Это больше года назад было. С тех пор никого возле нее я не видел.

— Почему же так?

— Да черт его знает! Почему старыми девами остаются? Принца ждала, наверное. Думала, приедет на белом коне, в смысле, на «мерседесе», а все остальные ее не достойны: один не поднимает сиденье унитаза, когда мочится, другой стреляет мелочь на метро. — Миша невесело улыбнулся. — У Марины было слишком много гонору. Первая половина ее жизни прошла под папиным крылышком. Он был замминистра.

— Вот откуда такое богатое наследство, — покачал головой Ивакин. Миша скривился.

— Дядя Витя, ее отец, был выдающимся человеком. Он лишился всех родственников во времена репрессий. В детском доме воспитывался. А потом его за это наше гуманное государство преследовало. И в институт он сумел поступить лишь с десятой попытки в уже не юном возрасте, и в партию его не брали, и по работе вечно задвигали. Но он пробился! Представляете, какой характер надо было иметь, какие способности?! Марина, к сожалению, ни того, ни другого не унаследовала. Единственное, что было у нее от отца, не считая имущества, это ее лютая ненависть к органам госбезопасности… Дядя Витя умер, когда ей было двадцать три года. Она университет заканчивала. И все у них развалилось. Полный дурдом! Мне, честно говоря, больно смотреть было: они не просто бедно жили — они юродствовали! Приличных людей за две недели в гости приглашали — и супом из пакетика кормили. Представляете? Они упивались своей бедностью, считая себя при этом герцогинями, хранящими фамильный замок с привидениями. Я Марине как-то предложил поменяться на меньшую квартиру. Она посмотрела на меня так, словно я уговариваю ее идти на панель. «Я не буду жить в квартире с маленькой кухней!» — сказала она мне тоном английской королевы.