Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Смерть по сценарию
Шрифт:

Во дворе с важным видом прогуливался участковый Вася Алексеев. Заметив его издалека, я прошла стороной и села на скамейку. Он мог меня видеть, но не мог узнать на таком расстоянии и в вечернем сумраке. Минут десять он болтался без дела, приставал к мирным старушкам, всматривался в окна и подозрительно поглядывал на жалкую кучку юных хулиганов, среди которых я сразу узнала Брыльникова. Вот интересно, почему он сразу не сказал, что не звонил в дверь Анатолия в ту ночь?

Наконец Вася Алексеев отвалил, и я пошла к подъезду, по пути отметив, что в окне кухни Вероники горит свет. Значит, моя красавица дома. Стыдить ее не буду, ругать не буду. Сделаю вид, что все просто замечательно, прочитаю четверостишие о дружбе и ромашках в поле и плавно перейду к допросу по существу.

Жаль, что я не захватила с собой Петин диктофон. Он, конечно, не разрешает мне его брать, мотивируя это тем, что диктофон нужен ему для работы, но ведь можно взять не спрашивая... Кажется, это называется «украсть». А если потом положить вещь на место? Как это будет называться? Я решила, что очень просто: «взять взаймы». Но как бы это ни называлось, диктофона у меня с собой не было. Придется воспользоваться ручкой и тетрадкой...

Я пешком поднялась на третий этаж. Ручка от двери Вероники валялась на верхней ступеньке. Я подняла ее и попыталась поставить на место, но дверь под моим нажимом неожиданно скрипнула и приоткрылась. Не скажу, что я подумала в тот момент, будто Вероника забыла повернуть ключ в замке. Как раз наоборот. Начитавшись детективов, я сразу решила, что мою подружку укокошили и она сейчас лежит в прихожей, остывает. Поэтому сердце мое дрогнуло и ухнуло в пятки. В панике я отпрянула назад, больно стукнулась спиной о перила и чуть не упала. Тишина в подъезде действовала на нервы. Я была перепугана до полусмерти. Сейчас мне больше всего на свете хотелось сбежать отсюда, и я уже развернулась к лестнице, но остановилась. Здравый смысл взял верх. А что, если Вероника и в самом деле забыла запереть дверь?

Криво улыбнувшись своим беспочвенным страхам, я сделала шаг вперед, потом еще один... Безусловно, это был мужественный поступок. А потом я вообще совершила подвиг: вошла в квартиру.

Полоса света из кухни освещала часть коридора. Я увидела разбитые облезлые сапоги Вероники, комок пыли у плинтуса и край старого пальто. Из комнаты доносились непонятные слабые звуки. Я прислушалась — это бубнил телевизор. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не напугать Веронику, я сделала шаг к кухне, выключила свет, затем прошла по коридору и остановилась у входа в комнату.

И здесь мне стало ясно, что я уже ничем не смогу напугать Веронику. Она лежала на кровати лицом вверх, смотрела в потолок остановившимся взглядом, а на шее у нее как-то зловеще светилась перекрученная газовая косынка тусклого черного цвета.

Первые мгновения я не могла поверить, что она мертва. Слишком это было нереально. Вот если бы я увидела такое в кино или прочитала об этом в книжке — никаких сомнений у меня б не возникло. Но все происходило наяву. Вернее, ничего не происходило. Все самое ужасное уже произошло, а сейчас я стояла как монумент, смотрела на труп Вероники и не могла сдвинуться с места. В голове было совсем пусто.

Точно помню одно: телевизор вдруг затрещал фальшивыми выстрелами и автоматными очередями; послышались мерзкие утробные и булькающие звуки; затем снова стало тихо, и в этой тишине отчетливо прозвучал жестяной голос актера: «Что смотришь? Покойников не видела?»

Меня передернуло. Я очнулась, повернулась и бросилась бежать.

***

Наверное, всего за несколько секунд я скатилась с третьего этажа на улицу, в холодный, отрезвляющий полумрак.

Шел мелкий дождь. Луна просвечивала сквозь толстую темную тучу. Ее слабое сияние не освещало, а лишь чуть покрывало землю. Полувечер, полуночь. Шаг из одного мира в другой. Я не хотела делать этот шаг.

Встав под козырьком подъезда, сама не зная зачем и почему, я посмотрела вокруг. Конечно, я не ожидала, что убийца, сделав свое черное дело, станет гулять по двору, размышляя о содеянном. Он и не гулял. Зато метрах в двадцати, под фонарем, я увидела большую, крепкую фигуру Васи Алексеева. Сурово хмурясь, участковый разглядывал документы тощего парня в черной куртке с... красной полосой на спине. То ли это был мираж, то ли призрак Вероники, то ли хулиган Брыльников дал поносить свою куртку кому-то другому... Тут я заметила вдалеке самого Брыльникова.

