Смерть Сталина

После войны показалось, что Сталин простил жене Молотова старые грехи. В октябре 1946 года Жемчужину повысили – она возглавила Главное управление текстильно-галантерейной промышленности Министерства легкой промышленности СССР.

Но Сталин, оказывается, не оставил мысли разделаться с Молотовым. Да и с годами вождь стал винить Полину Семеновну в том, что она «плохо влияла» на его жену Надежду Аллилуеву. Может быть, Жемчужина косвенно виновна в ее самоубийстве…

Позиции Молотова ослабевали постепенно.

На пленуме ЦК в марте 1946 года было образовано бюро Совета министров, состоявшее из заместителей главы правительства. Председателем бюро стал не Молотов, а Берия, избранный к тому времени в политбюро.

В начале 1947 года Молотов сумел частично вернуть себе утраченное положение. Бюро Совета министров возглавил сам Сталин, Молотов стал его первым заместителем, то есть фактически председательствовал на заседаниях.

Одновременно Сталин вывел из Министерства госбезопасности разведку. Постановлением правительства был образован Комитет информации при Совете министров (Комитет № 4), объединивший все разведывательные структуры страны. В комитет вошли Первое главное управление МГБ, Главное разведывательное управление Министерства вооруженных сил, а также разведывательные и информационные структуры ЦК партии.

Характерно, что Комитет информации возглавил не министр госбезопасности генерал-полковник Виктор Семенович Абакумов, а министр иностранных дел Молотов. Но короткий период относительного благодушия вождя быстро миновал.

Анастас Микоян вспоминал, что Сталин отстранил Молотова отдел, но держал при себе. Молотов часами сидел в кабинете Сталина, но фактически ничего не решал.

В марте 1948 года Молотова «в связи с перегруженностью» лишили права участвовать «в заседаниях бюро Совета министров с тем, чтобы т. Молотов мог заняться главным образом делами по внешней политике» (это было откровенной издевкой, поскольку вскоре Молотова освободили и от поста министра иностранных дел).

В апреле Молотов отправил Сталину рутинный документ – проект постановления правительства «План распределения рыночных фондов муки и продовольственных товаров по областям, краям и республикам на второй квартал 1948 года».

Сталин демонстративно отказался его подписывать, продиктовав по телефону раздраженную записку:

«Возвращаю этот документ, так как думаю, что «представлять» его на подпись должны тт. Вознесенский, Берия и Маленков, которые подготовляют проекты постановлений, а не т. Молотов, который не участвует в работах бюро Совмина».

Вождь не упустил случая указать Молотову его место.

В октябре Жемчужину лишили работы и перевели в резерв Министерства легкой промышленности. В Министерстве госбезопасности на нее завели новое дело.

29 декабря 1948 года на политбюро о ходе дела докладывали министр госбезопасности Виктор Абакумов и заместитель председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) Матвей Шкирятов.

Политбюро постановило:

«1. Проверкой Комиссии партийного контроля установлено, что Жемчужина П.С. в течение длительного времени поддерживала связь и близкие отношения с еврейскими националистами, не заслуживающими политического доверия и подозреваемыми в шпионаже; участвовала в похоронах руководителя еврейских националистов Михоэлса и своим разговором об обстоятельствах его смерти с еврейским националистом Зускиным (народный артист РСФСР, лауреат Сталинской премии Вениамин Львович Зускин играл в Государственном еврейском театре, в 1952 году расстрелян. – Авт.) дала повод враждебным лицам к распространению антисоветских провокационных слухов о смерти Михоэлса; участвовала в религиозном обряде в Московской синагоге.

2. Несмотря на сделанные П.С. Жемчужиной в 1939 году Центральным комитетом ВКП(б) предупреждения по поводу проявленной ею неразборчивости в своих отношениях с лицами, не заслуживающими политического доверия, она нарушила это решение партии и в дальнейшем продолжала вести себя политически недостойно.

