Смерть в твоих глазах

– Так, но, думаю, сегодня журналистов долго ждать не придется.

Глотов, заполняя фирменный бланк, проговорил:

– Поэтому я и держу внизу двух человек, чтобы журналюги в подъезд раньше времени не просо-чились.

– Они и через подвал, и чердаками пролезут.

– Как говорится, все подходы перекрыты. Ну, вот и все, – отложил в сторону ручку капитан и протянул бумагу Бестужевой: – Лариса Константиновна. Прочтите, пожалуйста, внимательно протокол. Если я все ваши ответы записал правильно, то внизу укажите, что записано с ваших слов верно, и распишитесь.

– Я верю вам!

– Э-э, нет, Лариса Константиновна, прочтите, чтобы потом не было проблем. Если же заметите неточность, скажите мне. Исправим ваши показания.

Бестужева прочитала протокол, расписалась, где надо, и Глотов положил его в папку.

– Ну вот, у нас все! – повернулся он к Воронову. – Систематизируем материал, отправлю к вам в Управление. Похоже, Валера, маньячок у нас нарисовался.

– Разберемся.

В квартиру вошел второй следователь. Его Воронов не знал.

– У меня с Гончаром все, Илья Борисович.

– Ну и хорошо, давай протокол, и едем отсюда.

Забрав у помощника бумаги, Глотов пожал Воронову руку:

– Удачи тебе, Валера.

– Спасибо, Илюша. Тебе того же.

– Участковый переходит в твое распоряжение.

– Отпусти его. Будет нужен – вызову.

– А журналисты?

– Ты думаешь, он задержит их? Напротив, думаю, будет не прочь покрасоваться перед камерами. Когда еще на экран телевизора попадет?

– Ну, добро. Поехали мы.

Сотрудники дежурной следственно-оперативной группы покинули квартиру Бестужевой. Воронов закрыл за ними дверь и подошел к окну:

– Странно, журналистов еще нет! Но это и к лучшему.

– А может, ко мне поедем? – предложил Веселов. – Боюсь, здесь нам и поговорить не дадут.

– Опоздали, подъехала первая машина городского телеканала. Остальных ждать недолго. Но мы никого сюда не пустим.

– Все равно достанут!

Воронов набрал номер по своему сотовому телефону:

– Илья! Вижу, вы еще во дворе?

– Ну да, никак водила не развернется, а журналюги уже тут. Но мы-то прорвемся, а вот ты?

– Слушай! Пошли наверх своего помощника!

– Зачем?

– Пусть опечатает квартиру. Тогда наши вездесущие журналисты будут считать, что в ней никого нет, и свалят отсюда.

– Неплохой ход. А мне машину тоже опечатать?

– Ты прорвешься!

– Ладно! Посылаю Леонида.

– Ну, вот, теперь нас ни для кого здесь нет, – отключив телефон, проговорил Воронов.

– А свет?

– Свет – ерунда, его часто забывают выключить. Главное, к окнам не подходить.

Бестужева, безучастно смотревшая на стену, взглянула на Веселова:

– Ты что-нибудь узнал о Сергее?

– Я могу сказать тебе одно, Лариса, мы ищем его.

– Конечно, ничего другого ты ответить не мог, – покачала она головой.

– Я говорю правду. – И Дима рассказал ей о проведенной акции по базе Мурзы. – В итоге офицер оказался у нас, но, как выяснилось, это был не Сергей, и слава богу.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что находившийся в банде бывший старший лейтенант являлся членом банды.

– Как это так?

– Вот так! Он добровольно перешел на сторону боевиков, хотел денег заработать, а получил осколки в живот. Но кое-что, заслуживающее внимания, он успел мне сказать. Это тоже касается российского офицера, который был взят в плен раненым.

– Почему же вы не освободили его?

– В настоящий момент это невозможно. Банда, в которой, по словам предателя, находится раненый офицер, сейчас базируется за границей. Но она скоро выйдет оттуда. И вот когда выйдет, мы ее отработаем.

– А если и этим офицером окажется не Сергей?

– Значит, будем искать дальше.

– Опять неизвестность. Да еще это. Кстати, Валерий Андреевич, в прихожей за шкафом лежит сломанная гвоздика. Я не стала ничего говорить о ней Глотову. Или надо было сказать?

– Главное, мне сказали. А теперь, Лариса Константиновна, встряхнитесь и расскажите все с самого начала. Я имею в виду с момента, когда вы с Коростылевым подъехали к дому.

– Хорошо, – кивнула Лариса. – Но все было, как обычно. Единственно, Гена настоял на том, чтобы проводить меня до двери и чтобы я в его присутствии осмотрела квартиру.

– Следом за вами в подъезд кто-нибудь входил?

– Я не слышала.

К столу подсел Веселов:

– А когда вы приехали из офиса, у дома ничего подозрительного не заметили? – подсел к столу Веселов.

– Что ты имеешь в виду? – взглянула на него Бестужева.

– Ну, может быть, за вами шла какая-то машина? Или во дворе находился подозрительный тип?

– Я ничего не заметила. Гена… о господи, как вспомню его, лежащего с вывалившимися на мусор кишками, так кричать хочется!

– Что Гена?

– Он ничего не говорил мне о каких-то подозрительных вещах или людях.

– Во сколько он ушел от вас? – снова вступил в разговор следователь.

– Где-то в половине одиннадцатого! В подъезде было тихо. Он пошел вниз, я вошла в квартиру.

– И ни криков, ни какого-либо шума не слы-шали?

– Нет! Потом я прилегла, но заснуть не смогла, встала, включила телевизор. Так и сидела на диване, пока на улице не заорала сигнализация.

– Что за сигнализация?

– Да на машине соседа, что выходил со мной, Гончара. Я подошла к окну и увидела «Форд» Геннадия. Это разозлило меня. Я ведь думала, что он сидит в машине. Гена признавался мне в любви и, наверное, сильно страдал, не получая взаимности. Сколько раз я пыталась убедить его, чтобы он выбросил из головы мысли о нашем будущем. Говорила, что люблю только Сергея, нет, он все равно на что-то надеялся. В офисе говорил, что будет ждать своего часа, даже если на это уйдет вся жизнь. Вот она и ушла. Долго ждать не пришлось.