Смерть на проводе

Мы тут же понеслись назад, но, найдя все в самом лучшем виде, снова отправились в путь. И только когда мы уже сидели в ресторане и изучали меню, до меня вдруг дошел телепатический сигнал: "Ложная тревога, ложная тревога!". Совершенно выбившись из сил, с прерывающимся дыханием добежали мы к себе. Действительно: вокруг нашего дома собрались все соседи с ватными затычками в ушах и проклятиями на устах. Особенно огорченным выглядел наш сосед Феликс Зелиг, от которого сбежали собравшиеся на ужин гости, не в силах вынести душераздирающий рев сирены. Мы принесли ему извинения, которые он не принял, и поспешили дозвониться до аварийной службы "Тул & С°". Прибывший ремонтник быстро обнаружил причину "несчастного случая": зазвонил наш телефон, и на этот звук сработала сирена. На будущее нам рекомендовали, уходя из дома, всякий раз выдергивать из розетки телефонный провод и, на всякий случай, выключать звук у телевизора.

На следующий вечер мы пошли в кино. Всей семьей. Фильм подходил даже нашему малышу: детектив, но ничего криминального. Как раз в тот момент, когда действие обещало стать особенно захватывающим, самая лучшая из всех жен схватила меня дрожащей рукой за локоть. Дрожал и ее голос:

"Эфраим… я… телефон… я не уверена, вытащила ли я шнур из розетки…".

В мгновение ока я вскочил и помчался звонить Феликсу Зелигу. Я принес ему извинение за то, что беспокою в столь поздний час, и спросил, не слышит ли он случайно шум, похожий на вчерашний. Нет, он ничего не слышит, сказал он. Удовлетворенный, вернулся я на свое место и попытался связать прерванную сюжетную нить захватывающего фильма. Через десять минут я повторил свой звонок. Ни в чем никогда нельзя быть уверенным. Феликс ответил по-прежнему отрицательно, только тон его голоса стал каким-то замогильным. На третий раз он вообще не снял трубку. Вот вам классический пример добрососедства!

Что касается детектива, то, к сожалению, мы так и не узнали, кто же был там истинным убийцей, поскольку покинули кинотеатр, не дождавшись окончания фильма, и со скоростью полицейской машины устремились домой. Глубокая, мирная тишина встретила нас. И, охваченные чувством облегчения, мы, конечно, забыли про 15-секундную паузу, сразу после которой мы обрели полную уверенность, что сирена ничуть не потеряла громкости своего голоса…

Несколькими днями позже мы были в гостях у Шпигелей, наших старых друзей. В разгар наслаждения домашним мороженным, которое сделала сама г-жа Шпигель, меня снова посетила навязчивая идея. Я оставил мороженое таять, а сам прыгнул в машину и полетел по направлению к дому. Там ничего не произошло. К этому времени я стал внимательнее приглядываться к публике в кафе и ресторанах. Теперь, к примеру, если я видел сидящую за чашечкой кофе парочку, нервно озирающуюся и прислушивающуюся к каждому громкому звуку, я уже понимал: у них дома стоит охранная сигнализация.

Пришел день, в который мы должны были использовать наш абонемент в оперу.

— Мы отключим оборудование, — решила самая лучшая из всех жен. — На улице дождь. В такую погоду никто не вломится.

— Зачем нам тогда вообще нужна сигнализация? — спросил я.

— Для нашего душевного спокойствия, — ответила она. И была права, как всегда. Ибо мысль об отключенной сирене выводила нас из внутреннего равновесия в течение первых трех арий и одного речитатива. Но потом она ушла.

"Сейчас! — прошептало мне вдруг резко и решительно чувство самосохранения. — Сейчас, в этот самый момент к нам вламываются!".

Да я и сам это уже отчетливо чувствовал. Профессиональные взломщики по опыту знают, что средний владелец системы сигнализации на одиннадцатый день всегда уходит из дома, отключив сирену. Они считают дни, они ждут, они подстерегают, и когда это, наконец, случается… В общем, одним словом, мы помчались домой. И нашли все в полном порядке. Но наши нервы и общее состояние здоровья постепенно приходили в полный упадок. У "Тул" мы были не одни такие. Некоторые из ее клиентов, как нам довелось узнать, даже нанимали охранников, которые патрулировали вокруг их дома, чтобы в случае ложного срабатывания сигнализации следить за порядком.

— Прекрасно! — злобно бросил я тогда. — Этак я и сам могу ходить вокруг своего дома.

День ото дня становилось все хуже. Вчера, например, сирена начала выть, когда почтальон споткнулся у дома о торчащую проволоку. Моя бедная жена была на грани нервного истощения. Следовало что-то предпринять.

— Придумал! — сказал я. — Нам просто не следует вообще выходить из дома, и дело с концом.

Вот так оно и случилось, что наша дорогостоящая охранная система окончательно победила проблему взломов во всемирном масштабе. Лучше знать, что тебя ограбят, чем жить под постоянным страхом, что система поднимет ложную тревогу. Мы больше не высовывались за пределы наших четырех стен ни днем, ни ночью. Вот оно — решение: оставайтесь дома, чтобы вовремя встать по тревоге.

