Смерть обреченных на жизнь

Когда Мина добралась до своей комнаты, уже светало. Чтобы как-то справиться с накатившей волной грусти, вернувшись в комнату, она взяла альбом временных отпечатков. Открыв его на первой странице, девушка приложила руку к первому отпечатку. И вот она уже стоит в комнате своей матери. Габриэлла держит на руках маленькую Мину, а по правую руку от матери стоит дядя Густаво. Несмотря на то, что их возраст исчислялся тысячелетиями, внешне им можно было дать лет тридцать пять – сорок. По неизвестной Мине причине, почти все Персоны, выглядели на этот возраст. И только Кейсары и Фали – самые старшие и самые младшие в иерархии Персон – внешне тянули лет на пятьдесят-шестьдесят. По левую руку от Габриэллы над Миной склонился семилетний сын Густаво – Яго, именно на его улыбающуюся физиономию смотрела кроха на руках Малкани Куори. Ухмыльнувшись, Мина подумала, что уже в этом возрасте, мерзавец знал цену своего обаяния, и был в состоянии очаровать даже младенца. Девушка снова взглянула на мать. Джельсамина считала свою маму самой красивой женщиной мира, и ни одна она. Совершенство – было самым подходящим определением для Габриэллы. Мина по инерции взглянула в зеркало, чтобы найти у себя черты лица матери, но, конечно же, она там не отразилась. Ведь это был всего лишь временной отпечаток, а значит, ее там нет. С грустью она снова посмотрела на играющую с малышкой мать. Она знала, что через несколько секунд время отпечатка закончится, и она окажется в своей комнате.... А мама снова будет мертва. Это был один из самых продолжительных по времени отпечатков. Он длился почти минуту. На целую минуту Мина могла вернуться в прошлое и посмотреть на дорогих ее сердцу людей. Девушка старалась не сильно увлекаться отпечатками. Возвращение к реальности было слишком болезненным. Чтобы как-то снять горький осадок, она выбрала отпечаток, где ей десять. Она только-только начинала учиться летать. Это был один из самых светлых периодов ее жизни. Девушка приложила руку и оказалась на поляне. Краткий миг, пойманный мастером временных отпечатков, всегда вызывал у нее улыбку. Маленькая белокурая девочка старательно разбегалась навстречу очаровательному юноше, и когда она подбегала к нему, он ловил ее в прыжке и подбрасывал в воздух. Оба при этом так задорно смеялись, что невозможно было удержаться от улыбки, глядя на них. Мина очень любила этот отпечаток и бережно хранила, сожалея только о том, что он такой короткий. С чувством легкой грусти она закрыла альбом, легче не стало.

Уставшая, она подошла к своей кровати и рухнула на нее. Свернувшись калачиком поверх покрывала, девушка задумалась. Сегодняшний вечер показал ей, насколько она потеряла контроль над своей жизнью. Все это время она вела себя тише воды, ниже травы. Она полностью подчинилась жесткому давлению и контролю людей, которых приставили к ней после смерти матери. “Противник” захватил ключевые позиции, и, похоже, был уверен, что сопротивление бесполезно. А она даже не пыталась, и, жила, безропотно подчиняясь навязанным ей правилам. В итоге это привело к тому, что ее без нее женили. Да это сделал Яго, но была бы такая необходимость и смог бы он так поступить, будь она полноправным игроком? Если бы сама решала, что и когда ей делать. Забившись в нору и отрешившись от всех проблем, она создала у окружающих впечатление, что ею можно управлять, как куклой. Может, пора было дать отпор интриганам, травившим ее все это время? В конце концов, как говорила мама, “никогда не забывать кто ты такая, это хорошо. Но еще лучше не позволять забывать это окружающим. Тогда и сама не забудешь”.

Мина никогда не была дерзкой и высокомерной, но кто сейчас об этом знает? Слуги, которые раньше работали в их доме и знали ее настоящую, давно уволены. Из старых работников остался только отец Джинни, и то только потому, что год назад мать Мины подарила ему пожизненный патент на эту должность и дом на территории сада. И никто кроме Малкани Куори ни при каких условиях не мог уволить его, или выселить из дома, или лишить зарплаты. И мадам Аннет уже несколько раз пыталась заставить Мину это сделать. Пожалуй, это был единственный вопрос, в котором наставнице не удалось сломить волю своей подопечной. В отместку Мине запретили часто появляться в саду, чтобы солнце не испортило цвет ее кожи и не подвергло риску какого-нибудь заболевания. Конечно, она при любой возможности сбегала к старому Томасу, но эти случаи были так редки!

Джельсамина уже почти заснула, когда в ее окно постучался незнакомый ей ноллан. При жизни ее матери нолланы частенько появлялись на пороге их дома. Габриэлла не сильно жаловала традиционную почту и предпочитала доверять свою переписку нолланам – древнейшим частным почтальонам этого мира. Мужичок, традиционно для нолланов небольшого роста, в фетровой шляпе, высоких сапогах с отворотами и обвешенный крюками и веревками, стоял, опершись на косяк окна, и с улыбкой на устах махал ей рукой. Мина открыла одну из створок окна, и ноллан чинно ступил на подоконник. Отвесив поклон, он произнес низким приятным баритоном:

– Позвольте представиться, ноллан Тутис. А вы, если я не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь, Малкани сейма Куори Джельсамина Валенте Мальдини.

– Можно просто, Мина.

– Очень рад, очень рад, юная госпожа! Позвольте огласить вам причину моего визита – вам письмо.

