Смертельно влюбленный

— Алло!

— Миссис Джиллет?

— Да.

— Меня зовут Клинт Гамильтон. Я хочу, чтобы вы внимательно меня выслушали. Пожалуйста, ради блага вашего ребенка и вашего собственного блага не стоит недооценивать важность того, что я вам сейчас скажу.

— Хорошо.

— Вы, миссис Джиллет, находитесь в обществе очень опасного человека.

21

Тори громко хлопнула дверью за спиной Дорала, заперлась на задвижху, а затем полчаса ругала себя за то, что не вцепилась в физиономию этого мерзавца после его последней реплики.

Но даже долгое время спустя после того, как этот человек покинул ее дом и у нее было время успокоиться, произнесенная им угроза не давала покоя Тори. Ей было, мягко говоря, тревожно. Но больше, чем за себя, она боялась за Хонор.

Тори была самодостаточной, независимой и привыкла заботиться о себе сама, но вовсе не считала ниже своего достоинства попросить о помощи, если в этом была необходимость. Тори набрала телефонный номер.

— Тори, милая, — послышалось на другом кон це. — Я как раз думал о тебе.

Этот приятный мужской голос мгновенно успокоил ее напряженные нервы. Перейдя на сексуальный, обворожительный тон, Тори хрипло спросила:

— И что же ты обо мне думал?

— Как раз сидел, мечтал, пытался угадать, есть ли на тебе сегодня нижнее белье…

— Конечно нет. Моя развратная сущность не изменилась. А иначе почему я тебе звоню?

Мужчине на другом конце провода это было явно приятно. Он рассмеялся хриплым смехом бывшего курильщика. У мужчины были тридцать фунтов лишнего веса и красные прожилки на носу от океанов бурбона, выпитого за пятьдесят восемь лет жизни. Правда, он мог позволить себе пить лучшие сорта.

Звали его Боннел Уоллес, и денег у него было больше, чем у господа бога. Он хранил эти деньги в банке Нью-Орлеана, находившемся в собственности его семьи с тех пор, как испанцы завоевали Луизиану. Или с начала времен. Что там было раньше?

Год назад умерла от рака его любимая жена лет тридцати с чем-то. Опасаясь той же участи, Боннел отказался от сигарет, ограничил себя пятью-шестью порциями выпивки в день и записался в фитнес-клуб Тори. Что более или менее предопределило его будущее.

Он стал кандидатом на роль мужа номер четыре и отлично чувствовал себя в этом качестве, так как считал, что солнце встает и садится в трусиках, которые, как утверждала Тори, она не носила.

— Ты сделаешь для меня кое-что, Боннел?

— Только скажи что, сахарная моя.

— Моя подруга в беде. Речь идет о жизни и смерти.

— Господи Иисусе! — Боннел моментально отбросил игривый тон.

— Мне может понадобиться срочно большая сумма денег.

— Сколько?

Вот так просто. И больше никаких вопросов. Сердце ее сладко заныло, преисполненное искренней симпатии к этому человеку.

Не соглашайся так быстро. Я говорю о действительно огромной сумме. Например, о миллионе или еще больше, — Тори думала о выкупе, но ничего не знала о том, сколько денег могут потребовать за возвращение в целости и сохранности молодой вдовы и ее дочери. — Я готова вложить эти деньги сама. Но у меня может не быть возможности так быстро снять их со счета.

— Расскажи мне, что случилось. И как еще я могу помочь.

— Ты слышал о женщине и ребенке, которых похитили сегодня утром?

Боннел слышал. Тори лишь добавила кое-какие подробности, о которых он не знал.

— Мне страшно даже подумать, через что приходится пройти Хонор и Эмили. Я не знаю, что делать. Но не могу просто сидеть вот так сложа руки. С твоей помощью я хотя бы сумею быстро достать денег, в случае если похититель обратится к свекру Хонор с требованием выкупа. Стэн — человек со стабильным финансовым положением, но такой суммы ему не собрать.

— Тебе достаточно дать мне знать, как только что-то понадобится, и это будет твоим, — заверил ее Боннел, затем добавил после паузы: — Я — на расстоянии телефонного звонка, Тори. Боже правый, как ты? Должно быть, нервничаешь. Хочешь, я приеду и побуду с тобой?

Из-за взрослых детей Боннела и политики самой Тори, строго запрещавшей романы между персоналом и клиентами ее клуба, они держали свои отношения в тайне. Готовность Боннела бросить все, покинуть посреди рабочего дня свой банк и броситься к ней на помощь значила куда больше, чем просто вежливое участие.

Срывающимся от эмоций голосом Тори произнесла:

— Я уже говорила тебе, какой ты милый? И как для меня важны наши отношения?

— Ты действительно так считаешь?

— Действительно, — заверила его Тори, сама поражаясь тому, насколько честно она говорила в данный момент.

— Что ж, это хорошо, потому что я испытываю то же самое.

Когда Боннел записался в ее клуб, он сразу понравился Тори своей дружелюбной манерой держаться. Она внимательно рассмотрела его внушительных размеров тело и не менее внимательно — информацию о нем. Поняв, сколько стоит этот мужчина, Тори положила на него глаз.

Боннел провел последние пять лет, ухаживая за своей страдающей женой, и теперь созрел для развлечений, для секса, для грубоватого поддразнивания Тори, флирта и нежной лести.

Боннел Уоллес был бизнесменом, которого боялись, перед которым трепетали. Он был хитер и решителен, когда проворачивал свои сделки, но превращался в мягкую глину в опытных и талантливых руках Тори.

Однако с течением времени Тори привязалась к нему. И теперь дело уже было не только в желании заполучить в мужья очередного богатея. Под слоем жира, накопленным от сытой жизни, она обнаружила в этом человеке доброе сердце, умение быть хорошим другом и вообще отличным парнем. Теперь Тори испытывала к Боннелу искреннюю симпатию. А в ее случае это было самое близкое к настоящей любви, на что Тори была способна.

Обменявшись воздушными поцелуями, они с неохотой закончили разговор. Тори еще несколько минут улыбалась, прижимая к груди телефон. Но когда зазвонил дверной звонок, она, уронив трубку, кинулась к двери и распахнула ее настежь.

На пороге стоял Стэн Джиллет. Увидев у себя в дверях Элвиса, Тори удивилась бы меньше.

Она не любила свекра Хонор, и неприязнь эта была взаимной. При этом ни один из них не считал нужным скрывать антипатию. И дело было не только в том, что один из них был консерватором, а другая — женщиной свободных взглядов.