Смерть приходит не оттуда

Каюта любого шаттла представляла из себя совсем маленькую комнатку, где у одной из стен располагалась кровать, та, что по нажатию кнопки то опускается к полу, позволяя владельцу прилечь, то снова поднимается, освобождая и без того крохотное пространство. На противоположной стене располагался компьютер, оснащенный библиотекой и программами виртуальной реальности. Рядом пряталась еще одна дверь, ведущая в туалет. Душевые на шаттле были расположены только у бассейна и могли использоваться добровольцами по определенному расписанию, поскольку воду для мытья необходимо экономить. В остальные дни космонавты отлично справлялись при помощи влажных салфеток и сухих шампуней, позволяющих им выглядеть опрятно и сохранять чистоту тела. Шкафов в каютах не было,так как все личные вещи добровольцев хранились в специально предназначенном для них отсеке. В целом, жилые комнаты представляли собой ад для клаустрофобов и использовались только для сна, игр в виртуальной реальности, которая почему-то с выходом в космос начала пугать, и чтения книг. Обстановка склоняла либо к бессмысленному шатанию по кораблю, либо к нахождению в столовой. Это место очень быстро стало эпицентром всех разговоров. Здесь любили собираться добровольцы и вести между собой долгие беседы, параллельно присматриваясь друг к другу и делая различные выводы о товарищах.

Оба шаттла оказались настолько одинаковыми, что разные люди в них наверняка разговаривали на идентичные темы. Любимыми были разговоры о Земле, путешествиях. Космонавты вспоминали про заросшие подсолнухами поля, когда в самый жаркий день блюдца склоняются вниз, к почве, крутые горы, заточенными вершинами разрывающие облака, холодные ключи, бьющие из ращелин, дарящие жизнь всему воруг, широкие темные реки, такое большое, обжигающее Солнце. Но велись на шаттлах и другие разговоры: о исходе полета и о том, что случается с нами после смерти.

– А как же бессмертная душа человека? Неужели теории о душе, которые до сих пор не могут опровергнуть ученые, все-таки вымышлены? – по обыкновению задавались философским вопросом на шаттле А1. Но тут присутствовала Лиза. Холодным взглядом осмотрев товарищей, она слегка наклонилась над столом и почти шепотом, вкрадчиво отвечала.

– Я видела внутренности человека. Так вот, ТАМ нет души. Там нет для нее места.

Подобный ответ очень пугал добровольцев, наводя на них первобытный страх.

– Ты уверена? – с замиранием сердца спрашивала Кира.

– Как же страшно тебе лететь к червоточине, зная, что после смерти ничего не ждет! – воскликнул Святослав, задумчиво разглядывая патологоанатома, чьи речи завораживали.

– Я много думала об этом. Даже скажу больше: в последнее время эти мысли стали навязчивыми, и я уже хотела от них избавиться, но не могла. А сейчас, представьте сами: вы в космосе! В непроглядной темноте, пустоте. Смерть здесь – ужасна. Что может быть еще хуже? Когда мертвому телу некуда приткнуться, нет земли, чтобы зарыть свои мощи, кажется, что глаза вечность будут летать в вакууме, видя вокруг только темноту и слабое мерцание недостижимых звезд, сияющих как оазис в раскаленных песках пустыни. Это ли не ад?

– Это как заснуть, – вдруг прервал монолог Давид, – Если не снится сон, ты просто совсем ничего не чувствуешь. И когда просыпаешься, даже не задумываешься об этом. Ведь я прав, Лиза? Ты не успела об этом подумать. Так вот в случае со смертью будет тоже самое.

На секунду слова Давида ввели Лизу в ступор. Какое точное объяснение ничего! И ведь она вправду не думала об этом, хотя ответ очевиден.

– И как только я раньше не догадалась! Давид, ты – гений! Несмотря на крайне не подходящий для мудреца внешний вид, – воскликнула девушка, и все добровольцы, включая Давида, рассмеялись.