Неизменная торжественность, с которой говорили все нолланы, всегда веселила Мину. Но сейчас, больше всего она была заинтересована в белом конверте, который протянул ей Тутис. Осторожно, словно боясь, что он исчезнет, Мина взяла в руки конверт, и расплылась в счастливой улыбке. Письмо было от Джинни. Словно забыв обо всех правилах приличия, Мина нетерпеливо вскрыла конверт и достала, исписанный знакомым до боли почерком, листок бумаги. С самого раннего детства Джинни была натурой крайне противоречивой, в ней уживались ответственность и авантюризм, кропотливость и бесшабашное веселье, тонкий расчет и способность пустить все на самотек. Таким же был и ее почерк. Он не был мелким и убористым, как у отличниц. И хотя все буквы были аккуратными и ровными, в каждой из них просвечивалось какое-то безудержное веселье. Каждой завитушкой и хвостиком буквы будто подмигивали читателю и заставляли улыбаться.

“С Днем рождения, дорогая Мина! Пишу тебе из этого дурацкого склепа, под названием “Высшая гимназия сейма Фоли”, и надеюсь, что ты получишь мое письмо. Недавно мне сказочно повезло!!! На выступление хора к нам приехали в гости мальчики из мужского отделения нашей гимназии. Можешь представить, какой тут у нас был переполох! Но главное не это! Я познакомилась с одним горячим красавцем! Его зовут Чано! И хотя он Фоли, он прекрасен! Имя дорогого Чано, бабочками порхает у меня в груди! Он такой чудесный! Такой таинственный и загадочный! Я люблю в нем все, все, все! Мне кажется, что я тоже ему не безразлична. После визита к нам в гимназию, Чано прислал мне с нолланом его отца Тутисом прекрасную розу с маленькой припиской “самой очаровательной гимназистке”. Это первый ноллан, которого я встретила в нашем склепе. И пользуясь ситуацией, решила попробовать послать тебе письмо через него. Может, на этот раз ты мне ответишь! Тем более, что сейчас мне в этом вопросе помогает Чано! Мне кажется он особенный! Теперь я с нетерпением жду нашей следующей встречи! Мина, если бы ты знала, как мне тебя не хватает! Не хватает наших разговоров по ночам, не хватает наших песен, и венков, которые ты плела мне в нашем любимом поле. Мне стольким надо с тобой поделиться! Я пишу тебе каждую неделю, но никогда не получаю ответа. Боюсь, что это результат активной деятельности Малкани Фоли, руководительницы гимназии. Ее вмешательства в мою жизнь не знают конца! Если бы ты была здесь, то смогла бы оценить масштабы этой Персоны! Дорогая моя подружка, я так тебя люблю! И так без тебя скучаю! Еще раз с днем рождения! Надеюсь, ты счастлива! Извини за такое короткое письмо, но Тутису надо убегать. Хотя главное я тебе написала – я тебя люблю, и в моей жизни появился Чано!!!! Целую тебя тысячу раз, твоя Джинни.”

Мина понимающе улыбнулась, в этом была вся Джинни – передать в бесконечном потоке эмоций и сумбура крупицы информации. Как всегда Джельсамина терялась под искрящим напором своей подруги. Девушка вспомнила о том, как она должна вести себя в сложившейся ситуации.

– Господин Тутис, могу я просить вас об услуге? – это фраза была древним ритуалом, традицией. Так обращались ко всем нолланам, когда хотели передать через них письмо.

– Почту за честь, госпожа! – После ответа ноллана на лице Мины отразилось волнение, которое Тутис принял за радость по случаю возможности поддерживать связь с подругой.

– Я бы хотела просить вас быть нашим с Джинни постоянным почтальоном. Это возможно?

– С радостью, моя прекрасная госпожа. Приносить улыбки на столь прелестные личики, удовольствие для любого ноллана.

– Господин Тутис, но я должна вас предупредить, что наше сотрудничество должно оставаться втайне от моих надзирателей и воспитателей. Никто не должен знать о том, что я наладила переписку с Джинни.

– Юная леди, а почему, по-вашему, я пришел, когда в доме никого, кроме вас нет, и постучал в окно, а не в дверь?

– Господин Тутис, вы не изволите подождать, пока я напишу ответ моей подруге?

– Да, конечно, буду счастлив, – с этим словами Тутис сел на подоконник, привалившись на стену, и тут же уснул. Все нолланы обладали уникальной способностью засыпать в любом месте, в любое время. Мина бросилась дописывать письмо Джинни, которое начала писать еще вчера. Теперь, получив письмо от подруги, ей пришлось многое переписать. Это отняло немало времени.

– Господин Тутис, проснитесь! Вам пора уходить. – Тутис открыл глаза и сладко потянулся.

– Ну вот, снова в путь! – и хотя фраза была произнесена с тяжелым вздохом, в голосе слышалась неподдельная радость от скорой встречи с новыми приключениями. Мина открыла стоящую у нее на столе шкатулку и достала из нее золотую монету. Протянув монету ноллану, девушка сбивчиво произнесла:

– Господин Тутис, я хотела бы оплачивать доставку писем как от меня к Джинни, так и от Джинни ко мне. Я не думаю, что у нее достаточно средств для оплаты ваших услуг.

– Да, это, безусловно, так. Доставку ее письма к вам оплатил молодой господин Чано.

– Даже так! – усмехнулась Мина.

– Да. Но в любом случае, та сумма, которую вы мне предлагаете, даже за вас двоих, просто огромна. За эти деньги я должен буду работать на вас целый год!

– Вот и прекрасно! Я именного этого и хочу. – Ноллан отвесил Мине очередной поклон.

– Спасибо, премного благодарен. Рад был нашему знакомству! Но мне пора в путь.

– Я тоже очень рада! – Тутис забрал у Мины монетку и ее письмо, и довольно быстро покинул комнату через тоже окно, через которое пришел.