Смерть ростовщика
Шрифт:
Лично я вынес из этой истории вывод, что смерть Кабироля для некоторых оказалась жестоким ударом. Или я разучился читать. Но, если я не разучился читать...
Кабироль был несравненным скупщиком и имел свои маленькие профессиональные тайны, связанные с ликвидацией краденого тихо, без сучка, без задоринки. С его исчезновением имевшие с ним дело жулики попались, как новички. Господин Жожо-Музыка очевидно и звонил в тот день по телефону. Он и его приятели собирались сбыть Кабиролю товар, вероятно драгоценности старухи Томпсон. Возможно даже, у них должна была состояться встреча в
Дальше, в свете других событий и ценой двух-трех мигреней, эти газетные статьи при более пристальном изучении откроют мне больше. Сейчас они ставили на его истинное место в интриге господина Жожо-Музыку. Что ж, тоже кое-что, хотя и не очень важное.
* * *
Наконец настал момент, когда я мог и был должен заняться госпожой Жакье. То есть ее мужем. На тот случай, если она и думать о нем забыла, я позвонил ей в пятницу утром. На улице Ториньи сняла трубку и сказала "Алло" Одетт.
– Здравствуйте. Это Бурма.
– О! Здравствуйте.
– Встали или лежите?
– Встала.
– Значит, уже лучше?
– Да. Я вела себя такой идиоткой в тот день.
– Вы повторяетесь. Моя общеизвестная галантность вынуждает меня каждый раз опровергать вас, но в конце концов мне надоест. Ваша мать там? Я хочу с ней поговорить.
– Да. Передаю ей трубку.
– Алло, – раздался голос госпожи Жакье долгую минуту спустя.
Может быть, она боялась, что я ее укушу.
– Сегодня долгожданный день, – объяснил я. – Вскоре мы встретимся с Мисс Пэрль. Позвонить вам, как только что-нибудь узнаю?
– Да, пожалуйста. Я никуда не собираюсь выходить. Должна ли я предупредить мэтра Диану?
– Если хотите.
* * *
Я уже звонил в "Ла Пист", указанное мне Мишелем Сельдоу пристанище путешественников, и мне любезно ответили на вопросы. Да, Мисс Пэрль, господин Марио и господин Гюстав остановятся в этом заведении на весь срок их ангажемента. Их комнаты зарезервированы. (Никого похожего на Жакье среди них, но это ничего не значит.) Но до одиннадцати утра пятницы 14 апреля мне не удастся с ними повидаться.
В четверть двенадцатого я предстал перед Мисс Пэрль.
Она вполне соответствовала портрету, полученному мной от сонного юнца. Высокая стройная девушка нордического типа, гибкая, как кошка. На красивом лице с правильными чертами – мечтательные глаза прозрачной синевы. Волосы агрессивного платинового цвета по всей видимости требовали света прожекторов, чтобы их оценить. Декольте не было. Она завернулась в халат с монограммой, не приоткрывавший даже миллиметра кожи. Зато под ним на ней были надеты разве что трусики, да и то не наверняка. Должен признать, если бы мне пришлось выбирать между ней и госпожой Жакье, я бы долго не колебался. Но я здесь находился не за тем, чтобы оправдывать поведение беглого мужа.
Мисс Пэрль занимала просторную удобную комнату, безликую как все гостиничные номера, посреди которой стояли два больших чемодана, причем один раскрытый; половина его содержимого громоздилась на ковре. Комнату она занимала не одна. Малый ростом метр восемьдесят без
ботинок находился там же, когда она открыла дверь. Это был не Жакье. У него были стриженые ежиком волосы, грубо высеченные черты лица и квадратный подбородок. Он был тоже одет в халат, но рабочий, вроде боксерского, с именем владельца на спине: Марио. Я прочитал его в зеркале шкафа, перед которым он стоял.– Извините, мы не ждали посетителей! – заметила девушка после кратких приветствий. (И под предлогом наведения порядка лишь усилила беспорядок.) Мы, можно сказать, только приехали. Отдохнули несколько дней в Фонтенебло. Там очаровательно.
Конечно ее скорее следовало называть Фрейлен Ингеборг, чем Мисс Пэрль. Речь акробатки отличалась ярко выраженным немецким акцентом. Но возможно публике больше нравилось Мисс Пэрль.
– Очень, – признал я красоты Фонтенебло.
– Присаживайтесь.
И, подавая пример, она села на разобранную постель. Потом подтянула полу халата, чуть-чуть приоткрывшую кусочек ноги. Марио с любезной улыбкой подвинул мне стул. Я сел.
– Что вам угодно? – спросила она.
– Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
– Я вас слушаю.
Я повернулся к громиле:
– Я хотел бы поговорить с Мисс Пэрль.
– Валяйте, старина, – тепло и сердечно предложил он. – Я привык к дурацким вопросам журналистов к моей жене.
– Именно. Чтобы пройти, я сказал внизу, будто я журналист, но это неправда.
Он нахмурился:
– Кто же вы тогда?
Я показал свой патент:
– Частный сыщик. Вы знаете жизнь. Следовательно, вы слишком хорошо осведомлены, чтобы на вас произвела впечатление эта бумажка со штампами. Вы можете выставить меня, если хотите. Не в моих силах вам помешать. Я один, а из вас можно выкроить двоих таких, как я. Но говорю с вами как мужчина с мужчиной, не заговаривая зубы. Для всех будет лучше, если вы дадите мне возможность задать Мисс Пэрль несколько вопросов наедине.
Он рассмеялся. Очень шумно. Раскрыв огромную пасть с великолепными зубами. Но взгляд темных глаз стал жестче и пристальнее.
– Вы утверждаете, что не заговариваете мне зубы? Черт возьми. Хотелось бы знать, чем же вы сейчас занимаетесь?
– Если как-нибудь мне понадобится это сделать, вы поймете, в чем разница. Я тоже пробую работать без страховки.
– Ну, это уже журналистская абракадабра. Вы уверены, что не имеете все-таки к ним отношения?
Я тоже рассмеялся:
– Уверен. А теперь, могу я поговорить с Мисс Пэрль?
– Один на один?
– Желательно.
Марио прислонился к шкафу. Его правая рука смяла бумажки и заставила зазвенеть в кармане халата монеты. Медленно и упрямо он покачал головой.
– Нет, дружок.
– Я буду разговаривать о вещах, которые вам не понравятся.
– Неважно.
Я обернулся к его жене:
– Я всегда стараюсь выполнить мою работу как можно корректней, смягчить углы и все такое. Если в ваших взаимоотношениях возникнут проблемы, то по его вине.
Она долго, настойчиво и с любопытством смотрела на меня. Я позабыл, что она не француженка. Возможно, ей просто непонятно, что я говорю. Тем хуже, переводить я не собирался.