Он испуганно озирался и грыз ногти.

Мне бы воспользоваться моментом, подойти к нему и допросить, но присутствие Васи Алексеева останавливало меня. Этот тип запросто может пришить мне убийство. А уж отпечатков моих в квартире Вероники полно...

Что-то я стала мыслить как преступник. Надо взять себя в руки. Только как? Сейчас я даже не могу уйти — Вася Алексеев стоит как раз на пересечении всех дорог. Он непременно углядит меня, снова вцепится в рукав, и попробуй потом объясни ему, что я делаю в этом дворе... А вернуться в квартиру... Меня перекосило при одной мысли об этом. Не могу. Не могу. И не хочу.

Краем глаза я уловила какое-то движение сбоку. Хулиган Брыльников медленно пятился назад, не спуская глаз с Васи Алексеева. Наверняка сотворил какую-нибудь очередную пакость.

Бдительный участковый вернул документы парню в куртке с красной полосой и развернулся всем своим большим телом в сторону Брыльникова. Радостная улыбка озарила его детское лицо. Он словно встретил старого друга.

А вот худое, остроносое лицо Брыльникова ничего такого не озаряло. Наоборот, он скривился, сплюнул, повернулся и пустился вскачь. Я с неприязнью увидела красную полосу на спине его куртки. Значит, обычный ширпотреб. Странно, что я не видела таких курток прежде. Может, просто не обращала внимания?

Моя надежда на то, что Вася Алексеев побежит за Брыльниковым, не оправдалась. Он только посмотрел ему вслед с усмешкой, а потом...

Я не стала дожидаться, когда он найдет новую жертву. И так понятно, что теперь ею точно оказалась бы я. Спиной толкнув дверь, я боком втиснулась в узкий проем. Теперь от второстепенного, зато дотошного и нудного персонажа драмы меня отделяла тяжелая дверь подъезда. Мне просто повезло, что она не стеклянная, как в некоторых домах.

Минут пять я стояла возле почтовых ящиков, обдумывая свое настоящее положение. Неплохо было бы раскрыть это свинское убийство по горячим следам. Я уже видела заметку в газете, в «Московском комсомольце», например: «Благодаря мужеству и феноменальной выдержке студентки Антоновой А. П. задержан опасный рецидивист...» Или лучше обойтись без задержания? Ограничусь одним расследованием. Тоже немало. Оперативник Сахаров небось локти себе искусает, когда узнает, что я первая очутилась в квартире Вероники. Ладно уж, постараюсь не подходить к трупу близко, чтобы не затоптать следов. То есть мне и стараться не надо. Я ни за что не подойду к кровати, на которой лежит Вероника, ближе чем на два метра.

Итак, судьба сама возвращала меня на место преступления. Я тряслась, как Сладков после пьянки, и тем не менее отважно поднималась вверх, правда, на полусогнутых. Заскрипело от сквозняка окно — я чуть не лишилась чувств. Из подвала донеслось приглушенное мяуканье — я чуть не завопила. Да, истинного мужества нет во мне, надо в этом признаться. Так зачем же я иду обратно в квартиру убитой?

А что делать? Не стоять же на лестнице. Можно, конечно, притвориться уборщицей, но я не ношу с собой таких крупногабаритных реквизитов, как метла и ведро. Еще можно пойти по квартирам, пособирать металлолом. А если дадут? Куда я с ним денусь?

И к Толе, Мишиному соседу, нельзя: вдруг к нему участковый нагрянет? Я так поняла, они давние приятели. А вот к моей Веронике Вася Алексеев не сунется: он ее боится. В прошлый раз она посягнула на его невинность, так что ему пришлось спасаться бегством. Не думаю, что ему захочется повторить эксперимент.

Так, успокаивая себя разными глупостями, я добралась до третьего этажа. Дверная ручка опять валялась на лестничной площадке. Я отшвырнула ее ногой и вошла в квартиру.

Минуту постояла в коридоре, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде бы до обморока еще далеко. Затем на цыпочках прошла в комнату, дернула за веревочку торшера — вспыхнул слабый свет, равномерно освещающий всю комнату. Пыль кружилась в затхлом воздухе, не оседая. Я прошла к окну и открыла створку, чтоб хоть немного проветрить. Телевизор я не стала выключать, с ним мне было как-то уютнее, если можно говорить об уюте в помещении, где лежит покойник.

Поделиться с друзьями: