Смерть в партере

И тут надо признать, что исторически во всех хореографических училищах, как бы они сейчас ни назывались, сложилась такая практика, что основной упор делается на «спецпредметы», связанные с будущей профессией: классический танец, дуэт, нархар, сценическая практика, а в придачу к ним актёрское мастерство, музицирование, грим и всё такое. Понятно это и объяснимо, и хотя общеобразовательные предметы формально даются в объёме общей школы, однако если репетиция попадает на время, когда должна идти алгебра, то у ученика не будет в тот день урока алгебры, и такое постоянно случается. И хотя работают педагогами по общеобразовательным предметам отличные учителя, они, даже если и подспудно, отдают себе отчёт во второстепенности несомых ими знаний для артиста балета. Обучение сконцентрировано на развитии физических данных, в придачу к которым нужны выразительность и артистичность, а вот закон Ома… он подождёт…

А второй курс училища, с которого он ушёл, – это десятый класс обычной школы, выпускной в те времена. И понятно, что по общеобразовательным предметам знаний у него глубоких не имелось, а с таким отставанием за год не наверстаешь, будь ты хоть семи пядей во лбу. Окончил он школу так себе, естественно, в вуз не поступил и загремел по осени в армию – я как раз примерно в эти же дни открыл свой первый сезон в Большом. Попал он во внутренние войска – зэков на Колыме стерёг два года, и с тех пор всегда дома овчарку держит. По службе на хорошем счету числился, дослужился до старшего сержанта и смог по льготе поступить в эмвэдэшный институт. Теперь – майор, а вскоре должны и подполковника дать, вроде всё неплохо по службе, но душевного комфорта от того, чем занимается, не испытывает совершенно.

А последние три года он служит в отделении на Большой Дмитровке, и на его территории оба главных балетных театра Москвы. Начальство прознало про его балетное прошлое и мудро решило, что ему попроще, чем остальным, с артистами работать, если что… Правда, прознало про это не только начальство, но и сослуживцы, отчего за ним закрепилось не очень-то и приятное прозвище Балерун (это, кстати, страшная издёвка для артиста балета мужского пола, если его так назвать). Но здесь ему нравится гораздо больше, чем в Бибирево, где он предыдущие лет десять оттрубил, да и есть перспективы карьерного роста.

В личной же жизни тоже всё довольно шаблонно: женат ещё с института, супруга также с погонами, двое детей – раздолбай постарше и мелкая раздолбайка, и домой возвращаться вечером он не торопится. Есть любовница, но это так, от скуки. В общем же и целом, как он сам себя резюмировал, приняв философский вид уже на третьей пинте «Гиннесса»: «Обычный я мент, служу и служу, состарюсь, выйду на пенсию, а потом умру. А зачем я такую жизнь прожил – да и непонятно…»

Меня самого мысли о смысле жизни тоже занимают, но на сегодня у нас имелись более лёгкие темы, и, посидев немного в задумчивом молчании после этой фразы, мы решили, что надо всё же пять минут и официальной части посвятить. Тем более завязывать с пивом, судя по настрою, пока не планировали, а действие оно уже начало оказывать…

А в этом вопросе, как мне показалось поначалу, нам и пары минут окажется много, так как дело-то уже… закрыто! И именно поэтому Сергей не стал разговаривать со мной из кабинета, где он не один сидит, и туда не пригласил. А закрыто оно за отсутствием состава преступления – естественная смерть, и имеется на этот счёт официальный документ. Но, изложив сию версию, Сергей покачал с сомнением головой, ухмыльнулся и стал говорить загадками: «А я, пока сюда шёл, всё удивлялся: зачем это я назначил эту встречу и на неё иду? И так всё выходило очень странно, а теперь и ещё страннее становится…»

Догоня меня заинтриговал, что, очевидно, отразилось на моём лице. Покерфейс – это не про меня, и старый приятель поспешил пояснить, что тут такого странного: «В отчёте о вскрытии, в первом его варианте, указано было, что у него в крови столько всякой химии вперемешку с алкоголем намешано, что ещё бы чуть-чуть керосина добавить – и можно на ракетное топливо пускать. Жена его пояснила, что он и постоянных лекарств много пил, да и чуть что заболит, не дай ты бог, начинал горстями и ещё в себя забрасывать. Ну да ладно, много таких придурков, которые на аптеку работают. Она же сказала, а сестра и подтвердила впоследствии, что у него с детства припадки эпилепсии случались, и от них он тоже что-то там регулярно принимал. Логично было бы предположить, с учётом того, что он в конвульсиях откинулся, что смерть именно от припадка и случилась. Но патологоанатом так и не смог однозначно определить причину смерти, более того, указал на ряд внутренних повреждений, которые совсем непонятно чем могли быть вызваны. Да и список там маркеров по ядам внушительный. Правда, я не вчитывался особо, собирался потом вместе с врачом обсудить, но и это фигня, чего я только в результатах вскрытия не читал! Так на следующий день, сегодня то есть, новое заключение появилось, и там уже без деталей, а причина самая банальная – острая сердечная недостаточность. Во как! Причём я про это практически случайно узнал…»

