Смерть с пожеланием любви

– Матерь Божья, – выдавила она из себя, проведя пальцами по вспухшей бороздке. – Тебя пытались убить?

– «Пытаться» означает прилагать усилия в чем-либо без уверенности на успех, – Сергей поправил ворот рубашки. – Если бы целью было убить меня, то сейчас я не разговаривал бы с тобой, а лежал на каталке в морге. Так что меня не пытались убить. Придушили слегка, как мышь, и бросили, дезориентированного, рядом с телом Пети-Хряка.

– Петю убили? – еще с большим ужасом спросила Полина. – Как все произошло?

Она потянула Сергея к дивану, заставив присесть, и, держа за руку, внимательно выслушала короткий рассказ, в течение которого лишь широко раскрывала глаза и громко вздыхала, не в состоянии выразить переполнявшие ее душу эмоции каким-либо другим способом.

– Странная демонстрация власти. Игривая.

– О чем ты?! – воскликнул Сергей, поднялся и принялся нервно расхаживать перед Полиной. – Пете подло выстрелили в спину, он даже не сумел защитить себя, настолько нападение было неожиданным. Меня едва не задушили в лифте, набросившись сзади. К Вере пробрались в квартиру, заметь, защищенную со всех сторон, и положили гарроту на подушку, в то время как она спала. И ты назвала все это таким милым словом?!

– В том-то и дело, что я не ошиблась в значении. Как-то уж легкомысленно-весело вас пытаются убить. Пардон, но других слов я не могу подобрать. Вас мучают, натягивают нервы, как тетиву, добиваясь безудержного страха, при этом наслаждаются вашими метаниями и отчаянными поисками того, кто мог это сделать.

– Слишком нарочито играют, словно показывают, что все уже предрешено, но еще не наступил момент избавиться от нас. Ты это имела в виду? – спросил Сергей и, увидев, что Полина утвердительно кивнула, усмехнулся и присел рядом с ней. – Вера тоже так считает и бесится от бессилия.

– Получается, вы спрятались каждый в своей крепости за плотным кольцом охраны и теперь уверены в том, что к вам не подберутся?

– Слышу презрение в голосе.

– Отнюдь нет! Я лишь удивлена, и мне не понятно, отчего…

– Думаешь, все пущено на самотек? Служба безопасности сейчас проверяет все наши связи, контакты. Каждый, с кем у нас когда-либо случался конфликт, находится под подозрением. Партнеры по бизнесу, конкуренты, приятели – ни один из них не исключается из списка подозреваемых, пока его детально не изучат.

– Основательный подход.

– Еще бы. На кону наши жизни. – Сергей вдруг замолчал и устало потер лоб. – Ты не представляешь, как я хочу, чтобы все скорее закончилось. Причем меня устроит любой исход.

– Так нельзя говорить.

– Отчего же? Это правда. Я желаю, чтобы в этой истории поставили точку. И мне безразлично, кто это сделает. Впрочем, не буду лукавить, где-то в глубине души я болею за Веру, но ставки сделал бы на нашего легкомысленно-веселого игрока. Создается впечатление, что он полностью контролирует ситуацию и однозначно уверен в успешном для себя окончании этой невыносимо жестокой игры.

– Не будь столь пессимистичным.

– Это лишь трезвое понимание действительности, без всяких сантиментов. – Сергей, задумавшись, облизал губы и вдруг улыбнулся. – Выпьем? Или, может, ты голодна? Прости, даже не поинтересовался, хотя должен был.

– Нет, не голодна, – заверила его Полина. – А что касается выпить, даже не знаю. В последнее время я часто пью, много… и мне это не очень… Давай! – уверенно закончила она свои бессвязные отговорки и, пока Сергей занимался выпивкой, огляделась.

Квартира его была наполнена теплым светом и овеяна ощущением легкости. Много дерева, стекла и металла – странное сочетание материалов, однако все вместе смотрелось весьма гармонично и стильно. Интерьер был спокойным, светлая мебель выглядела просто, но изящно. Внимание привлекали яркие детали, которые выгодно разбавляли эту лаконичную атмосферу. Светильники странной формы, фотографии на архитектурную тематику, огромный аквариум в прихожей, обрамленный рамой, и потрясающие воображение витражи подчеркивали соразмерную красоту пространства и утонченность вкуса хозяина.

– Полина! – прокричал Сергей из соседней комнаты. – Что ты будешь? Есть все для коктейлей. – Он снова появился в гостиной, держа в обеих руках по бутылке ликера.

– Виски – самый лучший вариант, чтобы напиться. К тому же я не люблю коктейли, от них голова становится туманной, а ноги ватными.

– Похоже, у нас одинаковая нелюбовь к сладкому пойлу и уважение к благородным напиткам.

Сергей поставил стаканы на столик перед диваном и разлил по ним виски.

– С тостом или без? – серьезным тоном спросил он.

– За любовь и дружбу! – рассмеялась Полина, подняв стакан вверх. – Кстати, где Вера?

– Наверное, ведет военный совет с шефом по безопасности «МерцКом» и его группой. Мы не виделись с того момента, как меня выпустили из участка.

– Долго держали?

– Часа три, не больше, – ответил Сергей. – Вера прислала на помощь команду юристов и сама приехала. Устроила моральный погром: ментов напугала, начальника измучила претензиями и угрозами. А после заперла меня здесь, как девицу, с криками, что, если я посмею выйти за порог, лично застрелит, и рука ее при этом не дрогнет. Кто бы сомневался? – хмыкнул он. – Ян, младший сын Веры, также под арестом. Не представляешь, насколько смешно от того, что мы, мужчины, сидим дома, в то время как наша женщина нас защищает.

– Знаешь, – усмехнулась Полина, выпив свой виски, – Вера в моих глазах, да и не только в моих, давно перестала быть женщиной. На твоем месте я не чувствовала бы себя оскорбленной. Если она решила превратиться в жесткого и непримиримого мужчину, пусть будет так! Это ее проблема. А ты научись расслабляться и радоваться тому, что другие делают за тебя черную работу. Еще! – Она указала пальцем на бутылку виски.

Сергей снова наполнил стакан, подлил и себе.

– Думаешь, приятно, когда старшая сестра играет роль брата?

– У вас большая разница в возрасте. Вера всегда несла ответственность за тебя. Для нее ты навсегда останешься младшим и беспомощным. Насколько мне известно, она тебя воспитывала?

– Мне было десять, когда отец умер. – Сергей залпом выпил свой виски. – Умер, – усмехнулся он. – Я пришел из школы и нашел его в ванной. Он висел на трубе и выглядел так жутко, что я до сих пор без омерзения не могу вспоминать его лицо с налитыми кровью глазами и вывалившимся наружу языком.