В связи с изложенным – исключить Жемчужину П.С. из членов ВКП(б)».

Все это произносилось в присутствии Молотова. Он не посмел и слова сказать в ее защиту, но при голосовании позволил себе воздержаться. Этот естественный, но в те времена мужественный поступок (некоторые другие партийные лидеры, обезумевшие от страха, просили дать им возможность своими руками уничтожить своих родственников, объявленных врагами народа) ему потом тоже поставят в вину.

Молотов всю жизнь преданно любил Полину Семеновну. Когда он куда-то ездил, то всегда брал с собой фотографию жены и дочери Светланы. Сталин сказал ему:

– Тебе нужно разойтись с женой.

Вячеслав Михайлович вернулся домой и пересказал жене разговор со Сталиным. Полина Семеновна твердо сказала:

– Раз это нужно для партии, значит, мы разойдемся.

Характера ей тоже было не занимать. Она собрала вещи и переехала к родственнице – это был как бы развод с Молотовым.

20 января 1949 года Вячеслав Михайлович, пытаясь спастись, написал Сталину покаянное письмо:

«При голосовании в ЦК предложения об исключении из партии П.С. Жемчужиной я воздержался, что признаю политически ошибочным.

Заявляю, что, продумав этот вопрос, я голосую за это решение ЦК, которое отвечает интересам партии и государства и учит правильному пониманию коммунистической партийности.

Кроме того, признаю тяжелую вину, что вовремя не удержал Жемчужину, близкого мне человека, от ложных шагов и связей с антисоветскими еврейскими националистами вроде Михоэлса».

Письмо Молотова – это предел человеческого унижения, до которого доводила человека система. Самые простые человеческие чувства, как любовь к жене и желание ее защитить, рассматривались как тяжкое политическое преступление.

26 января 1949 года Полину Семеновну арестовали. Членам ЦК разослали материалы из ее дела. Там было много гнусных подробностей, придуманных следователями с явным желанием выставить Молотова на посмешище. В материалах МГБ утверждалось, что Жемчужина была неверна мужу, и даже назывались имена ее мнимых любовников.

Когда в 1953 году судили Берию и его подельников, следователи нашли людей, из которых выбивали показания на Полину Жемчужину. Одного арестованного, бывшего директора научно-исследовательского института, просто пытали. Руководил этим тогдашний первый заместитель Берии комиссар госбезопасности третьего ранга Всеволод Меркулов. Этот арестованный выжил и в 1953 году рассказал, что с ним вытворяли Меркулов и следователи НКВД:

«С первого же дня ареста меня нещадно избивали по три-четыре раза в день и даже в выходные дни. Избивали резиновыми палками, били по половым органам. Я терял сознание. Прижигали меня горящими папиросами, обливали водой, приводили в чувство и снова били. Потом перевязывали в амбулатории, бросали в карцер и на следующий день снова избивали…

От меня требовали, чтобы я сознался в том, что я сожительствовал с гражданкой Жемчужиной и что я шпион. Я не мог оклеветать женщину, ибо это ложь и, кроме того, я импотент с рождения. Шпионской деятельностью я никогда не занимался. Мне говорили, чтобы я только написал маленькое заявление на имя наркома, что я себя в этом признаю виновным, а факты мне они сами подскажут…»

Уже после смерти Сталина, в 1955 году, генеральный секретарь ЦК Компартии Израиля встретил Молотова в Кремлевской больнице и возмущенно спросил:

– Почему же вы, член политбюро, позволили арестовать вашу жену?

На лице Молотова не дрогнул ни один мускул:

– Именно потому, что я член политбюро и был обязан подчиняться партийной дисциплине.

Дисциплина здесь ни при чем. Арест жены был для него колоссальной трагедией, но Молотов не посмел возразить Сталину, иначе он сразу бы отправился на Лубянку вслед за Полиной Семеновной.