Смерть в губернском театре

Еще одну пару составили двое молодых людей, настороженно поглядывающих на сыщиков. Один из них, чернявый парень с острыми чертами лица, даже попытался встать, но его светловолосый спутник дернул его за руку и заставил сесть на место.

Отдельно ото всех на разных концах обеденного зала сидели режиссер и Григорий Никифорович. Хрупкий Осип Эдмундович, казалось, дремал, уронив голову на грудь, и не обратил внимания на вошедших. Ужасно поющий актер, наоборот, всем своим видом демонстрировал, насколько его утомляет необходимость ждать. Он развернул стул так, чтобы удобнее закинуть ногу на ногу, надменно надул и без того пухлое лицо, а пальцы его правой руки нетерпеливо постукивали по столешнице.

– Господа, прошу внимания! – громко обратился к труппе Прянишников. – Все здесь присутствующие являются свидетелями трагической гибели нашей соратницы, Татьяны Георгиевны Родионовой. Наш долг перед ней – рассказать полиции все, что мы видели в этот вечер, без утайки. Поэтому прошу вас быть откровенными и помощь господам из полиции.

С этими словами он отошел в сторону и занял место рядом со встрепенувшимся Осипом Эдмундовичем. Шалыгин обвел присутствующих мрачным взглядом, затем обернулся к ним спиной и поманил к себе Гороховского и Черкасова.

– Значится, так. Я по-прежнему уверен, что девка наложила на себя руки. Но работа есть работа. Поэтому собираем имена, род занятий и место жительства, быстренько опрашиваем – и отправляем восвояси. Я займусь хозяином, еврейчиком и наглым типусом за отдельным столом. Черкасов, ты у нас нежный и обходительный, так что опрашиваешь дам. Гороховский – оставшихся актеришек и учителя. Приступайте!

Конец ознакомительного фрагмента.