На сушке белья

Я могу честно сказать, что всегда уважал небесные силы. Но сейчас я их просто боюсь. Как-то в один памятный понедельник мы проснулись рано поутру, выглянули в окно и воскликнули в один голос:

— Наконец-то!

Небо сияло чистой, безоблачной голубизной. Славя всевышнего, самая лучшая из всех жен и ее мать проворно спрыгнули с кроватей и кинулись к бельевому коробу, где все эти долгие дождливые месяцы ожидала услуг Йонатана гора грязного белья, которое, поскольку мы никак не смогли бы вывесить его на просушку, вынуждено было лежать нестиранным. И даже более того: белью, в связи с переполнением короба, приходилось ожидать своей участи в самых неподходящих для этого местах — под кроватями, в чемоданах, в ящиках письменного стола. Теперь все это, к счастью, позади. Жена и теща, радостно напевая, принялись за работу, и всего через несколько часов мы уже стояли перед новой задачей: перенести примерно полторы тонны свежевыстиранного белья в сад, где мы смогли бы его развесить на просушку на заблаговременно натянутых там веревках, бечевках, проволоках, кусках кабеля…

Сразу же, как только мы с этим справились, начался дождь. Ну, надо же такому случиться! Всего несколько минут назад над нами было ясное, лазурно-голубое небо, ни малейшего облачка в виду, — а сейчас идет дождь. Какой там идет, — он льет, хлещет как из ведра, стоит стеной, и мрачные тучи со всех концов Вселенной собрались прямо над нашим садом.

В неимоверной спешке мы посрывали белье с веревок, затащили его обратно в дом и свалили в одну огромную кучу в ванной комнате с помощью стремянки, поскольку гора белья достигала потолка. Затем, изнуренные, мы схватились за газеты. Прогноз погоды на сегодня гласил: "В утренние часы небольшая облачность, которая к полудню полностью рассеется". При этом твердо гарантировалось, что гроза и дождь не предвидятся еще по меньшей мере три дня. Нас, однако, уже было не обмануть. Но пока снаружи моросил дождь, внутри начался процесс брожения нашего белья, сложенного в ванной. К вечеру во всем доме пахло сивухой и кладбищем. Тут и там на стенах проступали пятна зеленой плесени и даже грибы.

"Так дальше не пойдет, — изрекла самая лучшая из всех жен. — Белье необходимо высушить прежде, чем оно полностью истлеет".

Мы протянули шнур по всей гостиной комнате. Он начинался с оконной задвижки, шел далее вдоль двери в спальню, затем возвращался и подтягивался к люстре, скользил вверх над картиной к венецианскому настенному зеркалу, огибал книжный шкаф, затем резко сворачивал влево и заканчивался на противоположном окне. Вывешенное на него белье местами висело так тесно, что мы могли передвигаться там только ползком, причем при ускорении приходилось опасаться также столкновения с установленными нами сушильными приборами (карбидными лампами, горящими спиртовками и т. д.). Но и летучие мыши, как утверждала моя милая теща, тем не менее, легко смогли бы найти дорогу среди вывешенного белья, поскольку располагали чудесным даром ориентирования, этаким врожденным радаром, что давало им возможность предчувствовать встречные вещи в полете. Поскольку я вовсе не был летучей мышью, то нашел в рассуждениях тещи мало интересного и удалился.

Примерно в четыре часа пополудни дом сотряс жуткий грохот. Гостиная являла собой картину невообразимого хаоса. Шнур оборвался под тяжестью вывешенного, и все белье оказалось на полу. По счастью, оно было еще достаточно мокрым, чтобы потушить горящие сушильные приборы.

Самая лучшая из всех жен проявила себя лучше, чем некоторые.

— С этим мы в момент справимся, — сказала она, героически сжав губы.

И мы справились с этим, но не в момент, а часа за два. Объединенными силами, включая тещину, мы разложили, растолкали и развешали белье по всем столам, стульям, оконным ручкам и висящим светильникам. Только когда на полу освободилось немного места, мы смогли пробиться друг к другу. Мы лежали, с трудом переводя в тишине дыхание, когда в дверь постучали. Теща подползла к окну и выглянула наружу.

— Там доктор Зельманович, — прошептала она. — Председатель верховного суда. С супругой.

Мы оцепенели от ужаса и смущения. Доктор Зельманович посещал нас в среднем раз в пять лет, и расценивал это как особую честь, которую только в состоянии оказать человек. В гостиной, которая была завалена многослойной кучей белья, оказанную честь выразить было невозможно. Первой спохватилась самая лучшая из всех жен. "Быстро все вещи наружу! Мама мне поможет. А ты задержи их в дверях как можно дольше". Поскольку я единственный писатель в семье, вследствие чего считаюсь находчивым врунишкой, само собой разумеется, что такое задание было дано именно мне. Я открыл дверь, поприветствовал верховного судью с супругой столь же сердечно, как и многословно, пригласил их в прихожую активной жестикуляцией и изысканными стилистическими оборотами, разговаривая как можно более громким голосом, чтобы покрыть шорохи от переноски белья, раздающиеся внутри дома.