Смерть никогда не стареет
Шрифт:
Потом надо будет поговорить с мужем убитой Анны Чекулаевой. Если он, конечно, согласится разговаривать. Поговорить грамотно, возможно, блефуя и провоцируя его. Ведь если Павлов не виноват, есть вероятность того, что Анну убил собственный муж. Такое сегодня случается весьма часто. Согласно статистике, за последние тридцать лет количество убийств мужьями своих жен возросло в четыре раза. Время нынче феминистское, женщины самостоятельны, самодостаточны и независимы, верховодят в семьях, зарабатывают подчас больше мужчин и на язычок (в связи со всеми указанными обстоятельствами) бывают крайне невоздержанны. А это мужиков крепко раздражает. Плюс накопившийся стресс от постоянной борьбы за место под солнцем или просто за то, чтобы выжить. Вдобавок еще и психическое нездоровье многих наших граждан. По утверждению медиков, у нас каждый четвертый россиянин имеет психические расстройства
Вариантов много и следовало проработать каждый из них.
Первый звонок я сделал адвокату Самсону Яковлевичу Бавыкину.
– Здравствуйте, – сказал я.
– Здравствуйте, – ответил мне бархатистый мужской голос.
– Самсон Яковлевич? – спросил я на всякий случай.
– Он самый, – ответили мне. – С кем имею честь общаться?
– Меня зовут Аристарх Русаков. Я корреспондент телеканала «Авокадо». Вы слышали, что случилось с Геннадием Павловичем Нехватовым?
– Да, это ужасно, – взволнованно протянул Самсон Яковлевич. – Взрыв на остановке, где были люди… Уму непостижимо! Ужасно! – повторил Бавыкин.
– Я веду журналистское расследование смерти Нехватова, – продолжил я. – И в связи с этим мне бы хотелось с вами поговорить о нем и о том, чем он в последнее время занимался. Возможно, мы с вами поймем, что привело его к гибели.
– Я не возражаю, – немного помолчав, произнес адвокат. – Когда вы хотите подъехать?
– Сейчас, – без промедления ответил я. – Вы как на это смотрите?
– Давайте часика через два, – предложил Самсон Яковлевич. – Я должен закончить кое-какие дела. Адрес моего бюро вы знаете?
– Знаю… Принято, – сказал я. – Вы не возражаете, если разговор наш будет на камеру?
– А что, будет передача, посвященная убийству Нехватова? – заинтересованно спросил Самсон Яковлевич.
– Скорее цикл передач, – ответил я.
– Нет, не возражаю, – сказал Бавыкин.
«Еще бы ты возражал, – подумал я. – Пропиариться на экране человеку, занимающемуся адвокатской практикой, никогда не бывает лишне». Но это я только подумал. А сказал совершенно иное:
– Хорошо. Ждите…
Через два часа мы со Степой Залихватским, моим бессменным оператором, входили в офис Самсона Яковлевича. Адвокат по случаю съемок был принаряжен в шикарный серый костюм с красной бабочкой и благоухал дорогим парфюмом. Самсон Яковлевич уселся за свой рабочий стол, на котором стоял новейший компьютер, и уставился на меня глазами, которые были чуть навыкате. Над его головой висел портрет нашего дорогого президента, вдумчиво смотрящего вдаль и единственно знающего, в каком направлении и куда движется наша страна. Я сел напротив Самсона Яковлевича, Степа встал сбоку от стола, чтобы было удобно снимать и отвечающего Бавыкина, и меня, задающего вопросы.
Интервью началось…
Я. Здравствуйте, Самсон Яковлевич.
БАВЫКИН. Здравствуйте, любезнейший.
Я. Вы преуспевающий адвокат, занимаетесь уголовными и гражданскими делами… Два дня назад, как вам известно, на автобусной остановке, утром, при взрыве зарядного устройства был убит Геннадий Павлович Нехватов. Он ведь был вам знаком именно по части уголовных дел?
БАВЫКИН. Именно так. Нехватов был мне действительно знаком. Мы познакомились три года назад, в две тысячи двенадцатом. Геннадий Павлович предложил мне защищать на суде его друга Александра Павлова, обвиняемого в убийстве женщины, являющейся соседкой Павлова. Я согласился. К сожалению, мне удалось тогда только несколько смягчить приговор, поскольку в деле имелись прямые и неопровержимые улики, доказывающие причастность Павлова к этому убийству.
Я. И Павлова осудили?
БАВЫКИН. Да. На двенадцать лет.
Я. Нехватов был не согласен с решением суда?
БАВЫКИН. Да, Геннадий Павлович был не согласен с вердиктом суда. Он
считал, что Павлова подставили. Подбросив ему орудие убийства и измазав в крови жертвы, пока он пребывал в сильном алкогольном опьянении, или, как говорят сегодня, «в отрубе».Я. Ясно… А вы как думаете?
