Смертельная измена

Альфонсо выслушал весь этот разговор, после чего указал Нери на то, что харлей стоит намного больше, чем какой-то дребезжащий мопед «Веспа».

Нери залился краской, схватился за живот, изобразил срочную проблему с кишечником и дал трубку Альфонсо, который продолжил разговор на дикой смеси английского и итальянского.

Нери укрылся в туалете и просидел там минут десять. Это, правда, было ужасно скучно, но он наслаждался тем, что Альфонсо сейчас вынужден пересказывать подробности этого печального дела. Так ему и надо. Пусть не воображает, что знает все лучше всех.

Нери решил не ужинать. Было слишком утомительно что-то готовить. Он открыл бутылку вина и уселся перед телевизором в надежде, что так быстрее заснет, чтобы забыть весь этот ужас. Этих странных людей в Ла Рочче, мертвую мотоциклистку, наглый грабеж у семидесятипятилетнего дурака и, естественно, этот проклятый Рим и Габриэллу, которая любила этот город так безумно, что вела себя словно сучка во время течки.

65

Топо считал себя человеком из высшего общества и то, что обещал, исполнял всегда. Поэтому в среду утром, отправляясь в Ла Роччу, он не забыл вытащить бутылку ледяного шампанского из холодильника и положить ее в холодильник автомобиля. Шампанское было чем-то особенным, самым благородным и вкусным напитком, который он знал. Если нужно было отпраздновать какое-то событие или вознаградить себя за что-то, Стефано в своей флорентийской квартире открывал бутылку шампанского, чокался сам с собой и пил чрезвычайно медленно, наслаждаясь каждым глотком.

Сегодня шампанское было более чем кстати, поскольку, как решил Топо, ему удалось установить контакт с убийцей и успешно шантажировать его, а это заслуживало значительного поощрения. За это он мог бы позволить себе, собственно, даже ящик шампанского.

Приехав в Ла Роччу, Топо сразу заметил, что перед домом стоит только одна машина, и ухмыльнулся. Очень хорошо. Значит, Йоганнес думает точно так же, как и он, и сделал все, чтобы остаться одному. Это упрощало дело. Он сможет без помех поговорить со своим новым другом, взять деньги и поднять с ним бокал за великолепное сотрудничество.

Лукас слышал, как чья-то машина подъехала к дому. Он не видел ее из отстойной ямы, но был уверен, что это не Магда. Звук двигателя был другим.

Значит, Топо. Этот негодяй приехал снова. Лукаса обдало жаром, а потом от бессильной злобы он покрылся потом.

Топо вышел из машины, позвал Магду и Йоганнеса, но ответа не было. Как и во время предыдущего визита, он медленно обошел вокруг дома и заглянул в кухню. Она была пустой, но далеко не так чисто убрана, как раньше. На столе лежал пустой пакет из-под молока, раскрытая книга, очки и надрезанная буханка хлеба.

Он осторожно нажал на рукоятку двери. Дверь была открыта. Топо вошел в дом и позвал:

— Магда?

Никто не ответил. Тогда он позвал снова:

— Йоганнес?

Он вышел на улицу. Здесь должен быть хотя бы кто-то. Если бы они уехали вдвоем, то, конечно, не оставили бы дверь открытой.

Топо медленно пошел вдоль дома в сторону огорода, который притягивал его как магнитом. Но и там никого не было.

Он остановился и огляделся по сторонам. И обнаружил Йоганнеса, который, не слыша и не замечая Топо, что-то делал, повернувшись к нему спиной. Итак, он был здесь. Зазвонил мобильный телефон.

— Pronto! — жизнерадостно ответил Топо.

Лукас уловил звонок мобильного. А потом он услышал надменный голос и вызывающий смех. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы представить наглую ухмылку Топо, его демонстративно изящные движения, идеально чистые, без единой пылинки лаковые туфли, дорогие брюки от дизайнера, рубашку, которая стоила, надо думать, целое состояние, и шелковый шарф, который в такую жару был абсолютно лишним.

