Смерть в Занзибаре

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду?

– Не понимаете? Вас никогда не удивляло, что в Лэше Холдене что-то немножко не так?

– Нет. Почему «не так»?

– Ну, есть что-то необычное, если вы предпочитаете это слово. И пожалуйста, не пытайтесь заткнуть мне глотку, прошу вас! Как видите, я был просто олицетворением такта и воздержался от раскапывания того, почему вы сочли необходимым изображать его секретаршу. Но разве вам никогда не казалось странным, каким крайне полезным он оказывался как раз в самый нужный момент? Ну в точности, как один из этих болезненно компетентных секретных агентов. Или, правильнее будет сказать, как действительно высококлассный светский карточный шулер? Все это выглядит таким случайным и простым: алле-гоп! И вот вам туз пик, и откуда, ради всего святого, он тут взялся? Какое удивительное везение! Но везение ли?

Дэни вернулась к своему креслу, но не стала садиться: она держалась за его спинку и, побледнев, неотрывно смотрела на Найджела:

– Что вы пытаетесь мне сообщить?

– Ничего, дорогая моя. Я просто пытаюсь намекнуть. Я всегда считал, что так гораздо безопасней, не так ли? Видите ли, Лэшмер Холден-старший – очень старый друг Тайсона, очень близкий друг, можно сказать. Нет ничего такого, чего бы он не знал о Тайсоне или о его доме, или о его делах, а у него репутация одного из тех прямолинейных людей, чей лозунг: «Никогда не давай простаку перевести дух». – Он заметил, что Дэни поражена, и спросил: – Почему вы удивлены? Что я такого сказал?

– Н-ничего, – запинаясь, выговорила Дэни. – Просто я… Так что вы говорили об отце Лэша?

– Только то, что папа Холден, что называется, из крутых. Он ни перед чем не останавливается, а в последнее время к тому же оказался почти в пролете.

– Где?

– В пролете, дорогая. Не будьте вся из себя такая инженю. Я думаю, что он едва-едва ускользнул от предъявления ему обвинения в одном из комитетов по поводу антиамериканской деятельности. Заигрывал с красными. То есть никогда ничего не было доказано, вы же понимаете, поэтому человек может выглядеть опасно клеветническим, даже если будет говорить об этом шепотом. Но все об этом знают, и я думаю, ему это обходится просто таки в тысячи долларов на взятки и все такое прочее, чтобы только не допускать дело до суда. Мы как раз были там у него, когда все это закипело, и я думаю, он попытался взять у Тайсона взаймы. Крайне неприятно. Вот почему человек не может не удивляться, не зря ли Тайсон отказался платить, ну а Холден младший решил начать игру сначала. Очень по-сыновьи, если это так.

Дэни нахмурилась, но выглядела растерянной.

– Я действительно не знаю, о чем вы говорите, Найджел, и думаю, что вам пора остановиться.

– Шантаж, дорогая, – объяснил Найджел, игнорируя ее протест. – Не в эту ли игру он играет? Не завлек ли он дочь хозяев дома в какую-то сложную комбинацию и теперь заставляет приемного папочку платить, иначе он сплавит все это в прессу? Ведь Тайсон действительно очень неплохо обеспечен и акциями, и бумагами, и чистыми денежками и к тому же просто всей душой предан вашей очаровательной мамочке. Так что, похоже, он будет платить и платить. Интересно, не могло ли все быть таким образом?

– Нет, не могло! – яростно воскликнула Дэни. – Я никогда еще не слыхала подобной дикой чуши! В этом нет ни слова правды!

– Ну, ну, дорогая! Не надо так возмущаться. Вы такая же, как Эдуардо. Ну хорошо, это была просто идея. Но человек не может не удивляться, нет ли тут какой-то небольшой игры. Ну, конечно, его просто жалко. Фамильное имя колеблется на грани мусорного ящика, семейное состояние пошло псу под хвост, а блестящая приятельница (которая, сугубо между нами, могла и прослышать о дефиците наличных!) сдается на милость итальянского капера с короной на борту. Но зачем он сюда приехал? Что ему здесь нужно? Вот что я хотел бы узнать. Назовите меня любопытным, если хотите, и вы будете абсолютно правы!

Дэни натянуто проговорила:

– Вы прекрасно знаете, зачем он здесь.