БАВЫКИН. Я юрист. Я оперирую фактами. А они, к сожалению, все и явно были не в пользу Павлова.
Я. А что делал Нехватов после суда?
БАВЫКИН. Он стал вести собственное расследование убийства этой женщины, соседки Павлова, что-то находил, какие-то зацепки и несоответствия, и побуждал меня подать апелляцию, но оснований для этого было, увы, слишком недостаточно.
Я. А что конкретно находил Нехватов? Какие такие зацепки и несоответствия? Вы можете пояснить?
БАВЫКИН. Сначала, когда еще велось следствие и Павлов еще не был осужден, Геннадий Павлович обратил внимание, что молоток, которым была убита Анна Чекулаева, скорее всего, не принадлежал Павлову. У него имелся набор инструментов: ножовка, дрель, пара отверток и молоток, и все это находилось на месте, когда к Павлову нагрянула полиция. Причем Павлов, когда надо было что-то сделать по дому, пользовался только этими инструментами и чужих не брал. О чем хорошо знал Нехватов. Но отпечатки пальцев Павлова на орудии убийства и кровь, которая попала на его шею и рубашку, когда он наносил удар жертве по голове, – а так говорилось в материалах следствия, – естественно, перевесили все доводы касательно второго «нетронутого» молотка. Эта деталь – то, что у Павлова имелся в инструментальном ящике молоток, которым он всегда пользовался, – посчиталась ничего не значащей. И когда я уже на судебном заседании озвучил, что у Павлова имелся молоток, к которому он привык и которым всегда пользовался, но как орудие убийства фигурирует почему-то другой молоток, невесть откуда взявшийся, то мне было сказано, что подсудимый вполне мог иметь два молотка или даже три для производства разных видов работ. На что мне, как вы сами понимаете, уже нечего было ответить.
В деле имелись свидетельские показания одной старушки по фамилии Дробышева, которая якобы слышала, как за несколько часов до убийства Чекулаевой, в районе десяти часов утра, Павлов громко с ней ругался на лестничной площадке.
Я. Простите, Самсон Яковлевич. А самого убийства старушка Дробышева что, не слышала?
БАВЫКИН. Полагаю, что звук удара молотка по голове не так громок, как ругань в подъезде. А кроме того, после первого удара Чекулаева потеряла сознание и упала, после чего была добита еще несколькими ударами. Похоже, она даже не успела чего-либо понять и вскрикнуть…
Я. Понятно. Продолжайте, пожалуйста.
БАВЫКИН. Так вот… Нехватов поговорил с этой старушкой, свидетельницей скандала Павлова и Чекулаевой, и выяснил, что Дробышева ни черта не слышит! Он даже привозил к Дробышевой, когда у него еще была машина, на дом врача, который поставил диагноз тяжелой нейросенсорной тугоухости с поражением слуховых косточек, барабанных перепонок и наружного уха. И определил, что старуха может слышать на расстоянии не более чем в тридцать сантиметров. Конечно, Геннадий Павлович задался вопросом: как тугоухая, почти глухая свидетельница могла услышать через запертую металлическую дверь ругань и определить, что это именно Павлов ругается конкретно с Анной Чекулаевой. Диагноз врача был приобщен к делу, и когда я на суде спросил старушку, уверена ли она в том, что это Павлов ругался с потерпевшей, то Дробышева, ехидно ухмыляясь, ответила, что полностью в этом уверена. И добавила: я, дескать, во время их склоки прислоняла ухо к двери. И смотрела в глазок. Поэтому, мол, все видела и слышала… Словом, обвинение было непробиваемым, и хотя мне удалось посеять сомнения в показаниях некоторых свидетелей, решающего значения для суда это не имело.
Потом Геннадий Павлович попросил меня обжаловать решение суда, поскольку каким-то образом отыскал двух свидетелей, с которыми в Нескучном саду в день убийства Анны Чекулаевой пил водку Павлов. Нехватов живьем привез их ко мне в офис. Свидетелей этих звали Николаем Калугиным и Кириллом Зудейко. Справедливости ради следует сказать, что мужчины эти, как свидетели, особого доверия не внушали, поскольку были кончеными алкоголиками. Ну или почти кончеными…
Я. Как вы это определили?
БАВЫКИН (несколько удивленно). Так видно же по их внешнему виду. И чувствуется по запаху. Здесь не нужно быть большим экспертом, такие экземпляры не редкость… До бомжей они еще не дошли, но то, что они нигде не работают и ежедневно пьют, так тут у меня не было никаких сомнений. Ну и какая может быть вера в свидетельские показания, с позволения сказать, таких граждан?