Серёга выложил мне эту информацию, допил пиво и поднятым в сторону официанта пустым бокалом заказал себе ещё. Я повторил оба пункта про пиво за ним и весь обратился в слух. «И предельно понятно, откуда ветер дует: вчера к начальнику приходили два эсбэшника – из Большого и корейский. Он меня вызвал и весьма категорично, при них причём, приказал жопу себе по этому делу не рвать и сдать ему все материалы, дескать, и так всё понятно – здоровье слабое было у человека. Я ему про результаты от медиков, а он прямо озверел – да они там спиртягу казённую бухают сутками, пишут бред всякий, и всё в том же духе. Я уж и не стал про кое-что другое говорить, тем более на меня и эти двое насели: тот, что из театра, всё выступал на тему того, что после случая с Филиным на хрен им не нужны никакие инциденты в театре. А генерал, отставной по нашему ведомству, который у корейцев служит, – что конкурентам только дай клубничку, начнут играть на понижение акций, а у них и так сейчас проблем по бизнесу хватает».

На этом моменте нам обоим настоятельно захотелось пойти покурить, и тут я вспомнил, что это именно с Серёгой я в первый раз затянулся сигареткой в сквере рядом с училищем. Но к делу это никак не относилось, мы посмеялись над этим фактом, и он продолжил странности перечислять: «А с ними я уже в театре в пятницу общался, и корейский шеф СБ меня тогда прилично удивил. Я где-то через полчаса, даже меньше, там уже был, он меня и встретил, и тут же выдал на покойника всю информацию, включая телефоны и ФИО ближайших родственников – жены и сестры, уточнив и про родителей, – оба уже умерли. Сказал, что он работал менеджером в маркетинге, в компании всего полгода, и за это время уже дважды на больничном сидел. Передал мне его смартфон, бумажник, очки, то есть явно облазил всего. И вроде всё он правильно сделал, тело уже накрыто было, никого близко не подпускали, даже показания он у кого-то снял. Но на мою просьбу поговорить с кем-то из отдела, где умерший работал, сказал, что все его „близкие“ коллеги уже ушли, но могу я поговорить с кадровичкой или с кем угодно из руководства. И что вообще не стоит с „простыми“ сотрудниками разговаривать, а то пойдут слухи и всё такое…»

Докурив, мы вернулись за столик, заказали пару порций креветок, пора уже начинать закусывать, и Сергей продолжил: «Ну, я с ними некоторыми поговорил, а они все с одного голоса поют – от припадка умер. А пока жив был и работал, ничем себя особо не проявил, обычный-преобычный менеджер. Решил я пойти покурить, вышел к колоннам, там корпораты тоже курят, не расходятся. Я рядышком пристроился, даже огонька попросил у одной компашки, сказал, что из театра, спросил, что думают-то они на эту тему. И выяснилось, во-первых, что он никакой не рядовой менеджер из маркетинга, а руководитель департамента внутреннего аудита, – совсем другое дело! А во-вторых, что у него с руководством компании случился какой-то конфликт. Но что там стряслось – никто не знает, ну, либо говорить не хочет. И получается, в-третьих, что они все мне врали про его должность. Откровенно и в лицо.

Следователю, дело ведущему по трупу. Это странно, особенно от генерала…»

Такой поворот представлял в совершенно ином свете спешное закрытие дела, а у Сергея оказалась припасена и ещё одна, материально приятная для него, и неприятно поразившая меня, странность: «Так генерал и ещё раз меня сильно удивил – вчера же. После начальника он, уже один, ко мне зашёл, позвал пошептаться на улицу. А там – фигак, и конвертик мне в карман кладёт! И говорит, что это мне за труды мои и молчание, и за то, что когда я… тебя найду, то контактик ему передам! А там, в конверте, его визитка и… косарь грина!!!»

Догоня оказался мастером выдерживания пауз, а первая меня ошеломила. Что я стою всего-то тысячу зелёных, я как-то легче пережил, но вот что мною настолько интересуются, что целого майора подкупают, – сильно насторожило… Взяткополучатель это заметил и поспешил меня успокоить: «Да ты не парься, думаю, что это он перед своим руководством активность изображает. Все же уже знают, что рядом кто-то не из их корпорации сидел. Он им, наверное, жути нагнал, рассказал, что надо тебя найти, дабы из компании никакая информация не вышла. Под это и денег, как я думаю, раза в два больше получил. Тем более если он мне штукарь отвалил, то сколько начальнику занёс – даже не представляю. Но генералу-то тоже хочется не на одну зарплату с пенсией жить, да и показать надо, что не зря свой хлеб ест! Так что „следствие“ он по полной проведёт, тебе мозг, наверное, вскроет, но это же точно не ты его замочил!»