– О, но вы ошибаетесь. А я – нет. Может быть, он стал шпионом или вступил в ФБР? Или же он, простите меня за маленький изящный каламбур, играет пятеркой в МИ-5 [6] ? Американцы становятся в наше время болезненно чувствительны к делам арабского Востока. Они ни о чем больше не в состоянии думать, как только о сферах влияния и ракетных базах. (И конечно, о женщинах – ведь ничто не может сравниться с настоящей дамой! Особенно, если она выглядит, как Эльф!) Или он играет в свою собственную хитрую игру, а если так, то в какую?

[6]

МИ-5 – военная разведка Великобритании (англ.).

Руки Дэни сжались на спинке кресла, и она в бешенстве произнесла:

– Вы великолепно знаете, зачем он сюда приехал! Он приехал, чтобы обсудить вопрос о публикации бумаг Эмори Фроста и чтобы провести в Занзибаре свой медовый месяц.

– Это он так говорит. Но вопрос о бумагах Эмори Фроста был целиком и полностью, ad nauseam [7] , обсужден с его дорогим папочкой чуть меньше шести месяцев тому назад в Штатах. Разумеется, они тогда еще не были освобождены из-под запрета и, возможно, не стоили того, чтобы их публиковать. Но вопрос можно было бы решить с помощью нескольких писем. И он ведь не был сюда приглашен, знаете ли. Он сам предложил приехать. И кто когда слышал о том, чтобы соединять медовый месяц с бизнесом? Даже самый долларолюбивый янки отшатнулся бы от такой идеи, как молодой пугливый бычок. Они могут боготворить наличные (а кто нет?), но они просто насквозь пропитаны сантиментами к таким вещам, как мамочка и свадебные колокола. И это-то как раз и делает всю эту историю столь интригующей. Вы, несомненно, согласитесь с этим?

[7]

Ad nauseam – до отвращения, до тошноты (лат.).

– Нет! – яростно сказала Дэни. – Не соглашусь. Думаю, что у вас слишком богатое воображение.

– Но моя дорогая, вы совершенно правы! В данный момент оно просто таки плодовито. Самые дикие догадки просто рвутся из моей души с тех пор, как только я увидел, как наш дорогой мальчик появился здесь минус медовый месяц и плюс самая поддельная американская секретарша, что дает возможность представить себе целый месяц, полный дневных спектаклей из провинциального репертуара! Хочешь не хочешь, а постоянно вспоминаешь Криппена.

– Криппена? Но почему? Какое… – Дэни вдруг сообразила, что спинка кресла не самая лучшая опора, и, оставив ее, села вместо этого в само кресло, ощущая, что ее ноги сделаны из чего-то такого, что сильно напоминает полусваренные макароны.

– Вы ведь несомненно слышали о докторе Криппене, дорогая? Он успешно совершил маленькое аккуратное убийство, а затем потерял голову и сбежал из страны со своей секретаршей, которая была слегка переодета под мальчика. Это пришло мне в голову почти сразу же, как я вас увидел. Ну, может, не так сразу, но как только я это понял, я ощутил любопытство. Признаюсь, я был потрясен. Прелестная дрожь вдоль всей спины! Я сказал себе: «Он явно сбежал от правосудия, но где же он спрятал тело бедной Ады – настоящей Ады?» Но это было, разумеется, до того, как я прочитал газеты.

Дэни спросила ломким сдавленным голосом:

– Что вы имеете в виду?

Найджел издал снова свой легкий хихикающий смешок и посмотрел вниз на газету, которая лежала на полу рядом с креслом, а потом снова на Дэни.

– А что если вы мне это скажете?

Дэни судорожно произнесла:

– Не понимаю, почему я должна, но… но я это сделаю. Если хотите знать, мистер Холден оказался в той же гостинице, что и я, когда остановилась в Лондоне…

– Как удобно, – пробормотал Найджел.

– Вы хотите, чтобы я продолжала?

– Ну конечно, дорогая. Я весь внимание и обещаю, что больше не буду вас прерывать.

– Его секретарша, мисс Китчелл, заболела свинкой, а я… потеряла свой паспорт, и уже не было времени получить другой до отлета. Поэтому он предложил мне воспользоваться ее паспортом. Просто… шутки ради.

– Ха-ха! – сказал Найджел. – Ну и шутник же он! У него, видимо, очень много общего с теми студентами Северного университета, которые придумывают самые блестящие и изощренные проказы в честь появления нового ректора. Но серьезно, дорогая, у нее правда свинка? Или это была просто ловкость рук?