Смерть особого назначения

Фрины стояли, наблюдая за агонией врага. Чужой солдат захрипел, приподнял веки – он не мог открыть глаза полностью, после ударов прикладами все лицо распухло. Диверсант задергался, но получилось только хуже – над черной водой остался лишь окровавленный рот. Человек еще раз дернулся, каким-то невозможным усилием сумел приподняться в трясине так, что появилось перепачканное грязью лицо. А потом вновь – только перекошенный рот.

И пузыри... Пузыри вышли из-под черной пленки вскоре после того, как враг оказался во власти трясины. Фрины еще подождали, словно могло произойти какое-то чудо, но болото Саванга не отпустило жертву.

– Здесь все, – подвел итоги операции Весах. – Остался последний, тот, что сумел отойти назад. Его встретит Мадэн...

– Кажется, пересекли границу... – тихо пробормотал Вениамин Цветков, когда «Москит» миновал невидимую линию, существовавшую только на походных картах, линию, разделяющую созвездия Центавра и Южного Креста.

Старший лейтенант находился на своем боевом посту: в чуть выступавшем над корпусом бронеколпаке, откуда Цветков мог держать связь со штабом и одновременно вести огонь из носовых орудий «Москита». Каждый из членов экипажа по совместительству был стрелком – отвечал за те или иные средства боя маленького кораблика, на котором малочисленность экипажа приходилось компенсировать многофункциональностью каждого человека.

– Цветочек, да ты никак приувял? – тут же послышался в наушниках голос Кочеванова.

Даже в такую минуту капитан не мог сохранять серьезность, все пытался балагурить, несмотря на то, что люди пересекли незримую черту между жизнью и смертью и теперь находились на территории фринов.

– Штурман! – тут же оборвал ненужное веселье Соболевский. – Отставить! Покажи, где в Угольный Мешок входил «Фантом» Бориса Зули!

– Соболь – зверь пушной и ценный, но при этом – опасный, потому что с острыми зубами, – Кочеванов все-таки не удержался, сначала пустил в эфир «шум» и лишь затем – смысловую информацию. – Командир, даю маршрут «Фантома» на дисплей...

Перед Кириллом возникла извилистая линия – схема движения первого корабля-разведчика на участке, где радарные установки флота еще могли отслеживать перемещения «Фантома».

– О как! – удивился Соболевский и потер лоб ладонью. – Надо же!

Дрогл встал на ноги – прямо в кресле второго пилота – иначе маленькому чужаку не удалось бы посмотреть на картинку, которая озадачила командира «Москита». Гномик оперся крохотными ладонями на край пульта, замер, только уши приподнялись и слегка подрагивали.

Кирилл, поглядев на спутника, вдруг подумал, что Уарн очень напоминает собаку, почуявшую врага. Или дичь? Вот вопрос...

От ненужных размышлений оторвал Кочеванов.

– Линия очень ломаная, – согласился штурман, – я уже думал над этим. Похоже, Борис искал наилучшую точку для входа в зону, контролируемую чужим флотом.

– М-да? – скептически отозвался Соболевский. – Туманность огромная, а поисковый кораблик маленький. Нет, думается мне, Зуля делал что-то другое. Вот только понять бы его логику...

Все помолчали, глядя на маршрут погибшего корабля. Ничего умного в головы не приходило.

– Но они проникли в Угольный Мешок через зону Гакрукса, – после паузы сказал Кочеванов, который хронически не мог молчать. Ему требовалось слышать и себя, и товарищей. – Кира, они голову ломать не стали, вошли в туманность со стороны ближайшей к Центавру звезды.

– Мы пойдем тем же маршрутом, – чуть подумав, принял решение Соболевский. – Если «Фантом» нарвался на заслон, значит, в той области находилось что-то такое, что стоило охранять.

– Да-а-а-а, – тут же отозвался Кочеванов. – Туманность огромная, мы маленькие. Может, и повезет, нас не заметят...

Дрогл сполз обратно в кресло второго пилота. Съежился на сиденье маленьким комочком, нервно теребя широкие ремни, рассчитанные на людей. Теперь его лицо двигалось, уши вздрагивали, поднимались, а затем бессильно опадали, но ненадолго. Казалось, в душе гнома происходит сложная борьба. Уарн не произнес ни слова, но Соболевский видел – что-то взволновало представителя иной расы. Только чужак оставил мысли при себе.

– Зорин! – позвал Кирилл техника-инженера, скорее для того, чтобы чувствовать экипаж, чем от реальной необходимости. – Как двигатели, Никита?

– Все в порядке, командир! – тут же отозвался старший лейтенант. – Системы работают в штатном режиме.

– Спасибо, – ответил майор, хотя Зорин не сказал ничего нового: данные о работе силовых агрегатов выводились на центральный пост, и командир мог легко проконтролировать технические показатели.

– Зорька! – встрял Кочеванов. – До обеда свободен, можешь пастись на лугу...

Громко хмыкнул Берецкий, находившийся в кормовом боевом посту. Лейтенант контролировал заднюю полусферу, он занимал место дальше всех от рубки навигатора.

– О! – сразу оживился штурман. – Судя по бодрым всхлипам в наушниках, Камил не спит! Это вселяет оптимизм в наши ранимые души! Ни одна инопланетная сволочь не подкрадется сзади, не вцепится в хвост трижды орденоносного корабобеля...

– Ох, Женька! – не выдержал Соболевский. – Вот дождешься, устроит тебе народ темную за длинный язык!

Кочеванов не успел ответить, просто вышло так, что в эту секунду вскрикнули от неожиданности сразу двое или трое членов экипажа, да и сам командир «Москита» чудом удержался от возгласа.

С дисплеев пропало радиоизображение созвездия Южного Креста, ближайших звезд и объектов. Визуальная картинка по-прежнему присутствовала, но локаторы оглохли и ослепли – прекратили транслировать на центральный пост техническую информацию. Сразу же тревожно запищал бортовой навигационный комплекс: в отличие от людей, которые могли использовать видеоизображение, компьютерные системы стали беспомощны.

– Поздравляю, други! – сказал майор Соболевский, убедившись, что переход с одного диапазона сканирования на другой не дает никаких результатов. – Мы вошли в зону действия системы РЭБ противника! Как говорится, прошу любить и жаловать, вот оно!

Никто не ответил, все завороженно созерцали бело-зеленую пургу на экранах локаторов: модифицированная система оказалась беспомощна перед помехами, которые ставили фрины. Не помогли ни адаптивные фильтры, умевшие подстраиваться под любые загрязнения эфира, ни компьютерные модули обработки и усиления входного сигнала.