Смерть внезапна и страшна

Естественно, сперва остановились у комнат Эстер – чаще всего пустовавших, поскольку обыкновенно она обитала у своего очередного клиента. Дома девушка жила, лишь когда пациент поправлялся и не видел больше оснований держать при себе сестру милосердия, от которой уже не было никакой пользы. Уильям вышел из кеба, открыл дверцу и помог своей спутнице спуститься на мостовую. Вообще-то ему хотелось сказать, что он был рад встрече, но сыщик промолчал. В этих словах не было нужды. Подобные мелкие комплименты – непременная принадлежность взаимоотношений более тривиальных… тех, что скользят над поверхностью вещей.

– Доброй ночи, – проговорил детектив, проводив девушку до входной двери.

– Доброй ночи, Монк, – отвечала она с улыбкой. – Завтра я буду думать о вас.

Он ответил ей улыбкой, зная, что так она и поступит, и оттого ощущая известное утешение – в том, что будет не совсем одинок.

Позади него нетерпеливо переступил конь. Говорить было не о чем: Эстер уже открыла ключом дверь. Уильям вернулся к экипажу и отправился дальше по освещенной фонарями улице.

В десять часов утра Монк был на Гастингс-стрит. Было тепло, и шел редкий дождь. Капли бусинками усеивали цветы, и где-то поблизости с удивительной четкостью выпевала птица.

Сыщик дорого бы отдал за возможность повернуть назад к своему дому на Юстон-роуд и не звонить у подъезда дома № 14. Тем не менее он не стал медлить на ступенях, прежде чем потянуть за шнурок. Все было продумано, и времени на возражения не оставалось, как и аргументов в пользу какого-то другого варианта.

Служанка впустила его уже как знакомого, однако слегка удивилась, когда гость попросил ее позвать не миссис Пенроуз, а мисс Гиллеспи. Наверное, Джулия говорила, что ожидает его.

Монк взволнованно расхаживал по маленькой столовой, когда вошла Марианна. Увидев его, она побледнела.

– В чем дело? – спросила она нетерпеливо. – Что-то случилось?

– Вчера, прежде чем оставить ваш дом, – ответил сыщик, – я переговорил с вашей сестрой и сообщил ей, что не могу установить преступника, а продолжение расследования считаю бесполезным. Она не согласилась со мной и сказала, что если я не способен найти его, она наймет другого детектива, который докопается до правды.

– Но как он сможет догадаться? – в отчаянии спросила девушка. – Я ничего не скажу! И никто ничего не слышал, никто не видел!

– Как и я, другой сыщик поймет это по фактам, – объяснил Уильям. Разговор складывался хуже некуда. Марианна казалась просто убитой этими словами. – Мисс Гиллеспи, прошу прощения, но я вынужден взять назад свое обещание и рассказать миссис Пенроуз всю правду.

– Но вы не можете этого сделать! – возмутилась его собеседница. – Вы же обещали мне! – Однако невинное негодование сразу уступило на ее лице место поражению и пониманию. Да, Монк предавал ее, но лишь потому, что не мог поступить иначе.

– Следует учитывать не только это… – начал было он.

– Конечно же! – Голос девушки охрип от гнева и горя. – Хуже всего придется Джулии! Она будет несчастна. Неужели она сможет относиться ко мне по-прежнему, даже если поверит в то, что случившееся совершенно не соответствовало моим желаниям?! Я не делала ничего такого, что могло бы заставить Одли вообразить, что мне хочется этого… Поверьте мне, мистер Монк! Клянусь вам всем, что есть у меня дорогого…

– Я знаю это! – перебил ее детектив. – Я имею в виду другое.

– Что же? – резко перебила его мисс Гиллеспи. – Что может быть еще важнее?

– Почему вы уверены, что этот поступок не повторится?

Лицо Марианны побелело. Она с трудом попыталась что-то сказать, но потом замолчала.

– Есть ли у вас уверенность в том, что это не повторится? – спокойно повторил свой вопрос сыщик.

– Я… ммм… – Девушка опустила глаза. – Конечно, пока это был только один, пусть и жуткий, поступок образцового во всем прочем человека. Я не сомневаюсь в том, что он любит Джулию…

– А что бы вы сказали, если бы вас предупредили об этом за неделю? Могли вы заподозрить, что Одли способен на подобную вещь? – наступал на нее Уильям.

Глаза мисс Гиллеспи запылали.

– Конечно же, нет! Странно даже говорить такое! Нет… Нет, я просто не допускала ничего подобного! Никогда! – Она резко отвернулась словно от удара.

– Итак, вы не можете быть уверены в том, что этого не повторится, – предположил Монк. – Простите, но… – Он намеревался сказать ей о том, что дело может дойти до ребенка, но потом вспомнил, что говорили Эстер и Калландра. Марианна, возможно, даже не представляет, как появляются на свет дети… Детектив промолчал. Ощущение собственной беспомощности душило его.

– Да, вам было нелегко сказать мне все это. – Марианна медленно повернула к нему сразу осунувшееся лицо. – Не у каждого мужчины хватило бы на это отваги. Спасибо вам по крайней мере за это.

– А теперь я должен повидать миссис Пенроуз. Мне бы хотелось придумать другой способ, но я не могу этого сделать.

– Она в гостиной. Я буду ждать в спальне. Должно быть, Одли попросит меня из дома, и Джулия не станет возражать…

Губы девушки дрогнули, она отвернулась и поспешно бросилась вон из комнаты. Монк даже не успел отворить перед ней дверь. Дернув за ручку, Марианна широко распахнула ее и сразу направилась к лестнице, высоко держа голову, но неуверенным шагом.

Уильям помедлил, еще раз пытаясь придумать лучший способ решить проблему. Наконец его рассудок победил чувства, и мужчина направился уже знакомым путем к дверям гостиной.

Джулия стояла посреди комнаты у стола, украшенного вазой с цветами, держа в руке длинный стебель дельфиниума. Очевидно, ей что-то не понравилось в букете, и она решила поправить его, но, увидев гостя, немедленно вставила цветок обратно в букет.

– Доброе утро, мистер Монк. – Голос хозяйки дома дрогнул – она заметила в его лице нечто встревожившее ее. – Что случилось?

Сыщик закрыл за собой дверь. Предстояла очень неприятная сцена, которой, однако, не избежать, и ему нечем было подсластить горечь.

– Увы, миссис Пенроуз, боюсь, что вчера я не сказал вам всей правды, – вздохнул он.

Джулия глядела на него молча. В глазах ее нетрудно было угадать гнев и удивление, но все эти чувства перекрывал страх. Уильям ощущал себя убийцей, явившимся, чтобы нанести этой женщине смертельный удар – без спешки и сожаления. Как только он все расскажет, ничего изменить будет уже нельзя. Невзирая на принятое решение, детектив все еще колебался.