Внезапно мрачный разговор сменился веселой болтовней, и космонавты совсем забыли о теме смерти, секунду назад подкравшейся совсем близко.

– Кустарник ройбош отдает легкими медовыми нотами с ароматом ванили, – читала надпись на упаковке Кира, – Как же треплются эти чертовы менеджеры! Ни меда, ни ванили, одна сплошная землистая горечь, хотя по запаху чай действительно приятен, но пить-то его невозможно! – заключила девушка, а остальные добровольцы в знак согласия закивали головами, отставляя кружки с омерзительным напитком поближе к центру стола.

Столовая была не только любимым местом для разговоров, но также стала полигоном для начинающих кулинаров, ведь на шаттлах помимо вусмерть надоевшего всем корма находились целые залежи натуральных продуктов. Отыскав в библиотеке книги рецептов, космонавты упражнялись в приготовлении различных блюд. Кто-то пытался пожарить стейк, другой варил лапшу, удивляясь как из жестких спиралек вдруг посредством кипячения получаются мягкие разварившиеся макароны, а третьи даже упражнялись с тестом. Лиза оказалась одной из немногих, кто на Земле успел поесть натуральные продукты и мог сносно управляться с плитой. Именно она стала негласным шеф-поваром шаттла А1, показывая товарищам азы кулинарии.

Те, кто никогда не пробовал ничего кроме корма, например Кира, наедались до тошноты, не обращая внимание на температуру блюда, обжигая языки и губы. И у всех без исключения случилось расстройство желудка из-за резкой смены рациона. От продравшего поноса не спасали даже самые современные таблетки, что имелись в медицинском отсеке.

В перерывах между беготней в туалет и обжорством космонавты выдвигали свои предположения об исходе полета. Каждый имел собственное мнение и с радостью вступал с товарищами в дебаты.

– Нас забросит обратно к Земле, – утверждал Давид, – Только далеко в прошлое.

– Нет, мы попадем на планету инопланетян, вот увидите, – с пеной у рта доказывал Женя.

– А может быть, я окажусь не права насчет души человека, и мы попадем в рай, к Богу? – неуверенно шептала Елизавета.

В общем, каждый предполагал то, чего ему больше всего хотелось. И только пилот Кожевников всегда отвечал “не знаю, видно будет”, что не очень обнадеживало, так как его мнение естественно считалось самым авторитетным на шаттле А1.

Так и проходили дни на А1 и А2, стремительно приближающихся к станции Антенна. Ничего интересного, скажете вы, хотя мне все же есть чем вас удивить, ведь на шаттле А2 с началом полета стали происходить странные вещи.

Большая мертвая лошадь совсем близко

На шаттле А2 внутри медицинского отсека крутилось трое мужчин: Алексей, его друг – уже знакомый нам Арсений, и пилот Михаил Лисанов. Внутри помещения, на столе, украшенным с обеих сторон арками биосканера, сидел Арсений, согнув ноги в коленях и обхватив их руками. Лисанов тем временем открывал ящички высокого белого шкафа, разыскивая в них вещество с холодным зимним названием феварин.

– Ну неужели нельзя было расположить лекарства в алфавитном порядке? – сокрушался пилот, перерывая ящики, – Леша! Что пишет сканер, скажи еще раз!

Леша, застывший неподалеку, по просьбе пилота сразу подошел к биосканеру и внимательно поглядел на экран.

– Феварин.

– Фе-ва-рин? Нашел! Наконец-то! – с этими словами Лисанов вытащил из предпоследнего ящика пластмассовую коробку с выгравированным на ней уже известным нам названием. Также на наружной стороне коробки оказалась напечатана краткая инструкция, а под самим названием виднелась странная надпись, совершенно непонятная нашим героям, хотя на А1 Лиза мгновенно разгадала бы эту загадку.