Стефано говорил без умолку. Лукас понимал немногое из того, что рассказывал Топо, и смог только уловить, что он сейчас у amici, очень милых, интеллигентных немцев, с которыми собирается выпить шампанского…

Лукаса затошнило. У него за спиной болтал по телефону отвратительный паразит, мерзкая навозная муха, которая подкрадывалась к нему все ближе и ближе. Он просто физически чувствовал это.

Лукас сжал рукоятку лопаты так крепко, что даже побелели костяшки пальцев и руки онемели. Во рту появился странный привкус. Он часто дышал, едва не захлебываясь воздухом. Последнее, что он услышал, были слова «Ciao, amico, ciao, ciao!». [54]

Потом Топо закрыл свой мобильный и, явно в хорошем настроении, пропел у Лукаса за спиной:

54

Пока, друг, пока ( ит.).

— Buongiorno, come stai? [55]

Рассудок Лукаса словно отключился, а движения были сродни взрыву, когда он с быстротой молнии обернулся и изо всех сил нанес удар. Тяжелая лопата приложилась к Топо, как мухобойка, размазывающая навозницу по оконному стеклу.

Топо был захвачен врасплох и успел только почувствовать удар. Последнее, что он услышал, был громкий звук, напоминающий треск ломающегося дерева, который отразился в его лопающейся голове. Удара о землю он уже не ощутил.

55

Добрый день, как дела? ( ит.)

Лукас стоял, держа в руке лопату. «Небесный покой… — думал он. — Наконец-то он замолчал!» Словно загипнотизированный, он смотрел на ручеек крови, вытекавший из левого уха Топо и оставлявший красный след на светлом бетоне ямы.

Топо вздрогнул. Его веки задрожали. Лукас подумал, не ударить ли его лопатой еще раз, подобно тому как наступают на еле ползущую осу до тех пор, пока она не перестанет двигаться, но отказался от этой мысли.

Он с отвращением подхватил Топо под мышки, чувствуя еще теплое тело под дорогой рубашкой от Гуччи, и подтащил его к первой камере очистных сооружений. В этот момент он благодарил Бога за распоряжение местных властей, обязывающих иметь их такой величины.

Он открыл крышку и заглянул внутрь. Яма была наполовину заполнена сточными водами и фекалиями.

Топо был худощавым и без проблем мог пройти в отверстие. Лукас перевалил бесчувственное тело через край ямы и подтолкнул его. Топо упал головой вниз.

Он был без сознания, а если небо смилостивится над ним, то он не придет в себя и не заметит, как захлебнется в вонючей жиже или задохнется от зловония.

Лукас закрыл крышку и прислушался. Он был готов к тому, что Топо начнет звать на помощь, но из ямы не доносилось ни звука.

Он облегченно вздохнул, снова взял лопату в руки и начал работать еще быстрее, чем раньше, чтобы засыпать отстойную яму землей. Уже утром он собирался посеять на этом месте траву, оставив свободной только крышку. Может быть, он даже успеет сегодня купить большие терракотовые вазы, которые можно будет поставить на нее.

Из биологической очистной системы жидкость не выкачивалась. Пока в ней была вода, а в нее снова и снова попадали сточные воды, система работала. Твердые вещества опускались вниз, и их пожирали бактерии, а отстоявшаяся вода перетекала сверху во вторую камеру. Там происходило то же самое. В третьей камере очистных сооружений вода была уже довольно чистой и после последней стадии очистки вытекала наружу и на максимально допустимом отдалении от дома сливалась в специальную песчаную подушку. Это был естественный процесс, который срабатывал до тех пор, пока система не пересыхала. А до этого могло пройти несколько месяцев. Таким образом, у бактерий достаточно времени, чтобы сожрать Топо без остатка.