Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем
Шрифт:
Светало. Нет, не так. Светало бы, если бы тучи чёрной реацу Рингоноки не закрывали небо, если бы не шёл дождь, если бы не Яхве…Впрочем, при чём тут Яхве?
Сейчас Яхве непозволительно плохо: его тошнит, ему хочется спать, ему хочется поубивать всех и вся, ему хочется к маме и чего-нибудь съесть. Или кого-нибудь.
Рингоноки тоже хочется есть. Причём очень-очень. Ей так хочется есть, что она уже начала оценивать Омаэду с гастрономической точки зрения. Она ничего не ела уже два дня, её можно понять. Молодой организм хотел мяса, рыбы, овощей, фруктов, человечины – да хоть что-нибудь. Непроизвольно вспомнился эпизод из недавнего прошлого:
«…четыре
– Рингоноки-сама, квинси идут!
– Жарь!!!- не своим голосом закричала обрадованная Рингоноки.
– Э-э-э, капитан, квинси…они жарки не поддаются…
– Я непривередливая – вари!
Момо всё поняла и уже через пять минут Рингоноки ела яблоки, вытащенные Момо из отрядных запасов…»
Аскин тем временем спокойно бездельничал, как вдруг рядом появилась симпатичная женская фигура в синих одеждах. Аскин повернулся к ней, она посмотрела прямо в глаза ему.
– Капитан пятого отряда Готея 13 Куротсучи Рингоноки, я прав?
– Да. А теперь я ещё и Штернриттер «D», «The Dignity». Судя по всему, теперь мы с тобой делим одно звание.
– Ну, букву точно одну. А почему ты не падаешь?
– Прошу прощения?
– Я пять секунд назад отравил это место высококонцентрированной реацу, ты должна бы уже упасть.
– В данный момент с тобой разговариваю не совсем я, но иллюзия моего тела. А сама я – над твоей головой. Да, вот эти чёрные тучи с золотыми переливами – это и есть я. И отойди от меня немного.
– Зачем?
– Ты пахнешь едой. А я так хочу есть, что ты не кажешься мне таким уж отвратительным…- Рингоноки выразительно посмотрела на ляжки Аскина, тот как-то побледнел и попытался дать дёру. Его поймали и спросили прямо:
– Ты жить хочешь?
– ДА!
– Не ори. Я умею быть благодарной. Ты скрыл от других истинную природу Сифор – я скрою тебя от Яхве. И не съем, на тебе косметики много.
– Да всего-то губы подкрасил…
– Эй, вы! Чёрт, да куда вы все запропастились! – орал Жерар (ныне пятидесятиметровый). Рингоноки скрыла от него всех синигами, но не в голове, а в собственной реацу. И теперь он никого не видел в упор. А она просто ждала…ждала…и дождалась. В тот момент, когда Жерар открыл рот шире, чтобы разразиться очередной тирадой серии «Я вас сейчас всех поубиваю, только покажитесь», появился Ханатаро с мешком чего-то и бочкой чего-то не менее того-то. И, что вполне естественно, что упал прямо в рот Валькирии. Первым делом тот чуть не задохнулся. Потом он начал бить себя в грудь, попавшее не в то горло попало, наконец, именно туда, куда надо – в желудок. К сожалению, ровно через три минуты Жерар почувствовал, что зря он это проглотил…
– Чёрт, что за птица так плохо переваривается…О-о-о…- он схватился а живот и согнулся пополам. Рингоноки злорадно захихикала – двадцать литров напитка из поганок и мухаморов, вместе с мешком белены и сухих остатков от экспериментов Маюри так просто не пройдут. С Ямадой ничего плохого не случится – Рингоноки забрала его назад сразу после выполнения его миссии. Пусть парень почувствует себя героем.
Тем временем в голове Рингоноки:
– Меня чуть не проглотили! Капитан, это было ужасно! Я думал, что погибну!
– Надеюсь, после возвращения сердца Рингоноки-сан станет снова доброй.
