Смертельная игра

Уитни опять кивнул и опустился на стул для посетителей. Ева предпочла остаться на ногах.

— Обстоятельства несколько… эксцентричны, другого слова не подберу, — начал Уитни, потягивая кофе, словно это было очень редкое коллекционное вино. — И эти обстоятельства, к сожалению, просачиваются в прессу. Слишком много людей слишком много знают, а обстоятельства дают обильную пищу для пережевывания.

Ева бросила взгляд на блок связи, установленный на столе. Отчаянно мигающий огонек сигнализировал о большом количестве входящих сообщений.

— Вряд ли нам сейчас стоит делать что-либо, помимо стандартного заявления для прессы. Дело не только в факте обезглавливания, нужно еще кое с чем разобраться. Отрицать, что ему отрубили голову, мы не можем, но я считаю, что все остальные подробности следует пока держать в секрете.

— Согласен. Если публика узнает, что ему отрубили голову в процессе игры, начнется паника. Кто в наше время не играет в голографические игры?!

— Я сконцентрировалась на поисках орудия убийства, точнее, поручила это Пибоди и Макнабу. Только что отправила их на конвент по электронным играм в Вашингтоне.

— Вы сегодня произвели два ареста. Бросим прессе эту кость, надо ее хоть как-то утихомирить. Я поговорил с капитаном Фини, ОЭС предоставит вам всю необходимую помощь, включая гражданских экспертов-консультантов. — Уитни замолчал и отпил еще кофе. — Рорк признался, что знал убитого и что его компания разрабатывает сходную игру.

— Да, сэр. Я провела анализ третьего уровня по сотрудникам, занятым разработкой этой игры. Ничего не найдено.

— Отмечайте все это в отчетах и проследите, чтобы у Рорка были четкие документальные свидетельства, когда и насколько они уже продвинулись в работе над своей игрой.

— Слушаюсь, сэр.

Уитни допил свой кофе, отставил чашку.

— Не мне вас учить, как делать вашу работу, — сказал он, поднимаясь. — Хочу лишь напомнить: когда к делу примешиваются личные интересы, действовать нужно предельно осторожно и прозрачно.

— Так точно, сэр. Я попрошу Рорка передать нам все необходимые документы, чтобы они были в материалах дела.

— Он уже передал их через Фини. — Уитни наклонил голову набок. — Он ведь в основном сотрудничает с ОЭС, не так ли, лейтенант?

— Да, сэр. Да, такова установленная процедура.

— Не смею вас больше задерживать.

Оставшись одна, Ева позволила себе немного повариться на медленном огне. Передать документы Финн — это, конечно, установленная процедура, спору нет, но Рорк мог бы сказать ей об этом. Конечно, задай она прямой вопрос, он бы ей сказал. А может, он решил, что она и сама догадается, или… к черту все это! К чертям собачьим!

Она не обязана стоять тут, пытаясь разгадать, что творится в голове у Рорка, когда и сама не знает, что творится в ее собственной голове.

Ева оставила эту затею и торопливо покинула кабинет, чтобы не опоздать на встречу с Мирой.

9

Консультации у Миры всегда сопровождались определенным ритуалом. Мира предлагала Еве — а та чувствовала, что не может отказаться, — тонкую фарфоровую чашку цветочного чая. Обе знали, что Ева предпочитала кофе, как знали и то, что чай олицетворяет успокаивающий эффект, который оказывала на Еву Мира, шанс ненадолго сбросить с себя тяжесть полицейских будней. По крайней мере на первые несколько минут.

Сидя в одном из глубоких, обитых синим бархатом кресел, Ева, как всегда, отметила про себя, что кабинет Миры выглядит очень женственно и в то же время по-деловому, как и его хозяйка. Казалось, Миру ни капли не смущало, что она анализирует психику преступников и страдания, причиненные ими своим жертвам, на виду у смотрящих на нее с фотографий родных и близких.

Может быть, она специально подобрала для интерьера и своей одежды успокаивающие цвета в противовес этим страданиям и расставила на столе семейные фото, чтобы напоминали ей, как выглядит ее собственная реальность.

Ева вдруг сообразила, что у нее самой на рабочем месте нет ни одной фотографии — ни в управлении, ни дома. Может быть, пришло в голову Еве, не стала она обзаводиться фотографиями, чтобы они не отвлекали ее отдела, или просто решила, что ей не с руки, когда во время работы за ней «наблюдают». А может…

Неважно, к ней все это не имеет отношения. Весь этот психоанализ и предположения — работа Миры. А самой Еве нужно уметь примерять на себя психологию убийцы, на время залезть к нему в голову и пожить в ней, и ее собственный скупой, не отягощенный лишними деталями стиль для этого как раз подходит.

Взять хотя бы ее костюм — выбранный из прочих по принципу «хватай что попроще». Легкий жакет, безрукавка, тонкие брюки, ботинки. Подобраны строго по погоде и по работе.

А вот Мира сегодня была в легкомысленном костюме цвета мятного леденца — бледно-зеленый с персиковыми крапинками. В цвет крапинок были и лакированные туфли на шпильках, подчеркивавшие стройность ее хорошеньких ножек. Роскошные, слегка вьющиеся каштановые волосы обрамляли ее прелестное лицо. Шарм ей придавали крошечные сережки в ушах, пара оригинальных колец, ожерелье и модные часы молодежного фасона.

«Во всем чувство меры, — подумала Ева, — все гармонично». По крайней мере насколько ей позволял судить собственный вкус. «И — да, — мысленно добавила Ева, — действует очень успокаивающе».

— Вы сегодня неразговорчивы, — заметила Мира, передавая Еве ритуальную чашку цветочного чая.

— Извините. Я думала о нарядах.

Голубые глаза Миры, такие же кроткие и красивые, как и вся она, округлились с добродушной насмешкой:

— В самом деле?

— Я думала о связи стиля с профессией или родом деятельности, с личностью. Не знаю.

«Вот и доказательство, — сказала она сама себе, — мысли о вкусе и стиле отвлекают от дела».

— Пибоди с Макнабом едут в Вашингтон — немного поработают под прикрытием на игровом конвенте, — продолжила Ева. — Так Пибоди прямо позарез понадобилось заехать домой, сменить то, в чем она, по ее мнению, смотрится как коп, на то, в чем она будет выглядеть как игроман: опять-таки это она так считает. По мне, так во что бы она ни вырядилась, все равно будет выглядеть как Пибоди. Ведь она же все равно эти одежки из своего собственного гардероба достает. А достает, потому что сама же их туда и повесила.