А Жерару было ОЧЕНЬ плохо. Желудок отказывался переваривать этот ужас, голова кружилась, ноги подкашивались,
руки тряслись, обед просился наружу. Но рядом были враги, а позориться лишний раз квинси не хотел. Ему было так плохо, как не было даже после самых затяжных пьянок. Тут туша (тушища) окончательно потеряла силы и свалилась вниз. А там уже через гарганту Кинушикую оказалась дома, в родном Силберне. Ну, или в его остатках. И там его, наконец-таки, вырвало.– Спасибо, Рингоноки-сама! – возвела руки к небу Хинамори. Небо одобрительно сверкнуло молниями. И тут из разреженной черной реацу прямо до дворца Яхве воздвигся простой, но очень хороший мост. Рингоноки решила порадовать Яхве неожиданным приходом врагов.
– Предлагаю нападать по одному, как обычно. – предложил Шинджи.
– Нет, Рингоноки-сама велела нападать всем скопом!
– Да, так и надо! – поддержали Хинамори Ренджи, Донохане, Сой Фонг и Омаэда (за кампанию).
– Ну и ладно, тогда заходим быстро и оперативно.
– Никуда вы не пойдёте.- неожиданно приняла материальный вид Рингоноки прямо за спиной Момо,- Заходим чинно и торжественно. Я поговорю с Яхве, и уже через пару часов он подпишет договор о капитуляции. Рекомендую написать его текст прямо сейчас. Вот ручка, вот ножницы, вот обои, вы меня поняли? Хинамори, Ренджи, пошли со мной. Мне нужна компания.
И начались переговоры. Яхве встретил их подозрительно равнодушно, даже обречённо. Ему было плохо.
– Перед тем, как мы заключим мир между квинси и синигами (со стороны дверей послышалось испуганное «упс» и звук рвущихся обоев), я пришла вернуть тебе данную тобой силу.
– Это исключено. Только вместе с жизнью.
– Юграм, давай сюда весы.- из ниоткуда появился Хашвальд с весами и Сифор с кинжалом. Лица у обоих были серьёзные и суровые.
– И ты, Юго…Почему же мой Грандмастер пошёл против меня?
– Я вспомнил. Я всё вспомнил. Вам очень хорошо удалось запудрить мне мозги, Ваше Величество. Но я вспомнил Баззарда и нашу клятву. Радуйтесь, что мы решили вас не убивать пока.
– На одной чаше весов – моё сердце. Это с твоей стороны. На другой чаше – сила «The Dignity» и твоя жизнь как отдельное существо. Я могу поглотить тебя хоть сейчас, но что-то не даёт мне это сделать. Думай быстрее, я очень хочу есть и спать.
Думал Император целых пять минут, после чего глубоко вздохнул и изрёк:
– Нет и не было между нами связи на крови. Повтори за мной.
– Нет и не было между нами связи на крови.
– На жизнь и душу твою я не претендую, забирай своё сердце и исчезни из моей жизни…Ооо- Яхве впервые за долгое время почувствовал себя легко и свободно. А Рингоноки вдруг ощутила странное – в ответ на слова Яхве что-то внутри происходило, что-то неприятное и ужасное. Сердце заняло своё законное место, а живот вдруг пронзила страшная боль. Рингоноки осела на пол, её подхватил Ренджи и аккуратно уложил на пол.
– Рингоноки-сама, что с вами?
– Рин-но-сама, вам плохо?
– Нет-нет, мне уже лучше…о Ками, что я говорила! Что я творила! Как…стадно…за мои речи…за мои слова…я вела себя как бессердечная сволочь…- Рингоноки явно нехорошо: голос срывается, глаза мутнеют, а на улице льёт как из ведра. Рингоноки неожиданно обнимает (читай: удушает) опешивших Момо и Ренджи и целует каждого в щёку. Глаза у обоих почти вылезают из орбит. Так же Рингоноки кидается к двери и несколько минут что-то втолковывает не менее удивлённым синигами. После чего возвращается с огромным куском обоев и ручкой.